Страница 53 из 56
Однако Реформации средневекового христианства сами по себе не создавали новых общественных отношений, они лишь подготавливали условия для их возникновения, ускорив необратимые изменения новых производственных и старых общественных отношений. Когда противоречие между новыми, непрерывно укрепляющимися вместе с ростом промышленного производства, производственными отношениями и старыми, устойчиво слабеющими, общественными отношениями достигало состояния полной противоположности, происходили буржуазные революции. Эти революции сокрушали средневековую, идеологически обоснованную католическим и православным христианством феодальную формацию, чтобы расчистить историческую площадку под строительство нового строя с качественно новыми общественными отношениями.
Начинали буржуазную революцию и, в обстоятельствах распада старой государственной власти, захватывали политическую власть представители необщественных отношений. Сначала гуманитарная народная интеллигенция вместе с городским плебсом, а затем слои, организующиеся спекулятивно-коммерческим интересом, которые совершали политический переворот и устанавливали диктатуру коммерческого космополитизма. Именно при диктатуре коммерческого космополитизма, через осознание антагонизма к ней, зарождались представления о новых общественных отношениях, необходимых для развития промышленного производства, и об общественной власти, которая должна создать собственную государственную власть, защищающую промышленные производственные отношения. Осознавшие свою особую зависимость от развития новых производственных отношений социальные слои государствообразующего этноса осуществляли поддержку Национальной революции, завершавшей и отрицавшей буржуазную революцию. С этой революции и начиналось творческое выстраивание нового, национального государства, управляемого общественной властью, и развитие национального общества с полным господством промышленных производственных отношений. Одновременно разворачивалась беспощадная революционная борьба за решительное сокращение численности тех слоёв населения, которые доказали свои необщественные интересы. А в следующую за Национальной революцией эпоху Национальной Реформации происходило постепенное отмирание представителей старых, народных общественных отношений, а так же старых идеологических, производственных и управленческих отношений, и окончательно утверждались новые, национальные общественные отношения, то есть национальные идеологические, производственные и управленческие отношения.
Уже накануне протестантской Реформации напряжённая борьба за производственные отношения, необходимые для городского промышленного производства, потребовала предельной рационализации народного общественного сознания. А рационализм постепенно подводил западных европейцев к выводам, что Дух промышленного производства и промышленное предпринимательство имеют расовое происхождение. Рационализм и этика городской социальной организации труда, которые породили промышленные производственные отношения, со времени французского Просвещения стали восприниматься главным образом, как производные от материального дохристианского духа Севера, духа некоей расовой, берущей начало в античной Европе, Традиции Воли и Созидания, подталкивающей к героическому прорыву в неизведанное и тайное. А со второй половины XIX века мыслителями буржуазно-капиталистических государств и государств, которые приближались к собственным буржуазным революциям, главным образом во Франции и в Германии, был поднят вопрос об осознании европейскими народами и нациями своего расового происхождения, своей североевропейской и нордической духовной сущности. Ими предлагалось посредством метафизического пробуждения этой сущности выстраивать новые, капиталистические общественные отношения. Американская Национальная Реформация в последней трети девятнадцатого столетия и до Первой мировой войны проходила под воздействием именно таких воззрений, и американская нация создавалась с упором на духовный англосаксонский национализм и белый расизм. Изумительный успех промышленного и общественного развития в США подтверждал правильность такой политики, и она стала образцом для подражания в ХХ столетии для националистических движений в европейских индустриальных государствах, переживавших буржуазные революции.
В Российской империи вопросы о расовом самосознании, подготавливавшие политические цели для русской буржуазной революции, поднимались, главным образом, передовой мыслью обеих столиц и нескольких крупных городов. Но расизм не смог распространиться и укорениться в крестьянской стране, в которой господствовало христианское общечеловеческое умозрение. Городские индустриально-производственные отношения в России ещё не развились до представлений о необходимости новых, национальных общественных отношений. Они могли развиваться и развивались, как полуколониальное продолжение английского и французского капитализма, на основании народной трудовой этики и морали, перенесённой в крупные города средой наёмного пролетариата. Первоначальное накопление собственного капитала происходило, в основном, за счёт бурного развития коммерческих необщественных интересов, которые отчуждали капитализм от русского народного умозрения.
До тысяча девятьсот восемнадцатого года на фронтоне гостиницы “Метрополь” в Москве бросалась в глаза надпись: “ Опять старая история. Когда выстроишь дом, начинаешь замечать, что научился кое-чему.” Фридрих Ницше”.С началом капиталистических рыночных преобразований идеи Ницше проникали в среду образованных слоёв жителей обеих столиц Российской империи, будоражили умы столичных горожан и открывали новые горизонты их мировосприятию. Но увлечение именно идеями Ницше само по себе говорило о сути капиталистических отношений в самодержавной России. Ибо Ницше творил во времена, когда происходило накопление первоначального капитала в Прусской феодально-бюрократической империи. Он был идеологом того этапа городской духовной революции, когда для приобретения начального капитала, приобретения любой ценой, надо выпестовать, вскормить в себе мировоззрение и волю презирающего всякое проявление слабости Сверхчеловека, никак не связанного моралью, идеологией народных общественных отношений. Но, страстно отрицая христианские идеологические отношения, лежащие в основании народных общественных отношений, он не поднялся до представлений о национальных идеологических, а потому и общественных отношениях. И городская русская мысль начала ХХ века тоже не смогла подняться до уровня преодоления разрозненных идей Ницше упорядоченными теориями выстраивания национального капиталистического общества. В этом была причина полной идейной растерянности всех буржуазных и мелкобуржуазных социалистических партий после Февральской буржуазной революции 1917 года.
Настроения в нескольких крупных городах России подготовили перерастание капиталистических преобразований в буржуазную революцию в феврале 1917 года, но они не готовились к перерастанию буржуазной революции в последующую Национальную революцию и Национальную Реформацию. Для восприятия идей Национальной Реформации, расовых в своей сущности, Россия должна была пройти через эпоху всеохватного раскрестьянивания, через эпоху предварительной Реформации православного миросозерцания. И эта эпоха неизбежно должна была стать эпохой предельного социал-дарвинизма, то есть естественного и политического отбора тех, кто способен был вырваться из традиций православного миросозерцания и воспринять радикальную городскую Реформацию христианского умозрения, пригодную для самостоятельногорусского пути развития индустриальных производственных отношений.
С начала ХХ века Россия неотвратимо входила в эпоху всеохватного социал-дарвинизма в судьбе государствообразующего этноса, долженствующего преобразовать мировоззрение и существо общественного бытия русского народа, чтобы перевести страну от господства крестьянско-земледельческого способа производства к господству интересов индустриально-городского производства. А П.Столыпин лишь частично отразил данную политическую тенденцию в государственной политике. Как реакция на эту исторически неизбежную и прогрессивную политику, проводимую небольшой группой представителей правящего класса вопреки коренным интересам этого класса, возникали всяческие идеологии, партии, политические движения, которые с позиции ужаснувшегося, встревоженного такой политикой традиционного народного мировосприятия выступили против “столыпинской реакции” на события 1905 года. Получилось так, что в стране не оказалось социальной среды, которая поддержала бы создание экономически и политически властного класса городских собственников промышленного производства, а затем обеспечила бы условия для перерастания буржуазной революции в русскую Национальную революцию. Идейный и политический провал всех буржуазных и мелкобуржуазных партий был столь очевидным, их поддержка в стране была такой незначительной, что по истечении всего восьми месяцев после Февральской буржуазной революции 1917 года в России произошла большевистская контрреволюция. С этого времени у власти утвердился коммунистический режим пролетарской диктатуры.