Страница 46 из 65
– В каком смысле «перевербовать»?
Паттерсон ответил:
– Вы собираетесь напасть на замок, охраняемый эсэсовским гарнизоном. Хочу, чтобы вы взяли с собой настоящих эсэсовцев.
– Вряд ли вы их найдете, – возразил Уиллс. – Лучше послать туда...
– Нет-нет, – отмахнулся от него Паттерсон. – Нам нужно, чтобы все было натурально. Одно дело – уничтожить замок. Для этого достаточно рейнджеров, коммандос, специалистов по взрывному делу. Для такой операции, как наша, нужны настоящие, а не поддельные эсэсовцы. – Он обернулся к Рашу: – Могли бы вы отобрать четверых или пятерых?
Раш задумчиво поморгал, потом сказал:
– А им хорошо заплатят?
– Да.
– Тогда проблем не будет.
– "Моя честь – преданность", – иронически процитировал Уиллс.
Раш взглянул на него ледяным взглядом.
– Такие люди есть в любой армии. В вашей тоже. – Потом обернулся к Паттерсону: – Отвезите меня туда, я сам подберу людей.
Паттерсон налил «круазе» в бокал и протянул немцу.
– Отлично. Выпьем за Вевельсбург.
Раш ответил ему долгим взглядом, потом поднял бокал, отхлебнул и сказал:
– За Вевельсбург.
– И еще одно, – сказал американец. – Вам придется взять с собой пассажира.
Позднее, оставшись наедине с Паттерсоном, Уиллс заметил:
– Может получиться очень неприятная история.
– Черт вас подери, Уиллс, вы же знаете этого человека. Знаете его биографию, знаете его образ мыслей. Достаточно только взглянуть на него, и сразу видно...
– Что он опасен и изобретателен. Согласен – это сразу видно. Но ведь он не из наших. Мы с вами думаем, что подцепили его на крючок, но откуда нам знать, что у него самого на уме? Мы знаем только, что он эсэсовец, причем из лучших эсэсовцев. А в СС главное – преданность.
Паттерсон немного подумал и сказал:
– Ваша ошибка вот в чем: вы недооцениваете две вещи – силу ненависти и силу денег.
– Смотрите, вам решать, – пожал плечами Уиллс.
– То-то и оно. Значит, будем играть по-моему.
Паттерсон сам установил сумму награды для каждого из четверых остальных членов группы Раша. Можно было подумать, что американец с огромным удовольствием расшвыривает направо и налево деньги корпорации «Ко-лект». Раш выбрал членов группы в лагерях для военнопленных – на это понадобилось три дня. Раш очень тщательно подошел к этому делу. Сначала он долго изучал списки пленных эсэсовцев, потом отобрал двадцать человек для беседы, а окончательно остановил свой выбор только на четверых.
Гауптштурмфюрер Хайден попался ему на глаза в лагере Кендал, в Озерном районе. Они были знакомы и раньше – Хайден, здоровенный, крутолобый шваб, участвовал вместе с Рашем в рейде на Гран-Сассо. В начале тридцатых Хайден служил в Сахаре, во французском Иностранном легионе.
Второй из членов группы тоже был знаком Рашу, хоть и не так хорошо, как Хайден. Этого человека, ефрейтора «Лейбштандарта», звали Монке; у него на обшлагах была серебряная ленточка с надписью «Адольф Гитлер». Монке, как и Раш, участвовал в Арденнском рейде, но попал в плен под Уфализом, когда в топливном баке кончился бензин. Раш знал, что Монке – отличный солдат. Вопрос заключался в том, действительно ли Монке так уж предан фюреру. Рашу уже пришлось отказаться от нескольких отличных кандидатов, потому что даже плен, даже перспектива грядущего суда не заставили этих людей отказаться от веры в Гитлера.
– Война почти закончена. Что дальше? – спросил Раш у Монке.
– Если я останусь жив?
– Вам может быть предоставлен такой шанс. Как вы собираетесь жить дальше?
– Попробую раздобыть денег.
– Как?
– Как угодно. Буду банки грабить, если в этих чертовых банках после войны останутся хоть какие-то деньги.
– Как насчет политики?
Монке взглянул на гауптштурмфюрера так, словно тот рехнулся.
– После всего этого? – Он сплюнул на пол.
– Как насчет присяги?
– В задницу вашу присягу. В задницу политику, политиков, всех остальных тоже.
Раш внимательно смотрел на него. Монке считался героем войны, о нем даже писала эсэсовская газета «Дас шварце корпс». На русском фронте Монке совершил какой-то невероятный подвиг. Что-то такое с танками – Раш точно не помнил.
– А собираетесь ли вы воевать?
– Только за деньги. Если будут хорошо платить, я буду драться, как псих.
– Откуда вы родом?
– Из России.
– Что-что?
– Считайте, что из России, – угрюмо подтвердил Монке. – Я родился в Восточной Пруссии, прямо возле польской границы. Больше мне там побывать не придется. Зачем столько вопросов?
– Называйте меня «господин гауптштурмфюрер».
– Зачем столько вопросов, господин гауптштурмфюрер?
– Хочу предложить вам деньги.
– Сколько?
– Довольно много. Что вы готовы сделать ради денег?
– Что я готов сделать ради денег? Что угодно. Чего вы хотите?
– Возможно, придется убивать. Красть.
– Я еще и во взрывчатке разбираюсь, – сообщил Монке.
– Мы будем действовать против немцев.
– Против кого угодно. Лишь бы платили хорошо. Мне нужны такие деньги, на которые можно хорошо пожить. Против немцев, говорите? Да я готов этого фюрера голыми руками разорвать.
– Он не немец, а австриец, – сухо заметил Раш.
– Так чего вы от меня хотите? Сказать, что я готов прикончить еще несколько человек? Я уже столько убивал на своем веку, что несколько лишних трупов меня не испугают. Или вас интересует, по-прежнему ли я считаю, что моя честь – преданность? Черта с два. Хотите знать, не утратил ли я хватку? Давайте устроим проверку. Вы возьмете пистолет, я возьму пистолет, и побегаем друг за другом по горам – на деньги. Можете быть уверены, что я отправлю вас на тот свет. Я ответил на ваши вопросы, господин гауптштурмфюрер?
– Да. Все в порядке. Итак, дело вот в чем. Маленькая группа должна совершить нападение на некий объект, находящийся на территории Германии. Объект охраняется эсэсовцами. Если рейд пройдет успешно, вы получите десять тысяч американских долларов, паспорт, будете перевезены в Испанию и, если хотите, получите там работу. – Раш особенно внимательно наблюдал за Монке, когда говорил об эсэсовцах, но ефрейтор даже глазом не повел.
– Вы понимаете, что вам придется убивать эсэсовцев?
– Я был в Испании. Служил в легионе «Кондор», – мечтательно произнес Монке. – Отличная страна. Много вина, много солнца. Давайте мне скорее оружие, и вперед.
Третьего и четвертого членов группы Раш никогда раньше не видел. Одного из них порекомендовал Хайден. Этого человека звали Зауэр, Хайден служил с ним во Франции в 1940 году, в лагере для военнопленных они встретились случайно. Это была классическая «белокурая бестия»: два метра росту, голубые глаза, точеные черты лица. Раш подумал, что Зауэр похож на несколько идеализированного и приукрашенного Гейдриха. Так и просится на рекламный плакат вербовочного пункта. Зауэр тоже был весь обвешан орденами. Как и Монке, он решил, что с прошлым покончено.
– Моя преданность отныне распространяется только на одного меня, – ответил он на вопрос Раша. – Больше я никому преданным быть не собираюсь. До конца своих дней.
– Тем не менее вам придется хранить верность мне. В течение нескольких дней.
– За десять тысяч долларов можете пользоваться моей верностью в течение целого месяца, – ответил Зауэр.
Четвертый член группы был моложе остальных. Ему было всего двадцать один год, Раш не обратил бы на него внимания, если бы не фамилия.
Когда парень вошел в комнату, увидел мундир Раша (для него специально сшили эсэсовскую форму) и вытянулся по стойке «смирно», гауптштурмфюрер спросил:
– Науйокс ваш родственник?
Молодой человек по фамилии Науйокс улыбнулся:
– Насколько мне известно, нет, господин гауптштурмфюрер. А жаль, я был бы рад такому родству.
– Гордиться особенно нечем, – заметил Раш.
Он смотрел на молодого парня и думал, что тот поразительно похож на Альфреда Хельмута Науйокса, легендарного эсэсовца, человека, по сути дела, начавшего вторую мировую войну. Тридцать первого августа 1939 года по личному приказу Гейдриха Альфред Науйокс, переодетый в польскую форму, напал со своими людьми на радиостанцию в Гляйвице. Эта провокация понадобилась Гитлеру для того, чтобы совершить нападение на Польшу. На счету Науйокса было немало всяких дел: похищения, убийства, изготовление фальшивых денег. Альфред Науйокс был крайне опасным, обаятельным и безжалостным мерзавцем. Раш знал его очень хорошо – настолько хорошо, что предпочел бы знать его поменьше.