Его пленница

— Спасибо.

— Ну и зачем ты приехала? — осведомился Алекс у жены скучающим тоном, в котором не было даже намека на вежливый интерес. — От Нью-Йорка путь неблизкий. Вряд ли ты просто заехала в гости попить чайку.

— Конечно, я могла бы и позвонить, — улыбнулась Марджори. — Но ты бы опять бросил трубку. К тому же я ехала не из Нью-Йорка, а из Портленда. Я гощу сейчас у твоего папы. Знаешь, ему так одиноко — вот я и решила составить ему компанию.

— Как это любезно и благородно с твоей стороны.

Марджори как бы и не заметила сарказма.

— А в пятницу у него день рождения. Юбилей. Семьдесят лет, если ты вдруг забыл. Я подумала, хорошо бы устроить ему настоящий праздник, пригласить гостей, приготовить праздничный обед. Ничего грандиозного — только семья и несколько близких друзей. Даже Роджер сумел взять отпуск на несколько дней. Они с Кэтлин приедут. Но без тебя все равно будет не то. Тебе обязательно надо там быть.

Алек прищурился, и Айлин заметила, как его глаза сверкнули холодной сталью.

— Да? А зачем? Чтобы опять разругаться, как это бывает буквально в каждую нашу с ним встречу?

Марджори рассмеялась, как будто Алек только что очень удачно пошутил.

— Да ну тебя! Нет, право… в конце концов, ты же старший сын.

— Это не значит, что я должен быть у него на обеде.

— Но ведь у него день рождения! — воскликнула Марджори, явно шокированная таким отношением к почтенному родителю. — И потом, в его возрасте… Ладно, давай скажем прямо: кто знает, сколько ему осталось.

— Зачем так трагично? — сухо проговорил Алек. — Он еще всех нас переживет.

Айлин показалось, что сейчас будет взрыв. Однако самообладание у Марджори Истлейн было железным. Ее было не так-то просто вывести из себя.

— Мы все, конечно, желаем ему долгих лет жизни, — проворковала она бархатным голоском. — Но никто ни от чего не застрахован, правда? В его возрасте всякое может случиться. И, если не дай Бог что, тебе бы следовало с ним помириться.

Алек закинул руки за голову и зевнул, демонстрируя, как ему наскучил разговор.

— Вот, если что, тогда и будем думать, — лениво протянул он. — А что касается вашего милого семейного праздника, то я — пас.

Марджори вздохнула, печально покачав головой, и повернулась к Айлин, как бы ища поддержки.

— Может быть, вы его уговорите?

— Я?! — Айлин удивленно моргнула. — Я… вряд ли я…

— Признаюсь вам честно, — невесело усмехнулась Марджори, — я все это затеяла в надежде, что Алек согласится прийти. — Она опять повернулась к мужу. — Право же, дорогой, полковник будет очень расстроен, если ты не придешь. Он никогда этого не показывал, но я знаю, как он тебя любит. Когда умерла ваша мама, ему было непросто растить двоих сыновей одному. Кроме тебя и Роджера, у него больше никого нет.

Алек одарил ее ледяным взглядом.

— Ты знаешь, как побольнее ударить… да, дорогая? — едко заметил он. — Ну, хорошо, она нас убедила, правда, Айлин? Мы придем.

— Мы?.. — испуганно пролепетала Айлин.

— Мы?.. — вырвалось и у Марджори.

Она явно не ожидала такого поворота событий. Алек улыбнулся, но эта улыбка не предвещала ничего хорошего.

— Ну конечно. А какие проблемы?

Марджори слегка покраснела, смутившись, но она все же владела собой гораздо лучше, чем Айлин, которая была просто в шоке.

— Никаких, — отозвалась она с чарующей улыбкой. — Я уже говорила тебе, дорогой, что я все понимаю… Так уж сложилось. Хотя я уверена, все должно было быть по-другому. Еще не поздно исправить. Даже теперь — не поздно.

Алек невесело рассмеялся и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза.

— Для нас с тобой было поздно еще до того, как мы поженились, Марджори. — Он устало вздохнул. — Я никогда не был таким, каким ты хотела. И никогда не смог бы стать таким. Ты знала, на что идешь. Как говорится, за что боролись… Всего хорошего.

Марджори мгновение колебалась, а потом печально улыбнулась, покачав головой.

— Ладно, я ухожу. — Она грациозно поднялась на ноги. — Увидимся в пятницу. Не забудь — ты обещал. — Она деланно улыбнулась Айлин. — Надеюсь, вы на него повлияете. Чтобы он все же пришел.

— Я… я не знаю, как я…

— Мы придем, — подтвердил Алек, и в его голосе послышались нотки опасного раздражения. — До свидания, Марджори.

Она вздохнула, пожав плечами.

— До свидания, Алек.

Она шагнула к выходу. Алек не шелохнулся. Он даже не открыл глаза. У дверей красавица помедлила и неуверенно обернулась к мужу. Она как будто хотела сказать что-то еще, но, видимо поняв, что это бесполезно, решительно распахнула дверь и вышла.

Алек продолжал сидеть, как сидел: глаза закрыты, лицо непроницаемо. Айлин, не выдержав воцарившейся в комнате гнетущей тишины, убежала в кухню.

Вопреки уверениям Алека, его брак все еще имел законную силу. И Марджори была готова на все, лишь бы его удержать. Да и резкий, враждебный тон, который сам Алек выдерживал в разговоре со своей женой, ясно говорил о том, что он еще окончательно не разобрался в своих чувствах к ней. Иначе с чего бы он так напрягся при виде Марджори?

Похоже, история повторяется, не без иронии подумала Айлин. Она снова связалась с мужчиной в процессе хлопотного развода. Идиотка! — обругала она себя. Ничему тебя жизнь так и не научила! Она понимала, конечно, что ей не стоило замахиваться на такого мужчину, как Александер Истлейн. И визит его элегантной жены лишь укрепил Айлин в этом. Мысленный образ Марджори: красивое лицо, тонкие изысканные черты, безупречно чистая кожа, стоял перед глазами Айлин, так же, как и тонкий аромат дорогих духов, остающийся в воздухе после ухода прекрасной дамы. Айлин не строила на свой счет никаких иллюзий. Если ей очень повезет, она, может быть, и сумеет поддержать интерес Алека к себе… еще какое-то время. Но ей никогда не стать такой элегантной, роскошной женщиной, как Марджори.

Алек возник в дверях кухни, привалившись плечом к косяку. Он был спокоен и холоден.

— Ну? — спросил он с какой-то странной суровой настойчивостью. — Ты ничего мне не хочешь сказать?

— А что я должна сказать? — раздраженно проговорила Айлин. — Ты был не очень-то с ней любезен. Мог хотя бы предложить кофе — все-таки от Портленда путь неблизкий.

Он фыркнул.

— За Марджори можешь не переживать — она баба непробиваемая. Как носорог.

— Ты… ты мне не сказал, что до сих пор женат, — промямлила Айлин, сосредоточенно вытирая разделочный стол, который и без того был безупречно чистым.

— А я не женат, — холодно отозвался Алек. — Наш развод вступает в силу через пару недель. И как бы Марджори ни тщилась, ничего уже не изменить. Я не знаю, зачем она приезжала. Неужели до нее никак не доходит, что между нами все кончено?

— Может быть, она все еще тебя любит, — предположила Айлин, и ее сердце болезненно екнуло.

Он небрежно пожал плечами.

— Меня она никогда не любила. Она любила того человека, которого, как ей казалось, может из меня слепить, — проговорил он угрюмо. — Одно время ей очень хотелось, чтобы я занялся политикой. В мечтах Марджори уже видела себя супругой премьер-министра. Теперь ее вдруг прельстила мысль быть женой и подругой преуспевающего писателя. Разумеется, мне бы пришлось взяться за ум, прекратить попусту тратить свой дар на какие-то триллеры и заняться серьезной литературой. У Марджори есть одна примечательная черта: если что-то попало к ней в руки, она старается не выпускать. Потому и затеяла этот идиотский праздничный обед на отцовский юбилей. Ее слегка выбило из колеи, что здесь неожиданно оказалась ты, но ничего — она быстро воспрянет. Это семейное торжество — ее последний шанс заставить меня не подтвердить развода. Марджори будет выглядеть на все сто. Подберет какой-нибудь сказочно элегантный наряд и станет весь вечер изливать на меня свое неудержимое обаяние, чтобы я, дубина этакая, сообразил, наконец, какую потрясающую женщину теряю. Вот погоди — сама увидишь, что я. имею в виду. Зрелище будет достойное, помяни мое слово.