Страница 32 из 50
— Не торопись. Вдумайся, как я.
— Листа нет?
— Пока еще нет. Итак, он был энтузиастом-самоучкой, всего лишь дилетантом и совершил величайшее открытие в истории археологии. Такого ждал весь мир.
— А что было потом?
— Он решил закончить раскопки 15 июня 1873 года. Хотел уехать, потому что у него были и другие проекты. И вот, за день до этого...
— Четырнадцатого?
— Как заставить тебя помолчать? О чем я говорила?
— День перед этим был четырнадцатым числом.
— Вот именно, — сказала Джейн. — В тот день он наблюдал за раскопками и вдруг что-то заметил. Он сказал жене: «Отошли всех рабочих, всех, тотчас же». Она спросила: «Почему?» И он ответил: «Не спорь, просто сделай». Мужчины обычно так себя и ведут. Никаких объяснений. Типично, можно сказать.
— И она...
— Она возражала.
— Тоже, можно сказать, типично...
— Шлиман велел сказать им, что внезапно вспомнил о своем дне рождения и назначает выходной.
— А он не мог все это сказать им сам?
— Он, черт побери, мужчина, — ответила Джейн. — Зачем делать самому, когда рядом рабыня.
Джейн села на своего конька. Когда ее нет со мной, я стараюсь не вспоминать о нем, но когда она рядом, об этом забыть не удается.
— Итак, женщина приказала, а мужчины повиновались, верно? И сколько их было?
— Думаю, сто или около того.
— Она, должно быть, была женщиной с сильной волей.
Джейн холодно взглянула на меня и призвала к абсолютной серьезности.
— Прошу прощения, — сказал я.
— Когда они ушли, он велел принести ее красную шаль, затем спустился в яму и начал неистово копать ножом. Над ними нависли большие глыбы камней, которые могли в любое мгновение обрушиться. Но он увидел блеск золота — огромного количества золота, и слоновой кости, и серебра. Это были сокровища одного из древних царей. Они пролежали в земле три тысячи лет, пока Шлиман в тот день не переложил все это в шаль своей жены. Держу пари, — добавила Джейн, — ей и пришлось все это из ямы.
— Разве такой факт не установлен?
— Это несомненно так.
— А лист был частью сокровищ?
— Нет.
— Зачем же ты тогда мне все это рассказывала?
— Делай что тебе говорят, Джон. Слушай.
И я слушал. Хотя очень устал. Позади был день, полный испытаний. Мой мозг не воспринимал информацию, я уже не мог следить за событиями, непонятным образом веки опустились, словно тяжелые железные заслонки. И я уснул.
На следующее утро я проснулся рано и чувствовал себя бодро, в отличие от Джейн, она еще ощущала разницу во времени. Я зажег маленькую газовую плитку, поставил на нее сковородку для яичницы с беконом. Все это я захватил из дома Блуи. Запах жарящегося бекона разбудил Джейн. Я придерживаюсь мнения, что если ветчину утром жарить на кладбище, две трети тех, кто под землей, поднимутся, облизываясь. Джейн не заставила себя ждать. И первыми ее словами были слова упрека в мой адрес:
— Надо же было заснуть!
— Я очень устал, а это было так успокаивающе.
— И скучно, да?
— Яйца сейчас будут готовы. — Я ушел от ответа.
Она смотрела сердито, оглянулась вокруг, затем улыбнулась.
— Трудно ругаться в такое утро. Особенно после того, как ты спас меня вчера.
— Для тебя я сделаю все, что угодно.
Я выложил бекон и яйца на одну из оловянных тарелочек Блуи. За завтраком она вернулась к вчерашним событиям.
— Почему он схватил меня? Чем я могла ему помочь? — спросила Джейн.
Я объяснил:
— Сергей гоняется за информацией. А у тебя есть новости!
— Но откуда он мог знать?
— Начнем с того, что он, возможно, прослушивает телефонные разговоры. Мои — это точно, не исключено, и Боба Кол-лиса. Затем, он знает тебя по Англии. И с его точки зрения, у тебя должны быть стоящие новости. Он и представить себе не может, что ты проделала весь этот путь только ради того, чтобы повидать меня.
— А что скажешь об остальных? — спросила она, принявшись за бекон.
— Об остальных русских?
Она кивнула.
— Конкуренты, — ответил я.
— Его конкуренты?
— Мне никто ничего не говорил, Джейн. Но я знаю, что Сергей из КГБ и за реформы. Девушка, я думаю, из ГРУ — военной разведки. Следует добавить, что с ней и те два парня, которых ты видела вчера, океанская подводная лодка и вся ее команда и, возможно, множество других сил.
— И Сергей и девушка...
Я перебил:
— Ее зовут Элин Гундерссон. Во всяком случае, так она представилась.
— Сомневаюсь в этом, — сказала Джейн. — Имя исландское. Наверное, вымышленное. Она и Сергей — враги?
— Готов в этом поклясться!
— Меня она тоже хочет похитить?
— Подозреваю, что Сергей вчера схватил тебя потому, что если бы не он, то это сделала бы она.
— Мне нужно быть осторожной?
— Нужно, чтобы за тобой кто-нибудь присматривал.
Джейн взяла аккуратно отрезанный кусочек яичницы.
— Прошлым вечером ты действительно постарался, и я тебе благодарна. Кофе?
Пока мы его пили, я узнал еще кое-что о герре Шлимане. Сокровища, которые он откопал и думал, что это золото Трои, Шлиман контрабандой вывез из страны. Нет сомнений, он хотел очень тщательно изучить его.
За следующей ароматной чашкой кофе я опять заговорил о листе, и опять мне было приказано слушать и ждать.
После Трои Шлиман руководил другой крупной археологической экспедицией в Микенах в Греции. И мы с Джейн еще раз возвратились к истории и мифам. На сей раз легенда оказалась более занимательной. Мы знаем об Агамемноне, что он десять лет был на Троянской войне, а дома эта грязная крыса Эгисф заигрывал — и успешно — с его женой, Клитемнестрой. Но на этом Эгисф не остановился. Когда Агамемнон вернулся, Эгисф пригласил его на праздничный банкет и там убил. Прошли годы, сын Агамемнона Орест вернулся, чтобы прикончить убийцу своего отца и прелюбодейку мать. В этом мифе не было ничего нового, пока дядюшка Генрих не вонзил лопату в землю. Шлиман верил — и было множество причин верить — каждому слову Гомера.
— Короче говоря, — сказала Джейн, вытирая губы бумажной салфеткой, — он сделал еще одно великое открытие — могилы, а в них — останки мужчин, Агамемнона и его людей, убитых Эгисфом и Клитемнестрой. Он послал знаменитую телеграмму королю Греции: «Сегодня я смотрел в лицо Агамемнону».
— А что же миссис Шлиман?
— Очень правильный вопрос, — отозвалась Джейн, — ее звали София. Три недели и четыре дня она копала землю голыми руками и перочинным ножиком. Видишь ли, чисто женская работа. Представляю, как Шлиман в это время сидел и курил сигару и думал о возвышенном. Было найдено пять могил. Держу пари, — продолжала Джейн, — что их нашла миссис Шлиман, а дорогой Генрих прибрал все к рукам. В любом случае он объявил королю: «Могилы открыты мной».
— Тебе известны еще какие-нибудь имена?
— Кассандры, — ответила Джейн. — Дочери короля Трои.
— Это та, что приносила плохие вести?
— Она обладала даром пророчества, — уточнила Джейн. — Предсказала гибель Трои, но ей никто не поверил. Когда Троя пала, Агамемнон схватил ее.
— И что? Взял под мышку и принес домой?
— Что-то в этом роде. Ты уже заметил, надеюсь, что то, что было запрещено Клитемнестре, мог запросто позволить себе Агамемнон?
— Думаю, здесь о чьей-то вине очень трудно судить. Кассандра носила лист, да?
— Нет.
— Я становлюсь нетерпеливым. Не могли бы мы перейти к рассказу о листе?
— Скоро дойдем.
Если Джейн когда-нибудь согласится выйти за меня замуж, — а я надеюсь, что так оно и будет, — я не совсем уверен, кто будет рядом со мною — жена или командир. Подозреваю, что для меня самое подходящее определение — подкаблучник.
— Тебе придется примириться и выслушать меня, Джон, — продолжала она. — Так на чем я остановилась?
— На могиле Кассандры.
— Да, хорошо. Это были не Кассандра и не Агамемнон. Могилы датируются четырьмя веками раньше.
— Шлиман опять опростоволосился! — воскликнул я.