Страница 46 из 64
Я сел спиной к залу и подкрепился, стараясь не привлекать к себе внимания. Есть совсем не хотелось, но организм нуждался в пище. Покончив с едой, я отправился покупать билет на поезд, следовавший в западном направлении. Выяснилось, что золото в билетной кассе действует столь же эффективно, как в ресторане. На сей раз никакого третьего класса – я получил в свое полное распоряжение двухместное купе и заверения в том, что никто там меня не побеспокоит.
Поездка заняла трое суток, и в дороге я совершенно оправился. Из Екатеринбурга я выехал слабый, как новорожденный котенок, а в Москву прибыл отдохнувшим и набравшимся сил. Ко мне вернулись и здоровье и решимость. Я знал, что в ближайшие дни мне очень понадобятся оба эти качества. И они действительно понадобились, ибо меня ожидало множество горчайших разочарований!
Первым делом нужно было достать сургуч и спички. Спички я раздобыл без труда, зато в поисках сургуча пришлось побегать. Я обошел все лавки, спрашивал в почтовых отделениях, на телеграфе и лишь поздно вечером, в Финляндском банке, нашел искомое. Служащий сказал, что у них где-то был сургуч, и принес целую запечатанную коробку! Я чуть не облобызал клерка от счастья. Запечатав драгоценный конверт огромным количеством сургуча, я поставил в нескольких местах свои инициалы и спросил у служащего:
– Вы финн?
– Как и все работники банка, сударь.
Что ж, подумал я, нельзя гарантировать, что аппетит Ленина и Троцкого не разыграется и они не проглотят Финляндию. Но может быть, как-нибудь обойдется, а финны – такой народ, которому можно доверять. Конечно, они несколько диковаты, но славятся своей честностью. Я протянул служащему конверт.
– Хочу, чтобы вы сохранили это в надежном месте. У вас есть сейфы?
– Конечно, сударь.
– Вмешиваются ли в ваши дела большевистские власти?
– Почти нет.
– Значит, вы сможете взять это на хранение?
– С превеликим удовольствием, сударь.
Я подписал квитанцию (именем Генри Джордж), заплатил один соверен вперед, после чего взял извозчика и отправился в Кремль. Когда я приблизился к воротам Спасской башни, сразу стало видно, что за минувшие недели многое в Кремле изменилось. Тогда у ворот стоял пулемет. Теперь же на посту по стойке «смирно» вытянулись двое красноармейцев в опрятных мундирах. Они не обратили на меня ни малейшего внимания, но откуда-то немедленно выскочил караульный начальник и рявкнул на меня, требуя, чтобы я объяснил, к кому иду.
– Товарищ Свердлов по-прежнему сидит в Кавалерском корпусе? – спросил я.
– А кто вы такой?
– Передайте ему, что англичанин Дайкстон вернулся в Москву и хочет его видеть.
– Мало ли кто хочет видеть товарища Свердлова.
– Ваше дело – передать. И поживее.
Однако все оказалось не так просто. Главное, что изменилось в Кремле, – это атмосфера. Всем теперь заправляли чиновники, установившие свои бюрократические порядки. Меня передавали от одного служащего к другому, однако дело с места не двигалось. У меня было ощущение, что все эти люди не помогают мне, а просто хотят от меня избавиться. Впрочем, в современном мире именно так все и устроено.
Ничего не добившись, я вернулся в Кремль на следующее утро. Ночь я провел в гостинице, которая до недавнего времени являлась особняком какого-то богача. Особняк как следует выпотрошили, поэтому роскошная кровать со спинкой, украшенной позолотой, не имела ни матраса, ни постельного белья. Зато в комнате было довольно чисто и, главное, не было клопов. В Кремле я снова угодил в чиновничью кадриль и достиг приемной лишь к двум часам дня. Там было множество народу. У входа за столом сидел дежурный, который внимательно изучил выданный мне пропуск, а потом недовольно спросил:
– По какому вы вопросу?
– Товарищу Свердлову это известно.
– Он очень занят.
– Я выполняю его задание, причем особой важности. Мне нужно доложить товарищу председателю.
Дежурный скривился. Его работа была не пускать посетителей к начальству.
– Можете передать ваш рапорт мне.
– Давайте-ка без волокиты, – сказал на это я, – иначе мой рапорт будет о вас!
Дежурный сердито показал на длинную очередь, и мне пришлось присоединиться к ожидавшим. Стулья были жесткие, в помещении царила духота, свежий воздух сюда почти не проникал. Ожидание было не из приятных. Однако в семь вечера дверь наконец открылась, и секретарь объявил:
– Товарищ народный комиссар просит капитана Дайкстона войти.
Когда я проник в кабинет, Свердлов свирепо уставился на меня:
– Какого черта вам здесь нужно?
Я был очень зол, лишь это объясняет необдуманность моего поведения.
– Здравого смысла мне нужно, вот чего! Или у вас тут этот товар не водится?
Свердлов опешил от моей дерзости, и несколько секунд мы просто молча сверлили глазами друг друга. Меня бы не удивило, если бы он тут же, на месте, приказал меня арестовать, но после паузы председатель ВЦИК внезапно расхохотался.
– Это уж точно, со здравым смыслом у нас проблемы! – Он подмигнул мне и спросил: – Не хотите ли выпить?
Я кивнул, и через секунду в руке у меня оказался стакан с наливкой. Свердлов молча чокнулся со мной и выпил. Из вежливости я последовал его примеру, чуть не обжег себе пищевод крепким напитком и испугался, не охмелею ли я в самый ответственный момент.
– Вы дали мне задание, а потом помешали его выполнить, – сказал я.
– Значит, у вас ничего не вышло? Документ Захарова остался неподписанным?
– Так точно, он не подписан.
– Почему? У вас было достаточно времени.
– Почему?! Да потому что вы меня арестовали, а Николая посадили под замок! Вот почему!
– Это сделал местный Совет.
– А по чьему приказу он действовал? По чьему приказу меня не пустили в Омск? Ответьте!
Свердлов нахмурился, потом снова усмехнулся.
– Где документ?
– У Николая. Если он еще жив.
– Что вы имеете в виду?
– Большинство Екатеринбургского Совета выступает за казнь.
Свердлов чуть заметно дернул головой:
– Не беспокойтесь, он в безопасности.
– Неужели? Несмотря на то, что находится в руках диких, неконтролируемых людей? Помните, вы выдали мне мандат? Так вот, они наплевали на него. На вашу подпись тоже. Даже на подпись Ленина!
– И тем не менее Романовы в безопасности.
– Откуда вы знаете?
– Знаю. – Голос его стал тихим и угрожающим. Свердлов давал мне понять, что я захожу слишком далеко.
– Рад это слышать.
Председатель ВЦИК насупился.
– Рады? Чему это вы рады?
– Мысль о казни детей отвратительна любому нормальному человеку.
– Это не просто дети, это Романовы. На их совести реки крови. Вам этого не понять.
– Там четыре девушки и больной мальчик.
– А кроме того, Николай Кровавый и его германская стерва!
– Вас все еще интересует оружие? – спросил я.
Свердлов отвел взгляд, взял со стола бутылку.
– Еще хотите?
– Нет, спасибо. Я еще не совсем оправился от болезни.
Тогда Свердлов налил себе и, осушив стакан, сказал:
– Ваше здоровье... Оружие становится важным тогда, когда оно необходимо.
– А разве вам оно больше не нужно? Ведь в Сибири белые и чехи.
– Еще больше оно нужно здесь. – Свердлов встал и потянулся. – Послушайте, англичанин, я устал. Приходите ко мне завтра, в полдень.
– Если ваши чиновники меня пропустят, – кисло заметил я.
Свердлов рассмеялся и быстро написал что-то на листке бумаги.
– Возможно, в Сибири мое имя стоит немногого. – Он снова хмыкнул. – Но здесь оно пока действует.
Я ушел от него, пребывая в некотором недоумении. В определенном смысле его слова подтвердили мою собственную гипотезу: Романовы оказались в заточении потому, что этого хотели московские большевистские вожди. Это было очевидно. Но почему же тогда Свердлов обращался со мной столь вежливо и терпеливо? Ведь я знал, какую роль он и Ленин играют в этой истории. Я был опасным свидетелем. Проще всего было бы меня убрать, и тем не менее Свердлов зачем-то уделяет мне свое драгоценное время, говорит какие-то утешительные слова.