Охотники на фазанов

Но тут Ассад схватил говорливого дачника за плечо:

— Так это ты убил двоих ребят, которые жили по соседству на этой улице в доме, который называется «У рощи»?

Далеко не молодой разговорчивый дачник так и задохнулся на полуслове: перестал мигать, глаза у него остекленели, как у покойника, рот раскрылся, губы посинели. У него даже не осталось сил схватиться за грудь. Старик зашатался, и Карл едва успел его подхватить.

— Господи, Ассад! Какого черта ты тут творишь? — Карл торопливо распустил на старике ремень и расстегнул воротничок рубашки.

Дачник очухался только минут через десять, и они показались Карлу очень долгими. Жена хозяина, прибежавшая из подсобного помещения, за все это время не проронила ни слова.

— Нижайше прошу прощения за моего напарника, — сказал Карл потрясенному старику. — Он приехал по обмену в рамках иракско-датской программы повышения квалификации служащих полиции и пока что не овладел датским языком в достаточной мере. Порой его методы неприемлемы в наших условиях.

Ассад промолчал. Возможно, пытался постичь смысл слова «приемлемый».

— Я хорошо помню этот случай, — произнес дачник, немного успокоившись в объятиях жены и потратив еще три минуты на то, чтобы отдышаться. — Ужас что такое! Но уж если кого спрашивать, то обратитесь к Вальдемару Флорину. Он живет здесь рядом на Флюндерсёвей. Пятьдесят метров вперед и направо. Вы сразу узнаете дом по табличке.

— Почему ты сказал, что я из иракской полиции? — спросил Ассад, запустив в море камешек.

Словно не слыша, Карл смотрел на резиденцию Вальдемара Флорина, красующуюся на вершине холма. Тогда, в восьмидесятые годы, ее фото часто можно было видеть в газетах. Именно сюда съезжалась компания золотой молодежи устраивать очередную гулянку — легендарные празднества, на которых гости и хозяева ни в чем себе не отказывали. Ходили слухи, что всякий, кто осмеливался соперничать в роскоши с Флорином, наживал себе смертельного врага.

Вальдемар Флорин всю жизнь славился бескомпромиссностью. Порой он действовал на грани дозволенного, но по каким-то неведомым причинам ни разу не совершил ничего противозаконного. По крайней мере, ни разу не был пойман. Возбуждалось лишь несколько исков о нарушении гражданских прав и о сексуальных домогательствах по отношению к женской прислуге — это в худшем случае. В торговле Флорин был настоящим кудесником. Он занимался недвижимостью, вооружением, продовольствием в рамках экономической помощи, совершал быстрые набеги на рынок нефтяных поставок в Роттердаме — и все ему удавалось.

Ныне это осталось в области преданий. Хватка Флорина ослабла; все знали, что он преследует молоденьких девушек, но они стали избегать его с тех пор, как его жена Беата покончила с собой. В этом винили Флорина, и с этого времени никто не хотел с ним знаться: подобных вещей не прощают даже в этих кругах.

— Карл, почему? — повторил Ассад. — Почему ты сказал, что я из иракской полиции?

Карл взглянул на своего маленького помощника: на смуглых щеках проступила краска. Чем она была вызвана — возмущением или холодным бризом, дувшим со Скагеррака, — оставалось только гадать.

— Никогда больше не задавай людям таких вопросов. Это считается угрозой. Как ты мог обвинить старика в том, чего он явно не делал? Зачем это было нужно?

— Ты сам так поступал.

— Ничего подобного. Не в таких случаях. Он мог концы отдать у нас на глазах!

— Но при чем здесь иракская полиция?

— К слову пришлось. Ладно, забудь об этом.

Но, даже входя в гостиную Вальдемара Флорина, куда их наконец провели, Карл все еще чувствовал у себя на затылке пристальный взгляд Ассада. На всякий случай надо это запомнить.

Вальдемар Флорин сидел перед панорамным окном, из которого открывался вид на улицу Флюндерсёвей, а за ней на бухту Хесселё и морские дали. Четыре стеклянные двери у него за спиной вели на каменную террасу и окруженный садом плавательный бассейн, который сейчас высох, как водохранилище в пустыне. Когда-то здесь кипела и шумела жизнь. Тут бывали даже члены королевской семьи.

Сидя перед горящим камином и поставив ноги на скамеечку, Флорин читал книгу, рядом на мраморном столике стоял бокал виски с содовой. Картина была бы полна спокойствия и умиротворенности — если бы не разбросанные по всему ковру страницы, вырванные из книги.

Карл несколько раз кашлянул, но старый финансист будто не слышал. Но вот он дошел до конца страницы, вырвал ее, бросил на пол к остальным и только после этого поднял глаза на вошедших.

— Так знаешь наверняка, до какого места добрался, — пояснил он. — Кому обязан такой честью?

Ассад посмотрел на Карла, выразительно поводя бровями. Некоторые его выражения он до сих пор затруднялся переварить.

Карл предъявил полицейский жетон, и улыбка Флорина испарилась. Когда же Карл объяснил, что явился из копенгагенской полиции по поводу давнего убийства, хозяин и вовсе посоветовал ему убираться.

В свои семьдесят пять лет старик напоминал надменного и кусачего хорька; во взгляде его таилась злость, готовая в любой момент прорваться, стоит только немножко его раздразнить.

— Да, господин Флорин, мы явились без предупреждения, и если вы не желаете нас видеть, мы уйдем. Ради моего искреннего к вам уважения и восхищения я готов поступить так, как вам удобнее. Если вы предпочтете поговорить с нами, скажем, завтра утром, нас не затруднит приехать еще раз.

— Что мне до вашей болтовни? — буркнул Флорин, но тем не менее Карл видел, что его изысканное красноречие не пропало даром. Ведь еще в школе полиции учили: все люди жаждут уважения, окажи им его — и они сделают все, чего ты хочешь.

— Можно нам присесть, господин Флорин? Всего на пять минут.

— И чего вы хотите?

— Как по-вашему, Бьярне Тёгерсен действовал один, когда он в восемьдесят седьмом году убил брата и сестру Йоргенсен? Есть человек, который утверждает, что дело происходило иначе. Ваш сын не является подозреваемым, но, возможно, под подозрение попадают некоторые из его приятелей.

Флорин так наморщил нос, словно собирался выбраниться, но вместо этого с размаху швырнул на стол остатки книги.

— Хелен! — крикнул он, полуобернувшись. — Принеси еще виски!

Затем закурил египетскую сигарету — не предложив гостям.

— Кто этот человек и что такое он утверждает? — спросил Флорин. Его интонация подразумевала некую готовность к разговору.

— Этого мы, к сожалению, не можем сообщить. Однако появились основания полагать, что Бьярне Тёгерсен не один совершил это убийство.

— A-а, это убожество! — насмешливо прокомментировал Флорин, но продолжения не последовало.

Вошла девушка лет двадцати в белом передничке и черном платье; она налила старику виски и воды, действуя привычно и ловко, будто ей очень часто приходилось проделывать эти операции. На гостей она даже не взглянула, а перед тем как удалиться, мимоходом погладила редеющую шевелюру хозяина. Видимо, Флорин ее хорошо вышколил.

— Признаюсь честно, — сказал Вальдемар, пригубив бокал. — Я бы с удовольствием оказал вам содействие, но это было слишком давно, и мне кажется, лучше не ворошить прошлое.

Карл не мог с этим согласиться.

— Вы знали приятелей вашего сына, господин Флорин?

Ответом была кривая усмешка:

— Вы так молоды! — Вальдемар криво усмехнулся. — Вы можете этого не знать, но я был тогда слишком занят. Нет, я с этими ребятами не был знаком. Торстен познакомился с ними в школе.

— Вас не удивило, что подозрение пало на них? Ведь все эти ребята были из приличных семей.

— Удивило, не удивило! Почем я знаю! — Он искоса взглянул на Карла поверх бокала.

Эти глаза много чего повидали, в том числе и противников посильнее Карла Мёрка.

Старик отставил бокал:

— Но в ходе следствия выяснилось, что некоторые из них отличались от остальных.

— В каком смысле отличались?

— Мой адвокат постоянно присутствовал на допросах всех шестерых в полицейском отделении Хольбека. Я об этом позаботился.