Междуглушь

— А он знает, что ты в него влюблена?

Она метнула в него обжигающий взгляд, словно отбивая внезапное нападение:

— Я вижу, тебе на меня наговорили, а ты и поверил! Алли-Изгнанница постаралась, я полагаю?

Милос понимал, что сейчас он должен сыграть очень-очень тонко.

— Нет, она ни при чём, я просто догадался. Но поверь мне, — серьёзно проговорил он, — я знаю, что это такое — любить кого-то, кто предал тебя. И я знаю, как трудно забыть эту любовь. Но в конце концов с этим приходится как-то справляться.

Они смотрели друг другу прямо в глаза, и их безмолвный разговор был гораздо важнее того, чего они не произнесли вслух.

Мэри отвела взгляд первой. На столике рядом с ней лежала книга. Та самая, про строительство. Она подняла её и задумалась, поглаживая ладонью обложку, как будто хотела вызвать джинна.

— Мне понадобятся услуги скинджекеров. Для них будет масса работы. Важной работы. Мне нужен кто-то, кому я могла бы доверить ответственное дело.

— В таком случае, — сказал Милос, — я охотно предлагаю свои услуги.

Настал уже поздний вечер, когда Милос ушёл от Мэри, проведя в её обществе много часов. Он был совершенно покорён ею. Мэри обладала всеми достоинствами, какие Милос только мог себе вообразить. Ум у неё был так же остёр, как и у Джил, но без преступных наклонностей; моральные принципы — столь же высоки, как и у Алли, но отсутствовала та наивность, что заставляла Алли оставаться верной этому жалкому Майки МакГиллу. Милос признавал за собой слабость — он был влюбчив, а влюбившись, становился слепым и глухим к недостаткам своих возлюбленных. Но наконец-то он встретил девушку, достойную его внимания!

Ему удалось ослабить её защиту, но чтобы разбудить в ней ответные чувства, понадобится станцевать совсем другого типа танец, чем тот, в котором он был мастер, — танец, в котором все его движения будут чёткими, а мотивы — прозрачными. Мэри высоко ценила честность и прямоту. Она их получит.

Милос ясно осознавал: у него нет иного выхода, кроме как покорить её. Ему, собственно, некуда было деваться, потому что он уже был от неё без ума; и единственным способом выдержать могучую стихию по имени Мэри Хайтауэр было обеспечить её взаимность.

«Ах если бы Мэри была скинджекером! — помечтал он. — Но что поделать, нельзя получить всё сразу». К тому же, обладай она способностью к вселению в тела живых, ей не понадобился бы Милос. Так что, наверно, всё к лучшему.

А он был ей очень нужен — она сама сказала. Правда, у понятия «нужен» много разных степеней. Сердце Милоса уже не раз бывало разбито, но сейчас всё будет по-другому. Он ещё не знает как, но уж он постарается стать для Мэри всем, чего бы ей хотелось, сделаться необходимым, как воздух для живущих. И таким же постоянным и надёжным, как сам Междумир.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Тропой Шоколадного Воина

В своей последней книге «От того, чего не знаешь, наверняка сильно пострадаешь [28]» Мэри Хайтауэр пишет:

«Будет неправдой утверждать, что в Междумире нет места болезням и инфекциям. Да, у нас нет плоти, но семена нашей судьбы взрастают в наших душах. То, что было маленьким, станет большим. То, что раньше было незначительным, со временем поглотит нас целиком. Это как рак, только разъедающий не бренное тело, а душу. Я расцениваю его как воздаяние за неправедные дела и извращённое мышление. Ярчайший пример тому — Шоколадный Огр, ибо чьё мышление можно назвать более извращённым и чьи деяния — более неправедными, чем его?»

Глава 20

Как украсть поезд

В старом железнодорожном депо города Чаттануги, штат Теннесси, сегодня собралось огромное облако местных послесветов — поглазеть на небывалое зрелище. Давненько у них не случалось ничего такого увлекательного! Всё началось с того, что прибыл Шоколадный Огр и по городу разнёсся слух, что он собирается провернуть какой-то из ряда вон выходящий фокус.

Группа из десятка послесветов под предводительством самого Огра взяла верёвку и обвязала её вокруг талии парнишки в форме солдата Конфедерации.

Ясное дело, парнишкой-конфедератом была Цинния.

— Давай не устраивать из этого никаких дурацких шоу, — внушал ей Ник. — Просто делай дело — и всё.

— Так ведь оно уже так и так шоу, — возразила Цин, — значит, лучше выдоить из него всё, что можно.

Цин сосредоточилась и проникла своей эктодёрской рукой из Междумира в живой мир. Для неё это было так же легко, как сунуть руку в воду. Толпа дружно ахнула. Затем, не вынимая руки из образовавшегося маленького портала, Цин ухватилась за покрытый ржавчиной сцепной буфер пассажирского вагона — живомирного вагона. Сцепка защёлкнулась на её запястье, словно медвежий капкан. Они остановили свой выбор на старом «Амтраке» [29], потому что другого отцепленного пассажирского вагона им найти не удалось.

Как только Цин убедилась, что её рука прочно держится в сцепном устройстве, она повернулась к команде:

— Ну вот, вы знаете, что делать. Раз, два, три — давай!

Остальная десятка послесветов принялись тянуть за канат, которым Цин была обвязана вокруг пояса. Ник только смотрел, не принимая участия: всё, за что он в последнее время брался, становилось слишком скользким — невозможно удержать.

Канатная команда напрягла мышцы — они тянули Цин изо всех своих сил, а поскольку её рука так и оставалась зажатой в сцепном устройстве, то девочка оторвалась от земли и зависла в воздухе. Живое тело не вынесло бы такого обращения, оно разорвалось бы пополам, но послесвету такое не грозило. Цин напряглась, и одинокий вагон медленно пришёл в движение. Самое трудное было позади. Как только вагон покатился, маленькая дыра в пространстве между мирами, в которую проходила только рука Цин, начала растягиваться, точно резина, пока весь вагон не прошёл сквозь портал — из живого мира в Междумир.

Толпа не смогла сдержать восторга, наблюдая, как туманный, неясный вагон мало-помалу обретал чёткость очертаний, засиял старым хромом, а на его боках проступили пятна ржавчины и красочные граффити.

Как только вагон проскользнул в Междумир, портал схлопнулся. Команда перетягивателей бросила канат и рассыпалась в стороны, а вагон продолжал катиться по боковой ветке — которая в живом мире больше не существовала — по направлению к хвосту поезда-призрака.

— Во здорово! — жалобно воскликнула Цин, прицепленная к движущемуся вагону. — Я что, так и буду здесь висеть, пока меня опять не расплющит об сцепку?

Ник улыбнулся и крикнул:

— Это же самое смешное, Цин! — Однако бросился ей на выручку.

Он больше не мог бегать так быстро, как раньше — шоколад натекал ему на ноги, делая их тяжёлыми — но, к счастью, вагон катился не так уж быстро. Ник нагнал его, вскочил на буфер и использовал свою левую руку в качестве маслёнки, смазав сцепку жирным шоколадом. Цин высвободила свою руку в самую последнюю секунду, и оба отскочили в сторону как раз в тот момент, когда вагон стукнулся о хвостовой буфер поезда-призрака. Состав содрогнулся по всей длине, до самого локомотива. Новоявленный пассажирский вагон стал частью старого поезда, и Чарли в кабине машиниста отсалютовал этому событию гудком. Толпа зевак-послесветов разразилась радостными возгласами.

— Ну, каково это — быть героем? — спросил Ник у Цин.

— Я всё равно скучаю по моему космическому кораблю, сэр.

Но Ник видел: восторженное поклонение толпы ей приятно куда больше, чем изоляция и одиночество, в котором она жила столько лет.

Их поезд, поначалу состоявший, помимо локомотива, из двух вагонов, теперь насчитывал девять. Таков был результат усилий и искусства Цин за последние несколько недель. Исчезновения вагонов не остались незамеченными для живого мира — хотя Ник узнал об этом чисто случайно.

28

Парафраз пословицы «От того, чего не знаешь, душой и телом не пострадаешь», которой оправдывают «белую ложь».

29

«Амтрак» — самая большая в США железнодорожная компания.