Страница 92 из 95
И в следующий миг сердце чуть не выскочило у меня из груди, ибо я сразу увидела, что это никакая не горничная, а миссус! Она улыбаясь шла к мне. Господи Исусе! Я ее просто не узнавала. Она была в коротком темно-синем платье, открывавшем щиколотки, кремовом фартуке, толстых чулках и грубых башмаках. Волосы у нее были уложены по-новому, на затылке пришпилен маленький чепец.
— Бесси! — Она раскинула руки мне навстречу и я молча бросилась к ней в объятия. — Ты только посмотри на себя! — проговорила миссус, гладя меня по голове. — Ты что, на войне побывала?
— Нет, мэм. — К горлу подступили слезы, но я не хотела расстраивать миссус. Лучше уж закружиться с ней в танце. Чтобы сказать хоть что-нибудь, все равно что, я спросила: — Никак вас тут в горничные определили?
Она отступила назад и повертелась передо мной так и эдак, давая полюбоваться своим нарядом.
— Нравится? — Она рассмеялась. — Просто модная картинка, верно? У меня есть еще одно такое же, только розовое.
Должно быть я ошеломленно вылупила глаза, потому что она снова рассмеялась и взяла мою руку.
— Нет-нет, Бесси. По здешним правилам все без исключения должны принимать участие в работе по хозяйству. Нынче утром я убираюсь внизу, вытираю пыль и расставляю цветы. А вчера заправляла постели. — Она повернулась и спросила дородную особу, поправлявшую портьеры. — Миссис Робертсон, позволительно ли нам с Бесси прогуляться в парке?
Женщина оглянулась.
— Ступайте, миссис Рейд. Мы в любом случае уже закончили здесь. Пожелает ли ваша гостья остаться на обед?
Миссус вопросительно посмотрела на меня. Я заколебалась, по-прежнему думая что меня принимают за знатную даму. Все здесь изумляло меня несказанно. Миссус в новом наряде. Прогулки в парке. Обед, силы небесные!
— О, ты должна остаться! — воскликнула миссус. Потом добавила вполголоса: — Готовят здесь невкусно, но все вполне съедобно. — Она опять повернулась к дородной женщине. — Миссис Робертсон, это Бесси, моя милая преданная служанка, о которой я вам рассказывала.
Женщина улыбнулась и спросила:
— Так значит, вы останетесь на обед, мисс? — Она назвала меня «мисс»! Хотя знала, что я простая служанка!
Миссус сжала мою руку и произнесла мое имя. Я осознала, что стою там дура-дурой, разиня рот.
— О да, благодарю вас, — пролепетала я.
— Хорошо, я скажу кухаркам, — кивнула женщина и снова принялась поправлять портьеры, а миссус за руку вывела меня в холл, а из холла на крыльцо.
Там она остановилась и с нежностью посмотрела на меня.
— Я знала, что ты приедешь. Я ждала тебя Бесси.
Глаза у ней сияли ярче чем когда-либо на моей памяти, такие зеленущие в солнечном свете, аж диво брало. Сердце радовалось смотреть на нее.
Потом я вспомнила про письмо, достала его и протянула миссус.
— От господина Джеймса.
Миссус не глядя сунула письмо в карман фартука.
— Бедный Джеймс, — промолвила она, потом со вздохом повернулась и посмотрела на мужчин, играющих в крикет на лужайке. Она задумчиво прищурилась и чуть погодя сказала: — Знаешь, Бесси, это самое чудесное место из всех, где мне доводилось бывать в жизни.
Я с любопытством посмотрела туда же, но не увидала ничего особо чудесного — только мужчин с битами и мячом да сидевших на траве женщин, которые наблюдали за игрой и изредка аплодировали хорошим подачам.
— Это надзиратели, мэм? — спросила я.
Миссус удивленно взглянула на меня.
— Надзиратели? Господи — нет! В любом случае мы их так не называем. Мы говорим «сиделки». Вот миссис Робертсон — сиделка. Правда главная сиделка, заведующая хозяйством. А дамы и господа, которых ты там видишь, — она снова повернулась к лужайке, — это пациенты.
Лишь тогда я заметила, что все женщины одеты в такие же платья как миссус, только разного цвета. Так значит это пациенты! Выглядели они вполне обыкновенно. Ну да, одни из них были худоваты, другие бледноваты, но в целом они ничем не отличались от нас с вами.
Миссус улыбалась.
— Пойдем прогуляемся, Бесси.
Мы спустились по ступенькам и неспешно двинулись по подъездной аллее в направлении людей на лужайке. Я испугалась, как бы нам не дай бог не пришлось с ними разговаривать, но миссус провела меня мимо, не приближаясь к ним. Несколько дам приветственно улыбнулись и кивнули Арабелле, и она ответила тем же самым. Двое-трое мужчин сняли шляпы. Мы свернули с аллеи в розовый сад, расположенный сбоку от здания. Миссус вела меня по галечным дорожкам между розовыми кустами, уже подрезанными и готовыми к весеннему росту. Участники и зрители крикетного матча все еще были видны, но находились вне слышимости.
Теперь, когда мы остались наедине, я почувствовала, что мы можем разговаривать более свободно.
— Как вам тут живется, мэм? — спросила я. — С вами хорошо обращаются?
— О да, — ответила она. — Надо сказать, Бесси, это заведение совсем не такое, как мне представлялось поначалу. Признаться я изрядно расстроилась, когда поняла куда Джеймс привез меня. Мне следовало започуять неладное сразу, как только Макгрегор-Робертсон предложил мне поехать к Норе. Конечно я поняла, что это уловка, чтобы заманить меня в карету. Но мне было любопытно узнать, что они задумали, ну я и поехала с ними. По прибытии сюда никаких особых подозрений у меня не возникло. Потом я стала разговаривать с одним милым господином — теперь-то я знаю, что это кузен Макгрегор-Робертсона, доктор Лоуренс. Так вот, я поговорила с ним, а когда повернулась кругом, Джеймса и Макгрегор-Робертсона уже и след простыл. Потом меня проводили в мою комнату, и я вдруг поняла что происходит. Однако впоследствии я пришла к мысли, что пожить здесь какое-то время очень даже неплохо.
Мы достигли середины розового сада, где дорожка выходила на открытое пространство. Миссус села на скамью возле солнечных часов, и я присоединилась к ней. Прямо перед нами, в другом конце дорожки, находилась крикетная лужайка. Нигде поблизости не было ни души. Близился полдень, откуда-то тянуло запахом стряпни, солнце припекало пуще прежнего, я не помнила такой теплыни в марте.
Миссус закрыла глаза и откинула голову, подставляя лицо солнечным лучам.
— Видишь там мужчину с битой? — негромко спросила она, не открывая глаз.
Я посмотрела и увидела низенького плотного джентльмена, чисто выбритого, с жидкими темными волосами. Он стоял, сдвинув колени и воинственно размахивал битой, а какой-то высокий мужчина неторопливо шагал прочь от него.
— Да.
— Он воображает себя Наполеоном Бонапартом, — тихо промолвила миссус. Потом открыла глаза и осмотрела группу на лужайке. — А видишь человека, который от него отходит?
— Да.
— Он мнит себя Господом Всемогущим. — Миссус взглянула на меня округлив глаза. — Представляешь? Считает, что он Иисус Христос наш Бог и Спаситель. Ну не удивительно ли?
Я уставилась на него. С виду вполне обычный парень, ну разве малость тощеват. Я еще не успела ничего толком подумать на сей счет, как миссус проговорила уголком рта:
— Вон та женщина… не хочу указывать рукой… она в зеленом платье, сидит вместе с еще тремя дамами под сосной.
— Ага, вижу.
— Она думает, что у нее на плечах живут крошечные человечки. Вчера днем кто-то случайно натолкнулся на нее. Ох и шуму же было… От толчка все человечки попадали на пол, понимаешь ли. Нам пришлось помогать подбирать их. Разумеется, никаких человечков не было, мы просто подыгрывали бедняжке. Сажали их обратно ей на плечи. Она заливалась слезами. Это очень интересные пациенты, Бесси, они верят в самые несуразные фантазии. В большинстве своем они просто печальны и подавлены, помоги им Господи, или одержимы необъяснимым страхом перед совершенно нестрашными вещами, например углами. Один пациент боится любых углов.
Я посмотрела на миссус. Она казалась оживленной, даже радостной. Стараясь говорить непринужденным тоном, я спросила:
— А Нору вы видели в последние дни?
— О нет. Нора не здесь.
Она оглянулась, проверяя нет ли кого поблизости. Старик привратник сейчас подстригал живую изгородь в дальнем конце розового сада, но он не мог нас слышать.