Страница 13 из 20
- Ну, что будем делать с оборотнем? - доев, спросила Мила.
С каким из, едва не переспросил он. Глянул исподлобья. Глаза Милы были по-прежнему насмешливо-задорными. Развлекуха ей!
- Мила, ты ничего делать не будешь, - с нажимом сказал Глеб. - Хватит уже, влезла по самое не хочу! Сиди дома, книжки пиши.
- Кирхе, киндер, кюхе, бух! - продекламировала писательница. - А отважные мужчины в это время будут охотиться на оборотня? И что сделают, если поймают?
А что делают с бешеной собакой? Глеб потер лоб.
- Смотря в каком... обличии. Когда перекидываешься... уже не задерешь руки... лапы, если тебе прикажут их поднять. Или не захочешь, или просто не поймешь, что тебе говорят. Теоретические наработки, как справиться с оборотнем, у СКМ наверняка имеются. Практические... не уверен.
- Ты будешь им помогать?
- Нет. Если только... Навряд ли. И тебе не дам.
Мила засмеялась.
- Люблю решительных мужчин!
- Мила, я серьезно.
- А я-то как серьезно!
У Милы имелся один большой недостаток (кроме миллиона маленьких): она не выносила чувства страха и беспомощности и, стараясь быстрее от этих чувств избавиться, шла напролом. Глеб, как и позвонивший Рева, обеспечили ее этими эмоциями с избытком. Лейтенант СКМ сообщил, что охрану выделить не может, одобрил совет Глеба не выходить из дома и велел передать ему трубку ("Панфилов же все еще наверняка у вас отирается?"). Мила старательно подслушивала, но услышала от повернувшегося к ней спиной Глеба только: "Да. Нет. Помню... А то я без вас не знаю, что мне делать!"
Глеб вновь отшвырнул трубку - хорошо, в этот раз на мягкий диван, а не на пол. Прорычал:
- Ч-чертов Рева!
- Что он тебе такого сказал?
- Пойду прогуляюсь!
Да уж, подыши свежим воздухом, моя техника и мебель целее будут...
Как ни странно, Миле хорошо в этот день работалось. Она печатала, практически не задумываясь, - словно кто-то стоял у нее за спиной и надиктовывал в самое ухо. Наверное, пресловутый Муз нагулялся, усовестился-таки и решил наверстать упущенное за предыдущие странные дни. Больше всего она любила в писательстве вот это состояние - несущей волны. Потом и текст править практически не приходится...
Мила даже не заметила, как за окном стемнело.
О чем ее не замедлил оповестить явившийся Глеб. Она пошла открывать ему дверь - расслабленная, довольная, встряхивая на ходу гудящими запястьями. В самый последний момент даже вспомнила, что нужно заглянуть в "глазок".
- Ты что, совсем сдурела?! - рявкнул с порога Глеб.
Мила удивилась:
- Да нет, не больше обычного...
- Ночь на дворе, а у тебя все нараспашку! Сколько можно говорить?
Пролетел мимо нее, Мила услышала, как он с лязгом и грохотом захлопывает окна и балконную дверь. Выскочил на кухню, блеснув по дороге злобным взглядом:
- Как можно быть такой... кретинкой!
Снова грохот оконных рам.
Мила подумала и пошла за ним следом. Глеб, запрокинув голову, громко и жадно пил воду прямо из чайника.
- А на каком основании ты так со мной разговариваешь?
- Да потому что ты элементарных вещей не понимаешь! - бросил через плечо Глеб и вновь припал к чайнику.
- Я много чего в жизни не понимаю, - холодно сказала Мила, - но самое главное не понимаю - почему я в своем собственном доме должна терпеть твои вопли?
Глеб грохнул чайником и круто повернулся к ней. Белки его глаз налились кровью.
- Потому что я хочу тебя защитить, идиотка! А ты... ты только лезешь, куда тебя не просят! И никогда не делаешь того, что тебе говорят!
Мила прижмурилась и сказала - еще отчетливей и выразительней:
- Молодой человек (точка, призыв к вниманию), я никогда (восклицательный знак) не просила вас (два восклицательных знака) меня защищать! Так что можете быть свободны! (пауза) И причем - немедленно!
Глеб смотрел на нее, странно ссутулившись - точно подобрался перед прыжком. Глаза его стали просто бешеными.
- Что? - спросил отрывисто.
Мила поежилась - но мысленно.
- Я сказала: отправляйся домой или... куда хочешь. Выживу и без тебя.
Глеб стоял неподвижно. Мила просто физически ощущала, как злость плавится в его теле, скручивая мышцы в тугой узел; почти видела, как она обволакивает его, струится, словно раскаленный воздух над нагретым пригорком...
Он так стремительно метнулся из кухни, что Миле на миг показалось - ее просто снесут с дороги. Разминулись на миллиметр. Через мгновение Глеб уже вылетел из комнаты со своей сумкой, наспех застегнутый ее замок прищемил торчащий край какой-то одежды. Резко повернул ручку и от души грохнул дверью. Металлический звон пошел по всему подъезду.
- Ну и проваливай, - напутствовала Мила негромко. Подумала и закрыла дверь еще на один замок. Потом проверила окна - слава богу, стекла этот псих не разбил.
Да, недолго же ее поохраняли!
Мила проснулась практически в тот же час, что и Глеб прошлой ночью. Собственно, она и задремала-то незадолго до этого - сегодня как никогда чувствовалось, что она в квартире совершенно одна: странные шорохи, стук тополиных веток по стеклу, рычанье водопроводных труб (и какой сволочи приспичило принимать ванну перед рассветом!). Пожалуй, пора заводить какого-нибудь домашнего любимца, раз домашняя скотина в виде мужика у нее никак не приживается...
Нет, Миле не приснился кошмар, который преследовал Глеба. Или новая идея для книги - она специально держала возле кровати блокнот с ручкой для записи снов, пока те еще не растаяли в трезвом воздухе утра.
Просто в ее недолгом сне наконец сложился паззл, кусочек которого никак не находился наяву. Встал на место, и картинка получилась яркая, полная. Понятная. Мила нашарила телефон, стоявший у кровати. Ей даже в голову не пришло, что Глеб может отсутствовать или просто элементарно спать.
Он не произнес ни слова, просто прервались длинные гудки, и Мила, ничтоже сомняшаще, выпалила:
- Глеб! Ты оборотень?
Пауза была длинной - ни шороха, ни дыхания, ни обычного потрескивания или гудения телефонной линии, сложной паутиной опутавшей город.
- Да, - тихо сказал Глеб.
- Придешь днем?
Хриплый выдох - казалось, Глеб хотел засмеяться, но запер смех в горле.
- Да.
Он сидел напротив: настороженный, сжатый, как пружина. Взгляд запавших глаз - как обычно, исподлобья, - напряженный. Казалось, он боялся ее. Мысль об этом Милу позабавила: это она должна его опасаться! Но вот не боялась, наоборот, неожиданный поворот знакомства, и так достаточно необычно начавшегося, заинтриговал и взбодрил ее.
- Есть хочешь?
- Я уже.
К полнолунию его все больше тянуло к полусырому, а то и вовсе сырому мясу. Хорош бы он был, жадно поглощая при ней сочащийся кровью кусок!
Мила нетерпеливо вздохнула. Он видел, что ее переполняют вопросы. Эти вопросы светились даже в ее поблескивающих глазах. Точно в детских комиксах. Но писательница, на удивление, придержала свой нетерпеливый язык. Сказала неожиданно:
- Глеб, если ты не хочешь говорить об этом...
То что? То она лопнет от любопытства, но честно не задаст ему ни единого вопроса? Глеб не верил этому - не мытьем, так катаньем, но Мила выдавит из него все, что ее интересует.
И тут он с удивлением понял, что хочет ей рассказать. Все.
...Мила прикончила уже пятую чашку кофе. Глеб пил только воду - жадными крупными глотками: от долгого рассказа у него постоянно пересыхало горло. Он говорил, говорил и говорил. Хозяйка не перебивала его уточняющими вопросами, не ахала, не охала, зачастую даже на него не смотрела. Зато Глеб неотрывно смотрел на нее - цеплялся взглядом, как якорем, точно боялся, что его унесет мутным потоком воспоминаний.