Комиссар Его Величества

Грейвс отлично понимал, что банк «Хильярд и Клиф» прижат к стене. Придется раскошеливаться.

– Сколько стоит дом? – спросил сэр Хорейс Мэлори.

– Столько, сколько они потребуют, – прямо ответил Грейвс.

– Но должна же быть какая-то разумная цифра.

– Я обратился к двум местным торговцам недвижимостью за советом. Один из них назвал сумму в сто пять тысяч, другой – чуть выше.

– Предложите им ту сумму, которая выше.

– О'кей.

Мистер и миссис Абрахамс согласились. Более высокая цифра составляла сто пятнадцать тысяч фунтов стерлингов. Сидя в их сияющей новенькой гостиной, Грейвс уже приготовился скрепить сделку рукопожатием, но тут глаза мистера Абрахамса забегали.

Увы, это был не конец. Адвокатом мистера Абрахамса был некий Томас Плантагенет Грейс, один из компаньонов конторы «Холдфаст и Грейс» из Лондона. Кроме того, мистер Грейс приходился родственником хозяйке дома.

– Дело в том, что дом им зачем-то позарез нужен, – сказал ему накануне мистер Абрахамс. – Только не пойму зачем.

Грейс с важным видом кивнул:

– Это мы выясним. Допустим, появится еще один покупатель.

На следующем этапе юридическая контора, обслуживавшая банк «Хильярд и Клиф» и бравшая со своих клиентов чудовищные гонорары за быстроту и оперативность обслуживания, вышла на мистера Плантагенета Грейса. Получив от юристов банка официальное письмо, секретарша мистера Грейса положила его в папку, озаглавленную «Дело Абрахамса». Папка осталась дожидаться возвращения патрона. Дело в том, что мистер Плантагенет Грейс отсутствовал – оказывается, он решил съездить на Барбадос, отдохнуть и укрепить пошатнувшееся здоровье.

Адвокатская контора сообщила в банк, Жаку Грейвсу, о неожиданном обстоятельстве. Тот связался с Абрахамсом. Последний выглядел весьма удивленным и обескураженным, но сказал, что ничего не поделаешь – придется ждать.

После этого Грейвс и сэр Хорейс Мэлори ничуть не удивились, когда отсрочка повлекла за собой пересмотр суммы. Вернувшись из путешествия, мистер Томас Плантагенет Грейс обнаружил, что за время его отсутствия клиент получил новое предложение – уже на сто тридцать тысяч фунтов стерлингов.

– Это может продолжаться годами, – мрачно заявил Мэлори. – В следующий раз этот мерзавец уедет куда-нибудь в Тимбукту, а потом кто-нибудь пообещает ему миллион. Предложите ему сто тридцать две тысячи с условием, что сделка состоится немедленно.

Однако все оказалось не так-то просто. Теперь Абрахамсу стало окончательно ясно, что «Хильярд и Клиф» не просто хотят купить Кавендиш-хаус, но прямо-таки лопаются от нетерпения.

– А этот банк очень-очень-очень богат! – резюмировал Томас Плантагенет Грейс.

Впрочем, надо сказать, что тот, кого просто одурачить, никогда не становится богатым. Мэлори и Грейвс тоже умели играть в подобные игры. Внезапно сумма, предложенная банком, была уменьшена. Когда мистер Грейс позвонил в «Хильярд и Клиф», чтобы осведомиться, правильно ли он понял смысл полученного послания, на месте не оказалось ни Грейвса, ни Мэлори. Затем появилось еще одно предложение, совершенно подлинное, – на сто пятнадцать тысяч фунтов. Его сделала некая пожилая дама, посетившая Абрахамсов однажды вечером. Дама сказала, что она из Австралии и готова выложить деньги за дом немедленно.

– Вот выписанный чек, – сказала она. – А вот документ, мистер Абрахамс, который вы должны подписать. В мире столько обманщиков и мошенников (разумеется, я не отношу вас к их числу), что без предосторожности никак нельзя. В случае, если сделка не состоится, вы должны будете заплатить мне неустойку в десять тысяч фунтов. Как, устраивает?

Абрахамса это устраивало, но мистер Томас Плантагенет Грейс был полон сомнений. Он подозревал, что пожилую даму подослал банк. Надо сказать, подозрения были совершенно справедливы. Дама и в самом деле была из Австралии, но там она заведовала филиалом «Хильярд и Клиф». Однако доказать Грейс ничего не смог. Зато он мог потянуть время.

Именно так он и поступил.

Задержка подействовала на руководителей банка по-разному. Лоренсу Пилгриму так надоело по семь часов в день общаться с раздраженным Мэлори, что он с нетерпением ждал появления третьей части воспоминаний Дайкстона, чтобы покончить с этой мукой.

Мэлори же с утра до вечера занимался тем, что гонял почем зря адвокатов, Грейвса и всех, кто попадался ему по пути. Благодаря оксфордскому историку банкир уже знал до мельчайших подробностей все, что произошло с Романовыми после неудавшейся поездки с Яковлевым в Омск. По вечерам у себя в Уилтон-Плейсе Мэлори уже не играл в бридж – он читал мемуары о царском семействе. Мемуаров было огромное множество – писали дяди, тети, кузены и кузины, учителя и друзья императорской фамилии. Во многом их истории повторяли друг друга, но были и расхождения.

Ни в одной из книг не говорилось о встрече с атаманом Дутовым, да и комиссар Яковлев в качестве британского агента нигде не фигурировал.

Загадок было предостаточно.

Несмотря на все старания деловой дамы из Австралии, на приобретение Кавендиш-хауса понадобился целый месяц. Когда сделка наконец свершилась, Грейвс не испытал ожидаемого облегчения. От своих французских предков Жак унаследовал крайнюю подозрительность, и теперь она подсказывала ему, что история Дайкстона чревата дальнейшими неприятностями. Этот человек был ненормален, думал Грейвс. Он так тщательно разработал свои меры предосторожности, так долго лелеял в себе старые обиды! Ему явно доставляло удовольствие расставлять ловушки и загадывать загадки. Грейвс с трепетом думал, что Дайкстон готовил свой удар много лет. На распутывание всех этих узелков уйдет целая куча денег, поэтому перспектива дальнейшего участия в этой затее наводила на Жака тоску. Он отправился в Лондон с Лоренсом Пилгримом, рассчитывая на то, что здесь сумеет в полной мере проявить свои лучшие качества, обеспечивая безопасность международных финансовых проектов. Ему нравилось скрещивать клинки с умными, энергичными противниками, которые в совершенстве владели правилами игры и никогда их не нарушали. Однако дело Дайкстона – Грейвс в этом уже не сомневался – было иного свойства. Если бы можно было сейчас уйти в сторону, Жак с удовольствием это сделал бы, но Пилгрим недвусмысленно дал понять, что именно он, Грейвс, должен иметь дело со «старческими причудами Мэлори».

В течение нескольких дней, когда адвокатская контора банка занималась оформлением сделки, у Жака выдалось нечто вроде отпуска. Он воспользовался передышкой, чтобы съездить в Ванкувер и заключить выгодный контракт о строительстве двух океанских паромов. Весьма довольный собой, он сидел в ресторане отеля, ковыряя вилкой в крабном салате. Именно в этот момент ему принесли телекс от Мэлори. Там было сказано: «Немедленно возвращайтесь».

– Вот бумаги на дом.

Гладкая рука Мэлори, покрытая возрастными пятнами, но безупречно наманикюренная, похлопала по конверту, лежащему на столе. Банкир извлек из кармана золотые часы и взглянул на них.

– Полагаю, вам не следует терять времени, – заключил он.

Грейвс, еще не пришедший в себя после перелета, с мешками под глазами, протянул руку к конверту.

– Какой там адрес?

Мэлори взглянул на него с неодобрением.

– В нашей профессии, мистер Грейвс, необходима превосходная память. Запишите на всякий случай, так будет спокойнее.

Трясясь в ливерпульском поезде, Грейвс думал о Дайкстоне. Никогда в жизни Жаку не приходилось испытывать состояние депрессии, но сейчас он был близок к этому. Все, что связано с Дайкстоном, сопряжено с неудобствами, трудностями и унижением, угрюмо думал он. Вечером поезд прибыл в пункт назначения.

Поутру Грейвс проснулся в большом и удобном ливерпульском отеле, чувствуя себя совершенно отдохнувшим. Он отлично позавтракал, а затем отправился на такси в банк «Лайнен». Утро выдалось солнечным, настроение было превосходным. Крепкий сон и отдых помогли отогнать прочь мрачные мысли, а задача представлялась несложной – забрать бумаги из банка, только и делов.