Страница 89 из 108
— …тогда на подоконнике будет горшок с цветком! — закончил я предложение. Глаза у Семена стали круглыми, как блюдце. Почти такими же круглыми, как когда он имя Пантелея услышал.
Ну, Семен Семеныч, ну нельзя же так! Это же классика!
Впрочем, Семен делал круглые глаза не на меня: это Паола встала с кровати и подошла к окну. Глаза у нее были закрыты, а движения были естественными и плавными, словно она танцевала. Ловко высадив локтем стекло, она мгновенно оказалась на подоконнике, неизъяснимым образом не оцарапавшись острыми осколками, торчащими из рамы, как зубы из челюсти астраханской белой акулы. Накрылась наша конспирация жестяным рукомойником! Семен бросился за фэйри, отшвырнув меня с дороги, но и секундная задержка обошлась ему дорого: фэйри уже вылезла из окна и пошла по карнизу, как по шоссе, не глядя ни влево, ни вправо. Да и что можно увидеть с закрытыми глазами? Потом влезла на ставень, с него перепрыгнула на крышу и уверенно зашагала по краю черепичного ската.
Что такое не везет, и как с этим бороться… Почему симпатичные девушки то наркоманки, то аллергики, а одновременно и лунатички, то бойцы-рукопашники?
Пока Семен тупо пялился на фэйри из окна, не решаясь окликнуть ее, явно опасаясь разбудить, я потихоньку подошел к двери, оставшейся без охраны. Открыл дверь и спросил Семена свистящим шепотом:
— Семен, она у Конкруда по башне «ходила»? Если «ходила», то вернется! И я вернусь, не боись!
Посетителей в «Оленине» я срисовал с порога, потому что дальше меня не пустили охранники: дрес-, а может, и фейс-контроля не прошел. Но чем люблю пафосные заведения — охранники все довольно вежливые. Просто сказали, что все столики заказаны и свободных мест нет. Пойди, проверь… Впрочем, мне не нужно было заходить внутрь — и так было понятно, что Пантелея тут нет. Единственно, развлекся тем, что спросил, каково имя-отчество той женщины, чья фамилия дала название ресторану. Пока громилы тщились придумать остроумный ответ, мне и удалось заглянуть внутрь. Все-таки охранники — какая-то особая каста лакеев. Не знаю, почему я всегда вызываю у них раздражение и почему они всегда глядят на меня свысока и разговаривают через губу… После неудачи в «Оленине» пришлось тащиться в «Аквариум». Еще немного — и я стану знатоком кабаков Гуляйполя.
«Аквариум» был, на мой вкус, покруче «Оленины». Эдакое пафосное заведение для дворян и толстосумов. Пол и потолок были забраны заговоренным стеклом, и сквозь них было видно, как в воде плавают всевозможные рыбы, начиная от окуньков и заканчивая небольшими акулами из Южного моря. Собственно, под полом, как и над потолком, были аквариумы, давшие название этой забегаловке.
Каждого гостя встречала полуодетая девица в «рыбьей чешуе», или, скорее, русалка, и со всеми подобающими ужимками, покачивая перламутровыми бедрами, провожала к столику. К заранее заказанному столику… Меня бы не пустили, в моих-то мятых штанах и свитере, собравшем всю пыль с пола в «Гусе», но отменно вежливый и нарядный охранник пообещал выяснить, не находятся ли в ресторане Владеющие Силой Пантелей и Анастасия из пришлых и, на всякий случай, рыцарь Реймсвар-Эймин. Сам не побежал, но через полминуты из дверей выскочила очередная нереида и прошептала ему что-то на ухо. Из этого «что-то» удалось выяснить, что ни рыцаря, ни колдуна с женой в кабаке не было. Хотел было уже откланяться, но та же девушка неожиданно низким голосом сообщила, что меня ожидают… Меня? Кто бы это? Войду, заодно своими глазами… Вот если бы в ресторане сидел Бонс, уж я бы посмотрел, как будет держаться этот «рыцарь» среди настоящих дворян. Но скорее всего, за одним из столиков я увижу Ивана Сергеевича, и сказать мне ему будет нечего… Отпустит его Аля одного в Гуляйполе или с ним заявится?
В роскошном вестибюле какой-то старикан, по виду вылитый Нептун, с окладистой белой бородой, только без трезубца, попросил меня задержаться. Старик был магом и алхимиком, у меня чуть нос не заложило от тех запахов, которые его обволакивали. Что ж, никто ничего и не говорит: такому заведению, как «Аквариум», маги-охранники очень нужны. Он достал из рукава своей куртки живого угря и опустил его на мою кобуру. Угорь вмиг обернулся какой-то дрянью, похожей на кусок… пластилина, только совершенно без запаха, полностью залепившей рукоять «чекана», а дедок удовлетворенно причмокнул губами и ловко почистил мой свитер небольшой щеткой со специальным амулетиком. Фокусник! Почистить-то он почистил, но без особого успеха: заряд амулета был слабоват и явно не справился с поставленной задачей. Тогда старикан, оказавшийся своим в доску парнем, то есть шутником и хохмачом, предложил мне весьма своеобразный выход из ситуации… Забежав в подсобку, он вернулся с… половичком. Тоже с магической начинкой половичок — такой же перед входом в залу лежит. А без него бы натоптали, и пол кабака, являющийся, собственно, крышкой громадного аквариума, давно утерял прозрачность. Так вот, маг предложил мне завернуться в половичок, что я и проделал с соответствующими ужимками, как француз, отступающий из заснеженной Москвы, чем доставил дедушке несравненное удовольствие. К счастью, именно в этот момент никто мимо нас не проходил…
Пока я шел от двери, вертел башкой на триста шестьдесят. Интерьерчик кабака был прост и ненавязчив, лампы на столах были сделаны из ракушек, скелетов экзотических рыб и кораллов, круглые стеклянные лжеколонны не поддерживали потолка — они тоже служили аквариумами, — и я удивился, как много разноцветных рыб водится в наших морях и океанах. Разноцветные вроде бы несъедобны — или я что-то путаю?
Но самой несъедобной из всех рыб выглядел рыцарь Бонс Ингельмийский — в красной-то льняной рубахе с синими ластовицами за одним из центральных столиков! Мимо не пройдешь! Многоцветный тканый пояс рыцаря сделал бы честь любой деревенской ярмарке, новые смазные сапоги распространяли острый запах дегтя, на боку висели казацкая шашка, серебряный кинжал и огромный маузер в лакированной кобуре красного дерева, служащей прикладом. Основательная кобура! Еще бы топор заткнул за спину, так вообще! Волосы Бонс расчесал на прямой пробор, бороду распушил, отчего башка его стала какой-то квадратной. От обильной еды и выпивки лицо «рыцаря» раскраснелось, но глаза отнюдь не были мутны — наоборот, на фоне красной рожи они как бы посветлели, появилась в них такая опасная прозрачность, которую можно заметить перед удачным выстрелом в глазах убийцы… Я в очередной раз удивился ловкости мужика. В костюме, привычном для дворян, с таким арсеналом он был бы смешон, но в своей рубахе-голошейке казался представительнее многих тузов, восседающих за столиками. Впрочем, и Бонс был не один: напротив него сидел непритязательной внешности лысенький человечек маленького роста, с маленьким же круглым пузиком, в сюртуке мышиного цвета, немного похожий на побритого для отправки в места не столь отдаленные Наполеона Бонапарта. И этот человечек, щурясь, оглядывал ресторан покровительственным масленистым взглядом. Маргиналов с ружьями и плохо одетых фанатиков «старой веры» рядом с Бонсом не наблюдалось, из чего я сделал вывод, что сидит с ним не соратник, а, скорее, инвестор. Заведение-то как раз для таких встреч: пыль в глаза пустить, чешуей блеснуть… Похоже, именно этим было вызвано спонтанное решение Бонса «продемонстрировать» меня этому дядечке. Как объяснял мне бухгалтер из Академии, бухгалтерия должна быть тройной: для инспектора, для инвестора, ну и для себя, конечно. Инспектировать Бонса рановато, а вот вкладывать в него — самое время!
— Падай! — Бонс указал на стул, а я отметил, что, по крайней мере, он не изменил манеры выражаться. — Это сын Лиинуэля Огненного, полукровка! — вполне ожидаемо представил он меня.
Бонапарт, как я окрестил «инвестора», посмотрел с прищуром, потом спросил безо всякого интереса:
— И что же, вся коллекция папаши досталась вам полностью?
Я не знал, что ответить, потому что и о коллекции и о «папаше» был ни слухом ни брюхом. Горделиво вскинув голову, я не удостоил «инвестора» и взглядом, зловеще прошептав при этом Бонсу: