Ты лучше всех

— Джордж! Утро прохладное, ей нужно надеть куртку! — крикнула она мужу.

— Сам знаю, не дурак, — огрызнулся тот.

Эбби прыснула и тут же прикрыла рот ладошкой, опасаясь, как бы бабушка не рассердилась. Она переводила взгляд с Джорджа на Эвелин и наконец протянула последней свободную руку.

— А ты, бабушка, пойдешь с нами?

— Конечно, родная, — без колебаний согласилась Эвелин, абсолютно позабыв, что на ней дорогой твидовый костюм, в который она облачилась, собираясь за покупками в магазин.

Мэтт, увидев своих счастливых родителей, между которыми шагала о чем-то весело щебечущая Эбби, дал себе слово сделать все возможное, чтобы оставить дочь под своим покровительством.

Больше недели миновало, прежде чем Мэтту позвонили из больницы и сообщили долгожданную новость, которую он уже отчаялся когда-либо услышать. Было два часа ночи, но Мэтт все равно, едва положив трубку, отправился в комнату Эбби. Девочка заворочалась, когда он зажег ночник.

— Эбби, — тихо окликнул Мэтт. Малышка вздохнула, открыла глаза и сонно уставилась на него. — Только что звонил доктор. Твоя мама скоро поправится. Она недавно проснулась. Завтра ты сможешь поговорить с ней, расскажешь обо всем, что делала без нее.

— Поедем прямо сейчас? — живо спросила Эбби, намереваясь спрыгнуть с кровати.

Мэтт обругал себя за то, что не предусмотрел подобной реакции. Слово «завтра» отвратительно слуху ребенка, особенно когда ему сильно чего-то хочется, а Эбби очень хотела увидеться с матерью.

— Нет, — строго ответил Мэтт, — сейчас глубокая ночь. До утра надо спать.

И пусть тебе снятся добрые сны, а не кошмары, мысленно пожелал он, вспомнив, как Эбби несколько раз пробуждалась среди ночи в слезах. Девочка недовольно надула губки и неохотно, но легла. Мэтт поднял с пола плюшевую обезьянку, которую Эбби выронила во сне.

— Держи. — Он сунул игрушку под одеяло. Малышка прижала ее к себе, затем приподнялась и ручонками обхватила Мэтта за шею. — Спасибо, папочка, — сонным голосом поблагодарила она.

Мэтт едва не расплакался, ведь Эбби впервые назвала его папой.

— Спокойной ночи, родная. Приятных сновидений, — сипло пробормотал он.

В первый раз Тесса очнулась ненадолго и, даже не успев осознать, где находится, вновь погрузилась в забытье. Она грезила о Кипре. Там она встретила Мэтта Стэффорда, свою первую любовь. Она приехала на остров после смерти родителей растерянной и одинокой девушкой, а вернулась в Англию женщиной, которая конечно же все еще скорбела о тяжелой утрате, но была полна надежд на ожидавшую ее счастливую взрослую жизнь.

Прошло еще несколько часов, прежде чем Тесса наконец-то открыла глаза. Во всем теле слабость, конечности словно свинцовые. Она попыталась шевельнуть рукой, но не смогла, а потом увидела, что лежит под капельницей. В то же мгновение Тесса услышала писклявые сигналы мониторов возле кровати, увидела еще какие-то трубки, подведенные ко всем частям ее тела, и, охваченная паникой, попыталась подняться, но это ей не удалось. Неожиданно у ее кровати появилась женщина в белом халате.

— Лежите спокойно, — предупредила она, осторожно, но решительно придавливая больную за плечи к кровати. Женщина улыбнулась и как бы невзначай нажала на кнопку вызова врача. — Здравствуйте, Тесса. Я — медсестра Феллоуз. Как вы себя чувствуете?

— Не знаю, голова болит. Я в больнице? — спросила Тесса, тут же сообразив, что задала идиотский вопрос.

— Да. Вы попали под автобус. Разве не помните?

— Нет.

У Тессы появилось ощущение, будто она блуждает в густом непроницаемом тумане.

— Что последнее вы помните? — поинтересовалась медсестра.

— Кипр. Ему пришлось уехать… Нет, это я грезила. Это было очень давно, до того… Боже мой! Эбби! Моя дочь! — Память мгновенно вернулась к ней, и Тесса вновь попыталась подняться. — Она выбежала на дорогу! Из-за моей глупости! Что с ней? Где она?

— Не волнуйтесь, ваша дочь не пострадала. Сейчас она с отцом, — успокоила больную медсестра, но ее сообщение лишь сильнее взволновало Тессу.

— С отцом!.. — с ужасом прошептала она.

— Разумеется. С кем же еще? — Медсестра Феллоуз была явно озадачена.

— Я не желаю, чтобы она была с ним! Это моя дочь, моя, и ничья больше! — яростно вскричала Тесса.

Наверное, никак не могут поделить ребенка, предположила медсестра Феллоуз.

— Но ведь вы больны и пока не способны заботиться о ней, не так ли? — резонно заметила она и обернулась, вздохнув с облегчением при виде тучного пожилого мужчины. — Доктор Стивенс…

Медсестра и врач стали тихо переговариваться, но расстроенная Тесса даже не пыталась прислушаться к диалогу. Значит, Эбби живет у Мэтта! Что за игру он ведет? Он не мог догадаться, что Эбби его дочь, рассуждала молодая женщина, ведь я ему сказала, что девочке четыре года. Тесса поморщилась: головная боль мешала ясно мыслить.

— Могу я увидеться с дочерью? — прервала она беседу врача и медсестры, стоявших у ее кровати.

Доктор Стивенс посмотрел на нее с доброй улыбкой и заверил:

— Скоро увидитесь.

Тессе осталось лишь довольствоваться этим обещанием. К тому же она была слишком слаба, чтобы препираться с врачом, и безропотно позволила подвергнуть себя тщательному осмотру. Она вновь почувствовала себя человеком, когда от нее отсоединили всевозможные трубочки, выкупали и помогли надеть ночную сорочку — новую, дорогую, купленную Эвелин Стэффорд. Но этот нюанс ускользнул от внимания Тессы, поскольку она в ужасе взирала на безобразные пожелтевшие кровоподтеки на своем теле.

— Ну и ну! Теперь понятно, почему у меня все болит!

— А чего вы ожидали? Схватка с двухэтажным автобусом — дело не шуточное, — рассмеялся доктор Стивенс. — Ничего, скоро будете как огурчик. Кости все целы, вы, молодая леди, ведь только на вид хрупкая. Правда, в черепе трещина. Голова болит?

— Ужасно, — призналась Тесса.

— Увы, иначе и быть не может. Ну ничего, боль постепенно утихнет.

— Давно я здесь? — спросила Тесса, вдруг сообразив, что синяки, судя по цвету, получены не накануне.

— Девять дней.

— Ох! Девять дней! Боже, Боже, бедняжка Эбби! Она, должно быть, места себе не находит. Мы никогда прежде не расставались, ни на один день, — горестно запричитала Тесса, позабыв про собственные невзгоды.

— Не волнуйтесь за ребенка, — урезонил ее доктор Стивенс. — Лежите спокойно и отдыхайте, иначе головная боль усилится. — Дождавшись, когда Тесса откинется на подушки, врач легонько потрепал ее по руке и, пообещав: — Я зайду чуть позже, когда вы устроитесь в новой палате, — ушел.

— Меня переводят в другую палату? — спросила Тесса медсестру.

— Да, в отделение интенсивной терапии. А это предназначено для тяжелобольных! — бодро ответила та.

Тесса выдавила улыбку, хотя в душе кипело раздражение: ей не нравилось, что с ней разговаривают, как с маленьким ребенком. Однако, может, она не так уж и плоха, раз ее переводят из реанимации. Эта мысль ее несколько воодушевила.

Вскоре прибыли два санитара, переложили Тессу на каталку и доставили в отделение, находящееся этажом выше, где пациентку встретила миловидная белокурая медсестра, представившаяся Марианной Харпер. С ее помощью больная перебралась на кровать и с облегчением опустилась на подушки: даже непродолжительный переезд на каталке спровоцировал головокружение и упадок сил. Тесса медленно обвела взглядом комнату — телевизор, телефон у кровати, ванная — и недоверчиво поинтересовалась:

— У меня отдельная палата?

— Да, — подтвердила медсестра. — Мистер Стэффорд распорядился.

— Ха! Мистер Устроитель… — непочтительно пробурчала больная.

Набравшись терпения, Тесса стала ждать прихода Мэтта и Эбби, негодуя: как смел он назваться отцом моей дочери и присвоить себе право распоряжаться нашими судьбами?! Господи, ну почему я грезила о Кипре, словно наяву переживая то счастливое время — страсть, радужные надежды на будущее? Ведь я успешно давила в себе эти воспоминания на протяжении шести долгих лет! А теперь они ожили, будто все случившееся тогда происходило вчера.