Потайной ход

Я продвинулся вниз. Немного света пробивалось сверху, а вокруг — мрачные серьге тени. Если бы я был Питеркином, то... Белое. Что-то было засунуто в трещину. Что-то будто светилось во мраке. Я протянул руку, но дотронуться не смог. Изменил положение тела и опять попытался дотянуться, но поскользнулся, и сердце подпрыгнуло, когда ноги потеряли опору. Пальцы по-прежнему были слишком далеко от белого предмета. Я качнулся на веревке — и опять неудача. Качнулся еще раз, четыре, пять, шесть раз, туда и обратно. Я пытался схватить этот маленький белый кусочек вытянутой левой рукой. Наконец мои пальцы дотронулись до него, но прикосновение было слишком коротким, а ощущение — странным. Белый предмет в трещине не был холодным. Здесь, внутри гранитных масс, все было промозглым: воздух, сама скала, — холод поднимался снизу. Я стиснул зубы и качнулся еще раз, оттолкнувшись согнутыми в коленях ногами, и схватил его. То, за чем я раскачивался в ледяной воронке между небом и ревущим океаном, было остатками сломанной пластиковой чашки.

Я трижды дернул за веревку, сообщая, что меня можно поднимать. И медленно двинулся вверх к очаровательной белокурой головке Элин Гундерссон, которая свесилась вниз. Когда я приблизился, она спросила:

— Что вы нашли?

Я протянул ей находку. Она схватила, нахмурилась.

— И это все?

— Все, что я смог найти.

— Это положил Кинский?

Я пожал плечами. Откуда мне знать? У Питеркина могла быть с собой фляга и чашка во время одинокого спуска, хотя в это я не верил. Он не любил комфорта, старина Питеркин. Тщательные приготовления — это да, а фляга с кофе — нет.

— Как же это туда попало? — Элин осторожно вертела в руках остатки чашки, будто на ней могла пропустить какое-то послание.

— Кто-то уронил ее сверху, — предположил я. — А может быть, занесло огромной волной, и она там застряла.

Она с сомнением покачала головой.

— А может, забросило туда ветром? Сильный ветер способен и человека поднять в воздух, не то что пластиковую чашку... — Я невольно замолчал.

Через плечо Элин Гундерссон я увидел судно, показавшееся из-за Зеленого Острова в полутора или двух километрах. Судно было мне знакомо, я сразу понял — это «Леди Аброльос», там Алекс и Джо Хэг. Они помогут.

Элин перехватила мой взгляд и тут же сообщила по переносной рации. Через мгновение рядом с «Леди Аброльос» появилась в воде темная масса. Это была подводная лодка. Судно Алекс оказалось теперь в ловушке.

— Для вас нет никакой надежды спастись, — сказала Элин Гундерссон.

Она положила остатки чашки в карман и достала фонарик.

— На этот раз спустимся вместе.

Итак, самое важное — выжить, как говорят умные люди, поэтому я послушно приготовился к спуску.

Чтобы замедлить движение вниз, надо дернуть за веревку два раза, чтобы подняться наверх — три раза. Я дернул дважды и начал спуск. Элин была рядом и освещала скалу фонариком. Мы спускались все ниже и ниже. Она висела на расстоянии около полуметра к не обращала внимания на меня, была занята веревкой и фонариком. И опять мне пришла в голову мысль убить ее. Конечно, в этой дыре я, висящий на конце веревки, идеальная мишень. Хуже всего то, что люди наверху могли просто отпустить веревку. Тогда мне никогда не выбраться, там, на дне расщелины, я и умру. Элин Гундерссон светила себе фонариком, обследуя все уголки. Через некоторое время она толкнула меня. Я посмотрел на нее.

— Ничего нет?

— Нет, насколько я могу видеть.

— Но ведь это Нос Веллингтона?

— Одна его сторона, — уточнил я. — Есть еще одна расселина.

Она посмотрела на меня, сжав губы от разочарования.

— Тогда отправимся туда. Не будем терять время.

Прежде нам нужно было подняться наверх. Я огляделся. Увидел и команду Элин Гундерссон, и «Леди Аброльос» в океане. А над нашими головами на краю скалы лежали веревки. Чтобы добраться до другой расселины, необходимо было сначала подняться вверх на три или три с половиной метра. Я располагался на скале чуть выше Элин. И все-таки она пошла первой. Я последовал за ней со страхом. Есть веревка или нет ее, но вокруг пустое пространство, падение означает смерть. Я прижимался к скале. Краем глаза видел, что Элин Гундерссон достигла расселины и забирается внутрь. Я еще не успел последовать за ней, поверхность скалы была передо мной как на ладони. Я повернул голову, собираясь лезть вслед за Элин, и вдруг что-то насторожило меня. На серой поверхности скалы был участок другого оттенка, другой структуры. Я присмотрелся. Да это же цемент! Питеркин приволок с собой мешок цемента, чтобы замаскировать свое послание. Удивительный человек. Один над бездной без помощника бетонирует что-то в скале. Что за идиот!

Если я расскажу о своей находке Элин, она, может быть, освободит Джейн. В голове роились различные мысли. Неподалеку подводная лодка, возможно, та же самая, где я уже побывал. Тогда угрожали, что меня отправят во Владивосток! Ничего не может быть проще, чем погрузить нас с Джейн на борт, увезти на север. Или убить. Это вполне вероятно. Мисс Элин с ее тяжелым взглядом и тонкими поджатыми губами милосердие чуждо.

Нужно сохранить секрет. Он находился здесь столько лет, и лучше оставить его на месте.

Элин прикрикнула на меня, приказав поторопиться. Я подчинился.

— Вы должны опять спуститься вниз, — сказала русская.

Она посмотрела в расселину, я сделал то же самое. Эта расселина имела форму неправильного треугольника. Одной стороны у этого треугольника не существовало — там было открытое пространство и плескался океан. Небольшая ошибка — и произойдет несчастье.

— Подумайте о себе, мистер Клоуз. И пошевеливайтесь!

Я начал медленно спускаться под пристальным взглядом русской женщины, делая вид, что изучаю поверхность скалы. На самом деле мне ничего не нужно было искать: я уже знал, где спрятано послание Питеркина.

— Дальше! — прокричала она. — Глубже в расселину!

Я продвигался вниз, присматриваясь и прислушиваясь, потому что в этом месте полно различных звуков. Я раскачивался, крошечное беспомощное человеческое существо, на конце тонкой веревки, и все мое внимание сосредоточилось на реве волн, завывании ветра, голосе Элин Гундерссон, говорящей что-то по рации. Я взглянул на нее снизу вверх и в то же мгновение услышал звук, не похожий на другие. Его никому не удастся описать. Этот звук я не слышал со времен своего детства, но забыть его невозможно. Сообразив все в долю секунды, я крикнул ей:

— Спускайтесь вниз! Громадная волна! Скорее!

Я видел, как она крутила головой из стороны в сторону, не понимая, о чем я ее предупреждаю, а звук все нарастал.

— Прыгайте! Прыгайте! — кричал я.

Она смотрела на меня подозрительно. Что она увидела, что ее убедило, я никогда не узнаю. Но внезапно Элин Гундерссон прыгнула, повиснув на веревке. И тотчас вся мощь океана поднялась против нас. Волна обрушилась в расселину, сметая все на своем пути. Я вжался в скалу. Элин протянула мне руку, а сверху на нас, как скоростной лифт, неслась масса воды. Моя рука на какую-то секунду ухватила ее за рукав, но тут вокруг нас закипел океан. Рукав выскользнул из моих пальцев. Ради своего спасения я старался забиться в угол расселины. В следующий момент для меня перестало существовать все в мире, кроме этой ужасной силы. Я ничего не слышал, не видел, не понимал, только старался поглубже забиться в спасительный угол.

Огромная волна вздыбилась, на несколько секунд словно замерла, затем, как Ниагарский водопад, начала падать, увлекая за собой все, что смогла захватить. Вода ослепила и тащила с собой, оглушила, было нечем дышать. Если веревка не выдержит, волна унесет меня в океан. Я собрал последние силы, чтобы удержаться. Это продолжалось секунды две, и я выдержал. Затем все прошло. Океан был подобен генералу, нанесшему мощный удар, после которого остается пустое поле битвы, где ни одного живого врага, только поверженные.

Элин покачивалась в воздухе. Ее веревка, обхватившая талию, тоже выдержала! Она находилась в горизонтальном положении и выглядела немного странно. Я начал приближаться к ней. Из пореза на лице струилась кровь, одна рука и нога неестественно вывернуты... Я предположил, что она мертва, поймал ее за куртку, притянул к себе, положил руку на горло. Но не смог прощупать даже пульса. Я смотрел на красивое, очень бледное, обрамленное золотистыми волосами лицо и думал о том, что ее жизнь оборвалась. Но вдруг ее ноздри дрогнули. Она дышала.