И придет волчица

      Странно, но мысль о Маризе неожиданно разорвала захлестнувшее меня отчаянье. Приятно было вдруг осознать, что я способна не только себя жалеть, упиваясь своей бедой, как заядлый алкоголик дрянной сивухой, а думать и сочувствовать кому-то еще. Я уцепилась за это неравнодушие, желая не дать ему раствориться, как и тысяче других эмоций и чувств, навсегда сгинувших в бездонной пропасти моей смертельной отрешенности, решительно встала, миновала разложивших что-то на полу и увлеченно это что-то рассматривающих Лайсов и вышла на крыльцо.

      Она действительно сидела на скамеечке. Не читала, не писала, просто грелась на солнышке, прикрыв веки и высоко запрокинув голову, сделавшись в такой позе еще больше похожей на кошку.

      - Мариза.

      Она лениво потянулась и приоткрыла глаза.

      - Что?

      - Ничего. Не против, если я посижу с тобой немного?

      - Нет, - женщина придвинулась к краю скамьи, освобождая мне место.

      - Я все хотела спросить, но как-то случая не было: как тебе здесь, на Таре?

      - Нормально.

      - Просто здесь все по-другому, я думала...

      - Что здесь по-другому? - прервала меня она. - То, что воду в умывальник нужно заливать ведрами, а вместо центральной канализации выгребная яма? Это не такие уж и проблемы.

      - Я имела в виду твою жизнь. Для тебя ведь, наверное, многое изменилось.

      - Нет, не многое. Приходится прятать хвост под этой юбкой и греть келс... то есть чай на открытом огне, а в остальном все то же. У меня на Юули были только работа и сын. Ласси здесь, работа, - она выразительно посмотрела на меня, - тоже есть, так что все в порядке.

      По ее голосу я бы так не сказала.

      - А личная жизнь?

      - Личная? - невесело улыбнулась она. - Ты думаешь, была бы у меня эта самая личная жизнь, я бы бросила ее и мчалась сюда? Да меня не увели бы с Юули даже обещаниями отдать мне для опытов десяток драконов!

      - Для опытов? Так ты сюда пришла опыты надо мной проводить?

      Женщина скривилась на миг, после раскрыла свой журнал и с невозмутимым видом накалякала в нем несколько слов.

      - Галла, - как маленькой сказала она мне, - не обижайся, но ты с самого рождения и даже еще до него - один большой эксперимент. И кто-то должен следить за его ходом. Извини, но я слишком мало тебя знаю, чтобы пытаться врать, будто с первой встречи прониклась к тебе глубокой симпатией и стану помогать лишь по доброте душевной. Я пришла на Тар, потому что здесь у Ласси есть шанс выучиться и стать настоящим магом, а я сама могу приобрести бесценный опыт и новые знания, следя за тобой, как за уникальнейшим существом в Сопределии.

      Предельно честно. Предельно ясно. Госпожа Гиалло удивительно целеустремленная и практичная личность и ничего не делает без веских причин. Видимо, стоит удовлетвориться ее ответом. Все останутся довольны: Эн-Ферро получил сына и ученика, Ласси - отца и наставника, Мариза - новый медицинский опыт, а я - высококвалифицированного консультанта. Когда родится Дэви, мы пожмем друг другу руки, вежливо попрощаемся и разбежимся по разным Мирам. Возможно, раньше я поверила бы в это, обиделась бы на ее слова, расстроилась и убежала в слезах в свою комнату. Но, наверное, я поумнела и наконец-то повзрослела - я вижу теперь не только то, что мне показывают, и слышу не только то, что мне говорят. Ей действительно очень грустно и одиноко здесь, сын уже не нуждается в ней так остро, "работа" не требует повышенного внимания, а чужой Мир - это все же чужой Мир, и нужно прожить в нем не один день, чтобы перестать замечать разницу между выгребной ямой и центральной канализацией.

      - Знаешь, Мариза, - я поднялась со скамьи. - С таким отношением тебе будет еще труднее. Будь попроще. Если станет совсем скучно - я на берегу.

      Волн сегодня не было. Море было похоже на гигантское зеркало, в котором отражалось синее небо. А еще это море было похоже на то, что нарисовано на стене комнаты, предназначавшейся одной девочке, которая увидела ее лишь спустя двадцать семь лет, да и то во сне. Но ей очень понравилось.

      Ты была права, мамочка. Так и должна была выглядеть моя спальня. Море, небо и кроватка-парусник. Я всегда любила море. Может быть, именно поэтому Рошан и присмотрел для меня этот домик на берегу залива.

      А Ил просто обожал горы. Мог часами рассказывать о горах Рокота на Навгасе, о Пиане, что на полдневном континенте Хиллы, эльмарских Южных Скалах или о Гималаях ("За одни эти горы я готов любить твою Землю!").

      Мы были такими разными и в то же время такими похожими.

      Он любил горы, а я - море. Он пил по утрам очень сладкий чай, а я безумно скучала по крепкому кофе без сахара. Он брал лютню, и наш дом наполняла музыка, а я просто взмахивала рукой, и под эту музыку начинали кружиться в воздухе сказочные пестрокрылые птицы. Он рисовал для меня забавные картинки, а я зачитывала вслух свои скабрезные стишки... А те, другие, так и не решилась ему прочесть...

      - Можно? - чтобы стать проще Маризе понадобилось не больше пяти минут.

      - Можно.

      Я не стала даже напрягаться, пытаясь изобразить хоть какое-то подобие дружелюбия. Все-таки доля истины в ее словах была: мы не настолько хорошо знаем друг друга, чтобы прикидываться закадычными подружками.

      - Мы с Ласси вчера ходили туда, - она махнула рукой на север, в противоположную от Рыбацкого сторону, - нашли небольшую бухточку. По-моему, там не бывает людей, и можно было бы искупаться. Ласси купался.

      - Сходим?

      - Сходим.

      Идти было не больше получаса. В том месте, где дорога сворачивала от побережья вглубь зеленеющих полей, от нее ответвлялась неширокая тропка, огибавшая деревья и редкий кустарник, выводя на уединенный, зажатый между двумя холмами пляж. Там мы разоблачились до нижнего белья, для очистки совести окрестив его купальниками, и второй раз в жизни мне довелось лицезреть кардовский хвост. Впрочем, Маризе он, если можно так выразиться, необычайно шел: пепельно-серый, на тон темнее ее волос, длинный и изящный, словно тщательно подобранный модный аксессуар. Когда карди* входила в воду, она боязливо поджимала его к спине, а выходя, отряхнулась, фыркая как заправская кошка.

      Потом мы лежали на теплом песке, любуясь плывущими над морской гладью облачками, думая каждая о своем. Не знаю, какие мысли посетили в этот миг Маризу, а я пыталась представить себе свою дальнейшую жизнь. Жизнь без него...

      - Мариза, а быть матерью - это как?

      Она приподнялась, взглянула на меня, сперва удивленно и непонимающе, но в следующую секунду лицо ее разгладилось, и его озарила светлая улыбка:

      - Это чудесно.

      - И ради этого стоит жить?

      - Ради этого стоит сделать все, что будет нужно. Жить - значит, жить. Умереть - значит, умереть. Ты поймешь это, когда увидишь своего ребенка.

      - А я его уже вижу, - похвастала я. - Хочешь, и тебе покажу?

      - Хочу! - загорелась она, не задаваясь лишними вопросами.

      - Я не уверена, что хорошо получится, ты же не маг. Лучше глаза закрой.

      "Управление помыслами", раздел четвертый: "Передача зрительных образов". Если работаешь не с волшебником, тактильный контакт будет не лишним. Я вызвала в своем мозгу изображение крошки-головастика и положила руку на лоб женщины. Теперь передача...

      - Ой, - вздрогнула она.

      - Ну, как?

      По-моему, я уже в какой-то мере ощущаю себя стандартной мамашкой, выставляющей напоказ свое чадо в ожидании хвалебных отзывов. Только, что тогда должна сказать Мариза? Это самый чудесный эмбрион, из всех, что я когда-либо видела?

      - Поразительно, - выдохнула она. - Это даже лучше, чем ультразвук. Значит так, будешь мне его показывать раз в неделю... тьфу! - длань. Или даже... Тебе ведь это не сложно? Тогда будешь показывать, когда я скажу.