Страница 41 из 51
— Тогда иди и быстрее возвращайся.
Лео снова обнял Брайони, покрыв ее лицо поцелуями.
— Попробуй отдохнуть, если тебе не помешает весь этот гвалт. Я узнаю, сможем ли мы сегодня же тронуться в путь.
Брайони попыталась было уснуть, но куда там. Неумолчный шум людских голосов доносился, казалось, отовсюду. Каждый громкий возглас заставлял ее испуганно вздрагивать, а выкрики раздавались то и дело: людям приходилось повышать голос, чтобы быть услышанными. Дважды Брайони подбегала к двери и хваталась за ручку, прежде чем успевала сообразить, что война окончена и в форту больше нет раненых, нуждающихся в ее заботе.
В конце концов она решила начать собирать вещи. «Даже если Лео не удастся договориться, чтобы нам сегодня же выделили сопровождение, — рассудила Брайони, — капитан Гиббз, так или иначе, захочет вновь занять свою комнату».
Сборы оказались недолгими: у путешественников почти не было с собой вещей, помимо одежды. После коротких поисков Брайони нашла под кроватью свой чулок, а на столе ручку Лео с гравировкой.
Собираясь положить ручку в седельную сумку Лео, она впервые заметила, что с одного бока сумка рассечена саблей. При воспоминании об отчаянном ночном бегстве и пережитом ужасе Брайони невольно задрожала. Справившись с волнением, она убрала ручку в мешочек, где Лео хранил остальные письменные принадлежности.
В просторной, почти пустой сумке лежало несколько тетрадей, одна из которых тоже пострадала — вражеская сабля едва не перерубила ее пополам. Взяв в руки изуродованную тетрадь, Брайони осторожно ее открыла. На стол выпало несколько исписанных листов, вырванных из тетради. Должно быть, это письма, о которых говорил Лео, решила Брайони. Первое письмо предназначалось крестному отцу.
«Дорогой сэр Роберт!
Хочу сообщить вам, что я снова женился. Принимая во внимание необычные обстоятельства, надеюсь, вы с уважением и любовью возьмете под свое покровительство и защиту миссис Марзден, урожденную Брайони Аскуит.
Благодаря вам моя жизнь стала неизмеримо полнее и богаче. Сожалею, что приходится прощаться так поспешно. Я уношу с собой одни лишь счастливые воспоминания.
Ваш друг и крестник,
Лео».
Во втором письме, обращенном к братьям и составленном примерно в тех же выражениях, помимо извещения о женитьбе и просьбе позаботиться о Брайони Лео прощался со всеми многочисленными племянницами и племянниками. Он также добавил к своему посланию две приписки:
«P.S. Не удивляйтесь, когда будете читать мое завещание. Я не изменил его после расторжения брака.
P.P.S. Уилл и Мэтью, я еще раз прошу у вас прощения за то, что так долго упорствовал в своем заблуждении. В слепой любви к нашему отцу я не раздумывая принял его сторону. Не могу передать, как много для меня значит, что вы никогда, ни единым словом не упрекнули меня за это».
Брайони взяла в руки третий листок и нерешительно замерла. Лео пересказал ей содержание первых двух писем и, вероятно, не стал бы возражать, что она их прочитала. Но он не упоминал о третьем письме. Брайони собралась было отложить его не читая, когда вдруг заметила, что послание адресовано ей.
«Милая Брайони,
мне хотелось бы многое вам сказать, будь у меня время, но признаюсь лишь в одном: эти последние несколько дней были самыми счастливыми в моей жизни. Благодаря вам.
От души надеюсь, что вы невредимы и в безопасности, если читаете эти строки. И что вы обретете счастье, которое я так хотел бы разделить с вами. И будете вспоминать обо мне не как о скверном, негодном муже, ибо я до самого последнего дня пытался исправиться.
Вечно ваш,
Лео».
Голос Лео доносился сквозь ставни, которые Брайони оставила приоткрытыми. «Миссис Марзден. Как можно скорее. Благодарю вас».
Брайони быстро убрала письма в сумку, встала и вытерла слезы.
— Ты уже побеседовал с генералом? — спросила она, когда Лео вошел в комнату.
— Нет, не успел с ним встретиться. Нам пришла телеграмма от Каллисты.
— От Каллисты? Сюда?
— Думаю, тебе лучше самой ее прочитать.
При виде выражения лица Лео у Брайони упало сердце. Она взяла телеграмму из его рук.
«Дорогие Брайони и Лео,
молю Бога, чтобы с вами все было благополучно. Никогда не прощу себе, если с кем-то из вас что-нибудь произойдет, поскольку известие о болезни отца было выдумкой. Но теперь обман обернулся правдой. Прошлой ночью с папой случился тяжелый удар. Доктора говорят, что приступ может повториться в любую минуту, и тогда наступит конец.
Если вы в добром здравии, пожалуйста, поспешите. И, ради Бога, дайте мне знать как можно скорее, что у вас все в порядке.
Каллиста».
— Я говорила, что собираюсь убить ее голыми руками, если с тобой что-нибудь случится? Думаю, придется это сделать, — проворчала Брайони, мстительно скрежеща зубами.
— Нет, не хочу, чтобы из-за нее тебя повесили. Я постараюсь упрятать ее в лечебницу для душевнобольных, где ей самое место, — возразил Лео, сердито качая головой. — Она таки одурачила меня. А ведь я телеграфировал другу в Лондон и спросил о здоровье твоего отца, мне ответили, что он действительно прикован к постели.
— Значит, ты проверил. А я было задумалась, не слишком ли ты легковерен.
— Я не доверяю ни единому слову Каллисты, по крайней мере если речь заходит о тебе. Когда ты была в Германии, она пожаловалась мне, что, борясь с одолевшей тебя меланхолией, ты пристрастились к кокаину и колешь себе зелье не меньше трех раз в день.
— Что?
— А после твоего отъезда в Америку она заявила, что ты влюбилась в мужа одной из своих коллег и так страдала, что пыталась покончить с собой.
— Да она сошла с ума!
— Она решила свести нас вместе любой ценой, это очевидно.
— Так можно ли ей верить на этот раз?
— Телеграмма пришла из канцелярии лорда Элджина. Так что Чарли тоже оповещен. А чтобы задействовать Чарли, Каллисте пришлось попросить о помощи Джереми или Уилла. Знаешь, я склонен ей верить.
Потрясение вдобавок к неимоверной усталости и пережитым волнениям, казалось, вконец лишило Брайони сил. Она опустилась в кресло с телеграммой в руке и попыталась перечитать послание сестры. Но строчки расплывались перед глазами.
— Похоже, мне надо немедленно отправляться?
— Да. Дорога на Ноушеру запружена людьми, свежих лошадей для двуколки достать невозможно. Говорят, путь туда займет двадцать часов. Мне пообещали выделить тебе эскорт. Могу я помочь тебе собраться?
— Я готова ехать, — медленно произнесла Брайони. — Я успела собрать вещи до твоего прихода.
Лео поднял Брайони с кресла и крепко прижал к себе.
— Я буду скучать.
Она обняла его в ответ, крепко, насколько хватило смелости, ведь раны Лео были еще свежими.
— Обещай мне, что не станешь снова показывать чудеса храбрости.
— Я буду отъявленным трусом, обещаю, и вернусь в Лондон, как только сумею отсюда выбраться. Мы скоро увидимся. Если, конечно, к тому времени, как я прибуду в Англию, ты не отправишься в Сан-Франциско или Крайстчерч.
Брайони нежно поцеловала его.
— Нет. Я буду ждать тебя в Лондоне. Ты был прав. Пришло время остановиться. Сколько можно убегать?
Глава 17
Возвращение в Лондон с его тяжелым мутным воздухом, закопченными, почернелыми домами, нищетой и людскими толпами всегда было для Брайони потрясением. Однако тягостные впечатления от первой встречи с городом обычно довольно скоро рассеивались. К тому времени как поезд подошел к вокзалу, Брайони уже не удивлялась, как люди умудряются жить в такой грязи и запустении. А когда экипаж остановился возле дома отца, она и вовсе не чувствовала омерзительного зловония оживленных улиц, заваленных лежалым конским навозом.