Страница 59 из 108
Спрашивать я постарался без всякой язвительности, но со всей возможной серьезностью.
— Комплиментщик! — Вот тон фэйри вряд ли можно было назвать серьезным. — Жаль только, хлипенький какой-то… А вообще-то я тебя по-хорошему предупреждаю: будешь трындеть — до нижних уровней самостоятельно не дойдешь…
— «Отворите мне темницу, дайте мне свободу дня!»…
До черногривого коня с девицей я не дочитал. Просто не успел. Затрещина, которую я получил от фэйри, бросила меня на пол, так что я едва успел подставить руки, чтобы окончательно не разбить рожу о каменный пол. Ну и девица — ощущение, будто лошадь лягнула! Что ж меня все дамы бьют последнее время? Еще немного — и у меня комплексы нехорошие разовьются… Последние слова я, кажется, проговорил вслух, потому что фэйри засмеялась. Надо мной, понятное дело… Что ж, рассмешить девушку — значит, наполовину соблазнить ее. В голове уже начал потихоньку вырисовываться сценарий вроде «Кавказского пленника», когда молодая черкешенка влюбляется в русского пленника…
А то, что фэйри дерется, так это ерунда. Любая женщина, по крайней мере из тех, с кем я был знаком, даже самый невинный комплимент незнакомого мужчины воспримет в штыки, не знаю уж почему. Привычки нет?
За всеми этими мыслями я и не заметил, как мы спустились к основанию башни, а затем, через ту самую дверь, которую я оценил еще на входе в замок, зашли в подвал и начали спускаться на нижние уровни. Минус первый, тот, что с вампиром, мы пролетели быстро, к минус второму приблизились галопом. Фэйри едва не скакала по ступенькам, и я никак не мог решить — то ли она от природы такая прыгучая, то ли посчитала наш короткий разговор задержкой в пути, за которую может нагореть от начальства. Я усердно гнал от себя простую и здравую мысль, что фэйри ускорилась лишь оттого, что я попросту ей неинтересен.
Впрочем, насчет своей «хлипкости» я не заморачивался: примерно так, если не хуже, меня во времена оны оценила некая разбитная девица из пришлых, «академик», причем такая уничижительная оценка не помешала этой же девице немедленно сделать мне предложение сожительствовать с ней. К счастью, это предложение было не из тех, от которых нельзя отказаться. Я и отказался, но не из-за гордыни, а от некоего обалдения: в голове никак не умещалось, что стопроцентная женщина-«пришлая» может легко «совместить» критический взгляд на мужчину, трезвый расчет его карьерных и прочих возможностей, несколько даже циничный, с готовностью безрассудно жертвовать собой, особенно когда этой жертвы никто не требует. И все это сдабривается розовыми соплями, бурными страстями, приличествующими полудиким жителям Оркской косы, и кристально четким планом не ближайших действий, не пятилетки даже, а всей жизни, планом, исключающим даже намек на романтику…
А вот и дверка на «минус два», по выражению прекрасной Паолы. На минус три, скорее всего, морг — не верю я, что дилетант, даже с возможностями аборигенского владетеля, может успешно решать задачи, которые не в состоянии решить профессионалы из Тверской академии и других вузов Великоречья. А результаты неудачных экспериментов должны же где-то храниться…
Белый кафель, довольно яркий свет, но не электрический, а слегка оранжеватый, от магических светильников, длинные столы, закрытые простынями, стеклянные шкафы с инструментами наподобие тех, что стоят в зубоврачебных кабинетах пришлых, тигли, немаленькая печь, автоклав, провода и шеренга стоек для капельниц — все это говорило о том, что на минус два у Конкруда лаборатория, совмещенная с операционной.
Но привлекал внимание, конечно, стоящий в центре комнаты высокий стол, к которому был на совесть прикручен мертвый худой серокожий человек. Абориген.
И еще в воздухе почему-то стоял ощутимый запашок дерьма. И не моего. Кто-то от ужаса обгадился? Мне тоже страшно. Штаны, что ли, пощупать?
Я подошел к столу, прикрывая глаза от яркого света ладонью, тем более что рядом сидели на стульях Семен, Конкруд и маг. Договорились, значит, да кто бы сомневался…
— Что же ты, скотина… — начал Семен, но Конкруд прервал его неожиданно «добрым» голосом:
— Зачем же все три камня портить, молодой человек? Это ведь расточительство в чистом виде!
— По мне, лучше расточительство, чем жлобство! — буркнул я тоже «добрым» голосом, еще и улыбаясь.
Конкруд побледнел так стремительно, что я даже удивился, а лежавший на столе мертвец вдруг зашелся сухим тихим кашлем или, скорее, смехом. Я аж назад отпрыгнул от неожиданности. А! Это ж вампир с минус первого! Совсем сдал, бедолага. Здесь ему не тут, как военные выражаются. Не пожируешь на чужой кровушке.
— Я очень бы хотел провести с гобой пару-тройку экспериментов, а потом подбросить монетку и разыграть: на корм умруну ты отправишься или мои паучки тобою полакомятся! — Конкруд был действительно зол, и я несколько запоздало сообразил, что «жлобство» он принял на свой счет. Ну конечно, паучков местных «жлобами» называют, вряд ли это название прошло мимо ушей владетеля! Завершить логическую цепочку, учитывая своеобразный герб маркиза, было проще простого. Вот ведь незадача! Не объяснять же Конкруду, что я жадность имел в виду, жадность, причем безо всяких намеков на конкретных личностей… — Но Рино убедил меня, что убивать тебя будет еще большим расточительством!
Сидящий рядом с Конкрудом маг только кивнул, не спуская с меня пристального взгляда небольших каре-зеленых глазок. Интересно, он же вообще пока ни слова не произнес. Немой?
— Но проверить действенность кровавых смарагдов все равно не мешает! — высказался маркиз вполне равнодушным тоном, словно речь шла о рутинной проверке оборудования. Проверяйте, собаки…
— Поразительно, как тебе это удалось! Сколько факторов совпало! Кто же знал, что для активации смарагда нужен полукровка с эльфийской кровью и кровью пришлых?!! Все источники утверждали, что либо вампир, либо оборотень!!! А тут…
Конкруд махнул рукой — в мою сторону махнул, будто я на «газоне» через его замок переехал, а он этот замок весь день из песочка строил, ровиком окапывал, из щепочки подъемный мост делал, из спичечки флагшток…
— И ни капли ведь магического таланта, только букет невнятных эмоций, в котором преобладающим элементом будет ДУРОСТЬ! — Конкруд все кипел, но мне не совсем было понятно, чего он так заводится. — Ну вот ты, Рино, мог предположить, что активация кровавых смарагдов зависит и от эмоционального состояния их хранителя? — На вопрос маркиза Рино только покачал головой с самым понурым видом. — Ты понимаешь, что мы не сможем повторить инициации, даже если найдем еще смарагды?.. Что тесты показали?
— Тесты провалились, — отрапортовал Рино слегка гнусавым голосом, показавшимся мне в тот момент прекрасным и мелодичным, — все как один! Показывают невероятное! На оборотничество реакцию дают, да не просто на оборотничество, а на кровь оборотня! На магию — дают, а один, — тут Рино хихикнул, — на вампира и на женщину одновременно, причем женщина — не вампирша.
— Не может быть такого! — воскликнул потрясенный Семен, но Рино смотрел не на него, а на Конкруда.
— Может, этот, — тут маркиз некультурно показал на меня пальцем, — эмпат?
Дождавшись отрицательного ответа мага, Конкруд продолжил, напряженно о чем-то размышляя:
— В карманах-то его сам черт ногу сломит!.. Что у тебя в штанах было, кроме того барахла, что мы изъяли? Липкое, коричневатое?
Хотел было я предложить Конкруду подумать самостоятельно, что может быть в штанах липким и коричневатым, но подхалим Рино немедленно ответил, быстро выговаривая слова, чуть не плюясь ими:
— Удалось выяснить путем химической реакции! Шоколад! Несъедобен! В смысле срок годности давно прошел!
Точно! Конфета «Гулливер» у меня там была! Года два как! За подкладку кармана залетела, наверное, а и раздавилась где-нибудь в пути! Это что же получается? «Крем», тетрадь Витали, смарагды и… старая шоколадная конфета, размолотая в труху? Все вместе — катализаторы для активации кровавых смарагдов?