Страница 3 из 13
— Все как в той глупой книжке про малиновку. Бессмыслица какая-то.
— Иногда жизнь кажется лишенной смысла, — тихо проговорил Джаррет. — Даже не жди этого от нее. Во всем прослеживается рука судьбы, и никто не силах объяснить, почему она поступает так или иначе.
Глаза Джаррета были пустыми, а на лице застыло напряжение, будто он терпит сильную боль.
Гейбу Джаррет всегда нравился больше других, но сейчас его раздражало самообладание брата. Почему он скрывает свою боль?
— Мы должны быть сильными, — продолжал Джаррет.
— Зачем? — выпалил Гейб. — Какое это имеет значение? Они все равно м-мертвы. А мы теперь одиноки-и.
— Да, но если ты позволишь судьбе одержать верх, она погубит тебя. Ты не должен трусить. Смейся над ней, пошли ее к черту. Это единственный способ победить ее.
Это не жизнь лишена всякого смысла. Это смерть, вот она не имеет смысла. Она может без причины забрать людей. Мать не должна была стрелять в отца, стрелы не должны были убить малиновку. И все же все они мертвы.
Смерть может забрать и его тоже, в любое время, когда пожелает. Страх перехватил горло Гейба. Неужели он может умереть в любую минуту? Без всякой причины?
Как ему предотвратить это? Смерть, словно трусливая тварь, подкрадывающаяся сзади, может нанести удар исподтишка. Если она придет за ним…
Наверное, Джаррет прав. Надо смело смотреть смерти в лицо, ничего другого не остается. Или даже попытаться не обращать на нее внимания. Гейб играл с многими трусливыми ублюдками, и единственный способ справиться с ними — не трусить, не показывать, что они причиняют тебе боль. Тогда они уходят досаждать другим детям и оставляют тебя в покое.
Гейб подумал о мертвых родителях, и в его глазах вновь блеснули слезы. Он закусил губу и старательно вытер слезы. Может, смерть и заберет его точно так, как забрала его родителей, но без боя он не сдастся. Если она и захочет его взять, то он будет сопротивляться, бить ногами и визжать. Без сопротивления он не пойдет за ней следом.
Глава 1
Исткот
Август 1825 года
Вирджиния Уэверли с большим трудом сдерживала свое волнение, пока экипаж с грохотом катился к Марсбери-Хаусу. Бал! Наконец-то она едет на бал. Наконец она сможет показать свое умение танцевать, чему ее обучил троюродный брат — Пирс Уэверли, граф Девонмонт.
На мгновение она позволила себе представить, как кружит в танце с красивым кавалерийским офицером. А может быть, ее пригласит сам хозяин, герцог Лайонс! Вот было бы великолепно! Она знала, что люди говорили о его отце, которого называли «сумасшедший герцог», но никогда не обращала внимания на подобные сплетни.
Ей очень хотелось, чтобы у нее было модное платье, как то, из розового гроденапля, которое она видела в «Ледиз мэгэзин». Но модные платья дороги, поэтому ей пришлось обойтись старым из клетчатого шелка, купленного еще в те времена, когда шотландский наряд был последним писком моды. Как ей хотелось выбрать что-нибудь менее… привлекающее к себе внимание. Ведь достаточно бросить один только взгляд, чтобы понять, насколько она бедна.
— Я вижу, ты взволнована, — сказал Пирс.
— Немного, — ответила Вирджиния. — Я пыталась придать этому платью более модный вид, добавив кружевную отделку, но рукава все равно коротки, поэтому теперь платье выглядит просто как вышедшее из моды.
— Нет, я имел в виду…
— Люди, конечно, не станут слишком сильно винить меня за это, — вздернула подбородок Вирджиния. — А если и станут, мне все равно. Я единственная из известных мне двадцатилетних девушек, кто никогда не был на балу. Даже дочь соседнего фермера ездила на бал в Бат, а ей только восемнадцать!
— Я говорил о…
— Поэтому я не позволю, чтобы мое платье или моя неопытность в танцах помешали мне веселиться, — упрямо сказала Вирджиния. — Я буду есть икру и пить шампанское и на один вечер сделаю вид, что богата. И наконец-то потанцую с мужчиной.
— Послушай, я мужчина, — с оскорбленным видом заявил Пирс.
— Ну конечно, но ты — мой кузен. А это не одно и то же.
— И потом, я вовсе не о твоем платье хотел сказать. Я хотел спросить, тебя не волнует, что на балу ты столкнешься с лордом Гейбриелом Шарпом?
— А зачем ему там быть? — заморгала Вирджиния. — Его не было на скачках сегодня.
Несколько лет назад герцог Лайонс учредил ежегодные скачки «Марсбери стейкс», проходившие на его собственной территории. В этом году дедушка Вирджинии, приходящийся двоюродным дедом Пирсу, генерал Айзек Уэверли, выставил на скачки чистокровного жеребца с их конного завода. Печально, но жеребец по кличке Призрак проиграл скачку и кубок.
Поэтому сегодня вечером на бал, устроенный после скачек, Вирджинию сопровождал Пирс вместо дедушки. Плохое выступление Призрака разочаровало Поппи. [2]
Вирджиния тоже расстроилась, но не настолько, чтобы ей расхотелось ехать на бал.
— Шарп — близкий друг Лайонса, — подсказал Пирс. — И Лайонс был тогда на скачках с Роджером в Тернем-Грин.
— Не может быть! — У Вирджинии оборвалось все внутри. — Там был только Лорд Гейбриел и какой-то человек, которого звали Кинлох…
— Да, маркиз Кинлох. Таков был титул Лайонса, пока не умер его отец и он не унаследовал титул герцога.
— Неудивительно, что Поппи отказался ехать на бал, — нахмурилась Вирджиния. — Но почему он мне ничего не сказал? Я бы не поехала.
— Поэтому и не сказал. Он хотел, чтобы на сей раз ты повеселилась. Он подумал, что Шарпа там не будет, если он не был на скачках.
— Значит, мне еще предстоит столкнуться с герцогом, который, несмотря на риск, позволил Роджеру ехать по той ужасной дорожке в Тернем-Грин. Зачем он пригласил нас? Он что, не знает, кто мы такие?
— Возможно, он протягивает тебе и дедушке Айзеку оливковую ветвь за свою вину в смерти Роджера.
— Я считаю, что уже поздно, — фыркнула Вирджиния.
— Ну хватит, нельзя обвинять в случившемся Лайонса. Да и Шарпа тоже, если уж на то пошло.
Вирджиния подняла глаза на Пирса. За последние семь лет, с тех пор как в опасной гонке против лорда Гейбриела погиб ее брат, этот спор они вели много раз.
— Его светлость с Кинлохом, или как его там, Лайонсом, воспользовались тем, что Роджер был пьян.
— Ты не можешь быть в этом уверена.
— Никто не знает этого наверняка, потому что лорд Гейбриел отказывается об этом говорить. Но Поппи говорит, что все именно так и случилось, и я ему верю. Роджер никогда бы не согласился проскочить «в игольное ушко», состязаясь с лордом Гейбриелом, если бы был трезв.
Беговая дорожка называлась «игольным ушком», потому что проходила между двумя валунами, которые располагались так близко, что между ними мог проскочить только один экипаж. Наездник, ехавший следом, должен был притормозить лошадь, натянув поводья, чтобы дать другому проехать. Роджер не сделал этого в нужный момент и разбился о камни. Смерть наступила мгновенно.
С тех пор Вирджиния ненавидела лорда Гейбриела.
— Мужчины действительно совершают глупости, когда пьяны, — признал Пирс. — Особенно если это происходит в присутствии других мужчин.
— Почему ты всегда оправдываешь лорда Гейбриела?
— Потому что он хоть и ведет себя безрассудно, при каждом удобном случае рискуя собственной шеей, но он не дьявол, каким пытается его представить дедушка Айзек, — метнул в нее взгляд своих карих глаз Пирс. Оттенок его глаз в точности совпадал с гнедой мастью жеребца по кличке Призрак.
— Мы никогда с этим не согласимся, — отрезала Вирджиния, натягивая сползающие перчатки.
— Только потому, что ты упрямая и несговорчивая.
— Думаю, это у нас семейное.
— Это точно, — рассмеялся Пирс.
Вирджиния выглянула в окошко кареты. Ей хотелось отвлечься от печальных мыслей и вернуть себе праздничное настроение, но все ее усилия оказались напрасными. Бал будет безнадежно испорчен, если там появится лорд Гейбриел.
2
Прозвище дедушки Вирджинии. Poppy (англ.) — мак.