Его пленница

Айлин усмехнулась.

— Вы, кажется, не питаете к ней симпатии?

— Я ее просто не терплю! — хихикнула Кэтлин. — Вы и представить себе не можете, как я злорадствовала, когда Алек вас сегодня привел с собой. Наверное, по-христиански, мне надо было бы пожалеть бедняжку Марджори: она так старалась, устраивая этот обед. А тут появляетесь вы и даете ей буквально по носу.

— Честно сказать, я не очень-то уверена в том, что дала ей по носу, — призналась Айлин, покачав головой.

— Она так просто не сдастся, — весело проговорила Кэтлин. — Но теперь, может быть, до нее наконец дойдет, что на этот раз Алек не шутит — он к ней уже не вернется.

— А если вернется? — с сомнением переспросила Айлин.

Кэтлин решительно мотнула головой.

— На этот раз — нет. Он столько от нее натерпелся за все эти годы, а когда она попросила его о разводе… В общем, она зарвалась.

— Она попросила?!

— Ну да. — Кэтлин с недоумением покосилась на Айлин и быстро взглянула на дверь. — А вы разве не знаете? Мне, наверное, не надо вам все это говорить… — продолжала она, понизив голос, — но у нее тогда был любовник. Не первый любовник, замечу — их у нее хватало. Как мне кажется, она хотела заставить Алека ревновать, чтобы он понял, какая она вся расчудесная и как ее любят мужчины. Но подобная тактика не увенчалась успехом. Словом, пока Алек еще лежал в больнице, она попросила его о разводе. Врачи тогда думали, что придется отнять ему ногу. — Кэтлин сурово поджала губы. — Вот Марджори возьми да и скажи, что не хочет быть женой… калеки.

— Она что, так и сказала?! — опешила Айлин. — Вот… сука.

Кэтлин согласно кивнула.

— Алек никому об этом не рассказывал, только нам с Роджером. А потом любовник Марджори вдруг решил, что не желает бросать семью ради прекрасных глаз нашей красавицы… Да и книга Алека имела бешеный успех. Тогда она быстренько передумала разводиться. Марджори привыкла всегда добиваться чего хочет и просто не желала поверить, что все пошло не так, даже когда Алек подал на развод.

— Ну, если он ее любил…

— Честно сказать, — задумчиво проговорила Кэтлин, — он ее вряд ли когда-нибудь любил. Это старик полковник решил их поженить. Они еще в молодости служили в одном полку с отцом Марджори и были большими друзьями… Однажды им — и пришла в голову эта идея, в общем-то, идиотская, но им она показалась забавной… Они решили, что если у одного из них будет сын, а у второго — дочь, то их надо обязательно поженить и тем самым скрепить узы дружбы и все такое прочее. Впрочем, Марджори была очень даже за. Она положила на Алека глаз, когда ей было лет пять или шесть. Н ее можно понять: парень был что надо! Я хорошо это помню: все девчонки сходили по нему с ума. Впрочем, даже Марджори пришлось приложить максимум усилий, чтобы, в конце концов, притащить его к алтарю… Мы чуть ли не пари заключали: удастся ей это или нет.

— Вы хотите сказать, он женился на ней исключительно из-за того, чтобы уважить отца? — недоверчиво уточнила Айлин.

— В какой-то мере. Роджер рассказывал мне, что полковник устроил для него назначение на престижную должность, при этом ничего не сказав самому Алеку. А когда тот отказался, старик пришел в ярость. Так что, мне кажется, Алек женился на Марджори, чтобы немного успокоить отца. Или, может, думал, что наконец-то обретет покой… Она столько лет его домогалась, и ему это, в конце концов, надоело. Но Марджори стала настаивать, чтобы он уволился из армии, — говорила, что не хочет быть женой сержанта…

— А-а, вот ты где прячешься. — Дверь спальни бесшумно открылась, и на пороге возник Алек. — А то я уже начал волноваться, как бы ты не потерялась.

Он улыбнулся Айлин, но холодный блеск его серых глаз ясно давал понять, что он слышал, о чем только что говорили женщины.

— Да мы тут болтали о том, о сем, — промямлила Айлин, чувствуя, что опять краснеет.

— Да? Если вы, девочки, начинаете болтать, вас несет и вы уже не знаете, когда надо остановиться.

Кэтлин весело рассмеялась, вовсе не устрашенная его едким сарказмом.

— Господи, мы действительно заболтались. Я и не заметила, что прошло столько времени. Пойду-ка я лучше вниз — прослежу за полковником, а то он выпьет весь бренди и снова затянет свои жуткие истории.

Она ускользнула, оставив Айлин разбираться с Алеком самой.

— Выходит, я был прав. — Его голос звучал жестко и резко. — Никогда не доверяй журналистам. Впрочем, этого и следовало ожидать. При первой же удобной возможности ты стала выведывать обо мне и моей семье всю подноготную. Теперь твоя душенька довольна? Все вынюхала, что хотела? Насколько я знаю Кэтлин, она наболтала тебе столько, что хватит на целое воскресное приложение!

Айлин молчала, понимая, что не стоит винить его за то, что он так разъярился. Ведь ему действительно могло показаться, будто она собирает о нем сведения. Объяснять что-либо было бесполезно. Он все равно не поверит ни единому слову, даже если она найдет в себе силы признаться, что ее интерес вовсе не профессиональный, а личный.

— Пойдем. — Он резко развернулся на каблуках. — Надо увезти тебя отсюда, пока ты не продолжила свое журналистское расследование.

Айлин неохотно последовала за ним. Надо было хотя бы попрощаться с полковником и Кэтлин, но она опасалась, что эта идея не встретит понимания со стороны Алека. И, как назло, когда они спустились в прихожую, туда вышла Марджори.

— Как, вы уже уезжаете? — спросила она с положенной долей вежливого разочарования радушной хозяйки, хотя злобный блеск в глазах выдавал ее истинные чувства.

— Боюсь, уже пора, — отозвался Алек бесцветным тоном. — Нам… нам далеко ехать.

— Вы могли бы остаться на ночь, — проворковала Марджори.

Он сумрачно усмехнулся.

— Нет, мы уж лучше поедем. Спокойной ночи, Марджори.

— Спокойной ночи, дорогой. До скорой встречи.

Он лишь сухо поцеловал ее в подставленную щеку.

— Спокойной ночи, э-э… Айлин. — Белокурая красавица посмотрела на нее едва ли не с жалостью. — Было очень приятно с вами познакомиться.

— Мне тоже было ужасно приятно, — язвительно проговорила Айлин. — Доброй ночи.

Она не помнила, как дошла до машины. Как раз начался дождь. Пока Алек открывал ей дверцу, Айлин успела замерзнуть. Темная грозовая ночь, но все же не столь грозная, как эти серые прищуренные глаза.

На заднем сиденье лежала куртка, которую она захватила с собой на всякий случай. И теперь Айлин набросила ее на плечи и забралась в машину. Алек, молча, уселся за руль, завел двигатель и выехал на дорогу. До коттеджа была часа три езды, и, если судить по теперешнему настроению Алека, дорога обещала быть не самой приятной.

Айлин украдкой поглядывала на своего спутника, изучая его суровый профиль, жестко сжатые губы. Она всегда знала, что между ними не может быть ничего, кроме простого физического влечения, и даже смирилась с этим… Но теперь все пропало. Теперь у них не будет даже этого.

Она постоянно мысленно возвращалась к разговору с Кэтлин. Как оказалось, Айлин совершенно не так представляла себе семейную жизнь Алека и причины его развода. Ей казалось, что он разводится потому, что по сути своей человек несемейный. А теперь вдруг выясняется, что Алек делал многое для того, чтобы его брак был если не счастливым, то, по крайней мере, спокойным — и только непростительное поведение жены заставило его, в конце концов, подать на развод.

Айлин вдруг обуяла жгучая ярость — она даже стиснула зубы, чтобы не взорваться. Значит, он неспроста захотел заявиться в дом отца со своей новой пассией — Марджори, как видно, больно задела его мужскую гордость, да еще в ситуации, когда он был наиболее уязвим. И сегодня ему выдался очень удобный случай показать жене, что он на нее плевать хотел.

Только на самом деле ему не плевать, с горечью думала Айлин. Она на собственном опыте познала, как долго не заживают раны, нанесенные несчастной или неудавшейся любовью. От Пола она отходила несколько месяцев — и это притом, что по-настоящему она его не любила.