Страница 9 из 22
Команда, сформированная для ремонта привода носовых рулей, в закоулках носовой надстройки обнаружила ил (жидкий грунт), в который К-19 успела зарыться носом на предельной глубине, до столкновения с твёрдым скалистым дном оставались секунды!
Несмотря на ЧП корабельная жизнь продолжалась: работали компрессоры на зарядку баллонов ВВД, радисты передали радиограмму и без задержки приняли квитанцию, лодка в крейсерском положении минимальным ходом шла против волны, что исключало бортовую качку, а в носовой надстройке работала ремонтная команда.
В 10 час. 30 мин. старшина команды радистов Николай Корнюшкин доложил мне по секрету, что радисты подслушали (им запрещено отвлекаться на приём вне рабочей сети) передачу Центрального радио страны. Передавали Правительственное сообщение о полёте первого космонавта СССР. Центральное радио было тут же подано на корабельную трансляционную сеть, и весь экипаж услышал весть о полёте Юрия Гагарина.
Обед в офицерской кают-компании 2-го отсека проходил под аккомпанемент судовой трансляции, которая была подключена на отсек для информации командира о происходящем на корабле. Офицерам, сидящим за столом, хорошо слышны знакомые команды и доклады о пуске и остановке механизмов. Обыденность нарушил доклад вахтенного акустика:
— Мостик! Слева 153 градуса шум винта!
— Акустик! Классифицировать цель!
— Мостик! На курсовом слева 153 градуса — шум винта пропал!
Обед продолжается, на лицах любителей подначки появились улыбки, адресованные мне, — „слухачи“ опять слышат что-то не то, но через некоторое время вновь доклад акустика:
— Мостик! Слева 55 градусов — шум винта!
— Акустик! Классифицировать цель!
— Мостик! Предполагаю шум винта подводной лодки!
— Акустик! Докладывать об изменении курсового угла!
— Мостик! На курсовом слева 57 градусов шум винта пропал!
В кают-компании обстановка прежняя. Очередной доклад акустика — как бомба:
— Мостик! Слева 20 градусов — шум винта подводной лодки! Лодка увеличивает ход! Слышу шум турбины!
Наш командир Николай Затеев сорвался с места и побежал на мостик. В зоне хорошей акустической слышимости рядом с нами неизвестная подводная лодка выполняет манёвр. Турбины установлены только на атомных подводных лодках СССР и США, их — единицы и можно сосчитать на пальцах одной руки. На мостике вахтенный офицер и сигнальщик в указанном направлении сквозь пелену тумана, среди волн увидели перископ ПЛ, определили курсовой угол на него.
— Центральный! Слева 17 градусов — перископ ПЛ! — доложил вахтенный офицер.
— Мостик! Слева 17 градусов нарастает шум ПЛ! Лодка сближается! — акустик.
Доклад с мостика:
— Центральный! Слева 17 градусов вижу перископ и рубку неизвестной ПЛ! Лодка идёт пересекающим курсом!
Рулевой-горизонтальщик неизвестной ПЛ, вероятно, не удержал её на перископной глубине, и она подвсплыла, показав свою рубку, но могло быть и иное: всплытие предпринято для тарана. В кают-компании все замерли: две ПЛ, обе в надводном положении сближаются пересекающимися курсами при неизменном курсовом угле 17 градусов, столкновение неизбежно! В носовых торпедных аппаратах К-19 — боевые торпеды, при ударе носом по неизвестной ПЛ возможна их детонация! С мостика команда-крик:
— Центральный!!! Полный назад!!! Турбинам — реверс!!!
ЦП моментально продублировал команду „реверс“ турбинистам 7-го отсека по турбинному телеграфу и голосом по судовой трансляции.
Лодки благополучно разминулись: К-19, отработав задний ход, уступила курс-дорогу неизвестной ПЛ, а неизвестная ПЛ прошла перед носом К-19, выполняя то ли неудавшийся таран, то ли неудачный манёвр, ведущий к столкновению, и ушла под воду.
Акустик продолжал следить за шумом неизвестной ПЛ, который то возникал, то пропадал на различных курсовых углах справа, неизвестная ПЛ удалялась „змейкой“. Наконец шум пропал. По признакам: одному винту, одной турбине, шестигранной трубе перископа и профилю рубки, увиденным с нашего мостика, а главное — скорости, неизвестную ПЛ можно было отнести к торпедной атомной подводной лодке США. Её командир, работая винтом, разгонял свою лодку, а затем, отключив винт, двигаясь по инерции, совершенно бесшумно сблизился с К-19 и аналогично удалился, только так можно объяснить возникновение и пропадание шума винта чужой АПЛ.
Вероятно, неизвестным носителем гидролокатора являлась та же АПЛ США: она дежурила у выхода из губы Западная Лица, пристроилась к нам, скрываясь в нашем кильватерном следе, периодически одиночной посылкой гидролокатора уточняла местонахождение К-19. Только американцам была посильна многосуточная гонка преследования К-19, шедшей со скоростью 10–15 узлов и выше.
Меня как начальника РТС утешало лишь одно — гидроакустики оказались на высоте: неоднократно обнаруживали работу гидролокатора, по шумам винта и турбины опознали АПЛ США, определили её сближение. Пойти вдогонку и продолжить игру К-19 не могла: работали компрессоры на зарядку баллонов ВВД, а без ВВД лодке не всплыть.
Позже мне как вахтенному офицеру незаслуженно досталось от офицера-турбиниста Геннадия Глушанкова, который, не в силах сдержать себя и для разрядки, в сердцах высказался:
— Вы, вахтёры, обалдели от кислорода! Два реверса — за 8 часов! У нас полетят лопатки турбин! Вам же нечем будет командовать!
— Обстановка, Гена, заставляет!
В конечном итоге это они, турбинисты, остановили пикирующую АПЛ и не допустили столкновения, чётко исполнив команды „реверс“.
…Что ожидает нас в этом походе? Какие испытания приготовила судьба? Не отвернётся ли фортуна?
Схема связи К-19 на время учения такова: лодка должна поддерживать связь с Флагманским Командным Пунктом (ФКП) — с командованием СФ и ВМФ через Узел Связи СФ. Схема связи — обычная и не вызывает сомнений. По сценарию учения АПЛ К-19 — подводный ракетоносец сил „белых“, надводные корабли и дизельные подводные лодки — силы „красных“, связь и взаимодействие между временными „противниками“ не предусмотрена. Только противодействие.
30 июня 1961 года командир К-19 получил приказание ФКП начать движение для форсирования Датского пролива. Получение приказа мы подтвердили передачей радиограммы в адрес Узла Связи (ФКП). Сеанс передачи был проведён в перископном положении лодки передатчиком „Искра“ в автоматическом режиме на антенну „Ива“.
Позже выяснится, что это был последний сеанс связи К-19 с Берегом.
На поверхности пролива — торосистый лёд, на подводной лодке включены: эхолот, эхоледомер, гидролокатор. Обнаруженная „цель“ (лёд, препятствия), дистанция до неё, расстояние до нижней кромки льда, его толщина, глубина под килем, температура воды за бортом — всё под контролем и своевременно докладывается в ЦП для принятия командиром решений по изменению курса, скорости и глубины погружения. С обнаруженным айсбергом разминулись, Датский пролив благополучно пройден, впереди — чистый океан.
4 июля 1961 года 4-00 час. Над Северной Атлантикой — белая ночь. В толще океана, на глубине 100 м со скоростью 10 узлов (18,5 км/час) курсом норд-ост идёт К-19. Слева, в 75–100 милях (135–180 км) норвежский остров Ян-Майен, на нём — база НАТО. В ЦП закончился приём докладов из отсеков и боевых постов, очередная смена заступила на вахту. Всё спокойно, механизмы работают чётко, в отсеке — неназойливый гул систем автоматики.
Вахтенный офицер в очередной раз попытается выяснить у меня: „А в каком положении докладывал радиометрист Анатолий Кошиль? Не в горизонтальном ли?“ Дело вот в чём: по штату радиометристов трое, но старшина команды А. Кошиль, когда лодка под водой и его радиолокационная аппаратура не используется, несёт единоличную вахту иногда на „лежанке“, полке, которую ему оборудовали на судостроительном заводе. Так что А. Кошиль всегда на посту! Но в каком положении? Выяснение не состоялось, так как с пульта управления реакторами поступил тревожный доклад офицера-управленца Юрия Ерастова:
— Сработала аварийная защита правого реактора!