Князь Игорь

После двух побед потянулись томительные дни ожидания. Однако послов от Романа не было. В начале августа разведчики донесли о движении огромного войска со стороны Босфора. То шла «тагма» – гвардейская кавалерия, усиленная прибывшими с востока подразделениями провинциальных фемов, командовал объединенными силами доместик Иоанн Куркуас, опытный и умелый полководец. Перевес в силах был теперь на стороне противника. На коротком военном совете единогласно было принято единственное в этих условиях решение: прорываться на Русь морем.

Спешно были стянуты войска в Ираклию. Ночью тысячи лодок тихо отошли от берега и направились в море. Погода благоприятствовала предприятию: небо заволокло тучами, темень стояла непроглядная, даже военные суда противника были не видны, светились только тусклые сигнальные огни на мачтах, они помогали русам направлять лодки в свободные промежутки.

– Глянь, великий князь, – обратился гребец, сидевший лицом к берегу, – в поле зажглись костры.

Это не ромеи ли дают знать на корабли о нашем отплытии?

Игорь оглянулся. Действительно, в темноте светились два костра. Вот к ним добавился третий, четвертый… Сомнений не было, кто-то подавал знак.

И тотчас на кораблях зажглись огни. Видно было, как они стали двигаться к берегу, сужая свои ряды, теперь прорваться сквозь них становилось все сложнее и сложнее. Часть лодок повернула назад и стала прижиматься к берегу, но большинство продолжало двигаться на освещенные громады. Вот с них полетели горящие стрелы, словно из пасти Змея Горыныча хлынули лавины пламени; пламя зажигало лодки русов, расплывалось по воде, испуская смрад и копоть. Раздавались воинственные крики, стоны раненых, треск столкнувшихся судов – на море развернулось ожесточенное сражение.

Кормчий Игоря умудрился так направить лодку, что удалось проскочить мимо «греческого огня», а впившиеся в борта горящие стрелы тут же сбрасывались в море. Гребцы налегали на весла изо всех сил. Игорь стоял и обозревал поле сражения. На его глазах сгорали лодки и люди, гибло войско, и он, великий князь, ничем не мог помочь ему…

По дороге в Киев к Игорю вновь вернулась лихорадка, и в столицу он прибыл больной и разбитый. Народ встречал жалкие остатки войска стонами и плачем: многие потеряли отцов, мужей, братьев… Игорь заперся в своем дворце и никого не хотел принимать.

Только через месяц к нему сумел пробиться Свенельд. Он выздоровел, был собран и деловит.

– Поболел, князь, и хватит, – сказал он твердым голосом. – Пора готовиться к новому походу.

Игорь поднял на него воспаленные глаза, смотрел, не говоря ни слова.

– Ничего, что побили. Учтем прежние ошибки, исправим промахи и все равно сломим упорного Романа. Поверь мне, сил у нас будет побольше, чем в прежнем походе!

Через три года, в 944 году, русское войско под предводительством Игоря и Свенельда двинулось на Византию. В его составе были русы, поляне, кривичи, тиверцы, варяги, финны, печенеги. Часть его двигалась сушей, другие подразделения плыли вдоль берега по морю. О походе был заранее извещен император Роман через своих соглядатаев, а также болгарами. Умный и дальновидный политик, видя в русах опасного и умелого противника, он решил избежать новой войны с неизвестными последствиями. К Игорю было снаряжено посольство, которое возглавил Феофан. Это был тот самый Феофан, который в 941 году командовал византийским флотом и пожег Игоревы лодьи.

Царские послы встретили русское войско на Дунае. Феофан передал Игорю слова императора: «Возьми дань, которую брал Олег, и прибавлю я еще к той дани» [6]. Игорь, всю жизнь стремившийся избегать войн и кровопролития, согласился на мир. В 945 году в Константинополь было отправлено большое посольство из пятидесяти одного человека – двадцать пять послов и двадцать шесть купцов. Возглавил его Ивор, «посол Игорев, великого князя русского», как сообщает летопись.

В Константинополе был подписан договор между Византией и Русью. По нему Византия принимала у себя столько кораблей, сколько могли прислать русские торговые люди. Купцы могли находиться в Византии полгода, останавливаться в предместье столицы. Во время пребывания в стране им выдавалось даровое содержание – хлеб, вино, мясо, баня, торговлю они вели беспошлинно. Кроме того, им обеспечивалось содействие при возвращении на родину.

Это случилось в 945 году. А годом раньше, в 944 году, при возвращении войска из дунайских земель к Игорю явился Свенельд и передал недовольство воинов своей дружины тем, что поход не принес им той добычи, на которую они рассчитывали.

– Пусти нас, князь, в Каспийское море. Там есть места, где можно душу отвести и попромышлять среди мусульман. Или с богатством вернемся, или голову сложим, так и быть.

– Вечно тянет тебя в смертельный водоворот, – проворчал Игорь, кутаясь в одеяло; его снова колотила лихоманка. – Мало тебе урока от хазаров после Олегова похода, еле живой вернулся. И опять туда же.

– Авось повезет на этот раз!

– Жену с детьми пожалел бы…

– Дети выросли, а жена привыкла.

– Ну, как знаешь…

Дружина Свенельда, составленная из отчаянных русов и варягов, благополучно проплыла Каспийским морем, поднялась по реке Кура и напала на Бердаа, один из самых богатых городов Арабского халифата. Она дважды разбила мусульманские войска и углубилась в страну. Однако среди воинов распространилась какая-то эпидемия, многие поумирали, а оставшиеся в живых попали в ловушку, из которой значительной части удалось вырваться и на судах уплыть по реке Куре. Враги не посмели их преследовать.

Сильно поредевшая дружина во главе с предводителем осенью 944 года вернулась на Русь с большим богатством и славой. Ей стали завидовать дружинники Игоря. Они говорили своему князю:

– Отроки Свенельда богаты оружием и платьем, а мы наги; пойди, князь, с нами в дань: и ты добудешь, и мы!

Игорь резонно им отвечал:

– Свенельд с дружиной добыли богатства грабежом. Я в набег за золотом и серебром никогда не пойду. А у славянских племен, вы хорошо знаете сами, только пушнина, мед и воск. Так что довольствуйтесь тем, что есть.

Игорь долго колебался, идти ли ему самому в полюдье. Не проходил месяц, чтобы его не трясла лихорадка. Но вдруг подумалось, что, может, во время путешествия по Руси болезнь отпустит, а то и совсем оставит его. И он решился.

Раньше поездка по стране приносила Игорю отдых и развлечение. Сейчас она стала настоящей мукой. Лихорадка не давала покоя. Едва проходил один приступ, как надвигался другой. Но весной 945 года болезнь внезапно отступила. В земле дреговичей он почувствовал себя совсем здоровым и даже помолодевшим, предавался пирам и увеселениям.

Однажды он вернулся в горницу далеко за полночь. Уснул сразу, а под утро увидел сон. Сон был ясным и четким, каким бывает только в утренние часы, когда кажется, что все происходит наяву.

Игорь шел по лугу, вдали блестела река. И реку, и луг он узнал, это были места возле Искоростеня. Рядом с ним шла Елица. На ней было белое платье с красной каймой и сафьяновые башмачки желтого цвета, толстая коса перекинута через плечо, она перебирала ее длинными пальцами и изредка бросала на него преданные, любящие взгляды, и от них у него сладко замирало сердце. Они шли на молодежное гулянье.

И вдруг Игорь заметил, что идет он в полном военном снаряжении: на нем кольчуга, шлем, на поясе висит меч. Он забеспокоился: как же в таком облачении появится в хороводе? «Да, конечно, надо переодеться», – подумал он и вернулся в город. А дальше началось что-то путаное и непонятное: он плутал где-то среди домов в неизвестно каком городе – то ли в Искоростене, то ли в Киеве, не в состоянии найти нужный ему дом. Перед его лицом мелькали люди, они о чем-то разговаривали, шумели, и он уже жалел, что ушел от Елицы, хотел вернуться на луга, но никак не мог найти дорогу, и его душили слезы тоски и отчаяния…

Так в слезах он и проснулся, и долго лежал с открытыми глазами, заново переживая увиденное во сне. И с этого дня его не оставляли мысли о Елице. От своих осведомителей он знал, что несколько лет назад, уступая просьбам детей и внуков, Мал вернул ее в Искоростень, что живет она в скромном доме, не в роскоши, но и не бедствует.

6

Олег получил только на воинов 24 000 гривен, или 2 т 200 кг серебра.