Страница 47 из 59
Подбоченясь и широко расставив ноги, негр стоял в десяти шагах от барака и с нахальной улыбкой глядел на солдат, охранявших вход. С полминуты он молчал — только скалил крупнозубый рот и чуть раскачивался всем телом. Затем неожиданно рявкнул:
— Хватит волынить!.. Пора, брат, пора!.. Эй, русские, выходи строиться, живо!..
— Заткнись, черномазый, — испуганно ответил ему голос часового. — Не имеешь права, скотина!..
Негр захохотал и добродушно помахал ему рукой.
«Внимание! Через минуту все вместе выходим в коридор…» — стук из третьего кубрика был командой, которую ждали.
Тридцать… Сорок… Пятьдесят секунд… Пятьдесят пять. Вперед!
Услышав хлопанье дверей и увидев, что коридор заполняется русскими, охранники опешили.
— Стой! Назад!! — заорал долговязый часовой, вскидывая оружие.
Три вороненых ствола смотрели в глаза морякам. Три растерянных, перекошенных страхом лица белели в проеме узких дверей.
— Господин охранник, — с трудом проталкиваясь вперед, очень-очень миролюбиво сказал по-английски капитан Щербатов. — Была команда строиться, вот мы и вышли…
— Отставить! — Солдат ткнул Щербатова стволом в живот и отскочил на шаг. — Всем по местам!.. Немед…
Удар прикладом не дал ему договорить. Второй удар, столь же молниеносный, обрушился на голову другого охранника… «А-а…» — только и успел крикнуть третий солдат: рванув его за локти назад, чтобы не успел выстрелить, негр с силой толкнул его головой на стену. И в следующее же мгновенье навалился, закрывая ладонью рот. Все это произошло так внезапно, что в первые секунды никто из моряков не шелохнулся. Первым опомнился Щербатов.
— Оружие! — коротко бросил он. — Будем брать казарму…
Он шагнул к выходу, но негр преградил ему путь.
— Не надо торопиться, — спокойно произнес он по-английски.
— В чем дело? — В глазах Николая Ивановича промелькнула тревога.
— Мартин О’Нейл… — еще хладнокровнее ответил чернокожий гигант. — Он попробует обойтись без боя. Стрельба и шум нам ни к чему, то-ва-ри-щи…
Толстые губы негра растянула торжествующая улыбка: слово «товарищи» негр произнес по-русски.
— Дайте-ка взгляну еще раз на вашу бумажку, — хмуро сказал Вилли Шульманис, присаживаясь на край стола, похожего на длинный ящик.
О’Нейл неодобрительно крякнул и покрутил головой. Достал сложенный вчетверо жесткий листок, молча протянул коменданту. Пока тот придирчиво вчитывался в документ, Мартин обежал глазами помещение. Это была тесноватая и не очень комфортабельная комнатка. Телефон, пульт с двумя кнопками — красной и синей; четыре стула, низенький шкаф — сейф. В углу стандартная койка, родная сестра той, что стоит в домике О’Нейла. Мартин обратил внимание, что окон здесь нет — значит, Шульманису приходится круглые сутки пользоваться искусственным освещением. Не оттого ли у коменданта красные веки?
Почему-то Мартин совсем не волновался, хотя ситуация была критической. Он знал, что вот-вот наступит момент, который поставит на карту жизнь и смерть. А в голову лезут глупости: что комендант портит зрение и что кадыкастый сержант, устало привалившийся к стене, должно быть, ночью храпит.
— Та-ак, — протянул Шульманис, возвращая О’Нейлу бумагу. Видно было, что он смущен и колеблется. — Все на месте — бланк, печать, подпись. Так… И все равно — по инструкции я должен выполнять, приказы господина Гейнца и только его.
— Сейчас половина третьего ночи, комендант, — усмехнулся О’Нейл. — Не дурите.
— Не учите! — неожиданно обозлившись, заорал Шульманис. — Я солдат, и нечего мне голову морочить. Плевать я хотел на ваши бумажонки — от президента ли они или от господа бога. У меня есть инструкция и приказ начальства. Точка!
— Вы упрямы… — начал было Мартин, но, увидев, что комендант перегнулся через стол и протянул руку к телефону, умолк. Глаза его сузились. Комендант не успел коснуться трубки — кулак Мартина коснулся его подбородка на мгновение раньше. Шульманис потерял равновесие и грохнулся на пол, в падении задев головой острый угол стола. Сержант трясущимися пальцами рванул из кобуры пистолет, но было поздно: ствол автомата уперся ему в живот.
— Не кричать, — с угрозой произнес О’Нейл, ловко обезоруживая охранника. — Встань и делай, что я прикажу…
Подняв над головой руки, бледный как стена сержант с ужасом смотрел сверху вниз на О’Нейла.
— Ему, — Мартин кивнул на уткнувшегося носом в пол Шульманиса, — заткни рот платком. На всякий случай затолкай два…
О’Нейл бросил на пол перед сержантом свой носовой платок, но тот не решался опускать руки.
— Действуй, ну! — прикрикнул Мартин.
После того как кляп был забит, ирландец приказал сержанту перерезать телефонный кабель, снять с Шульманиса ремень и связать ему руки. Затем по указанию О’Нейла крепко запеленал коменданта простыней.
— Сядь, сержант, — сказал О’Нейл. Тот, косясь на Мартина, подвинул к себе стул и сел.
Ирландец продолжал:
— Теперь слушай и мотай на ус. Вы влипли в грязное дело. Вместе со своими начальниками и, в основном, из-за них. Захват русского судна даром не пройдет — получены сведения, что к острову идет эскадра Советов. Чем это пахнет, сам представляешь. Разумеется, ты лично здесь почти ни при чем — вами командовали, вы подчинялись. Сейчас — другое дело. Президент опомнился и отстранил Гейнца от руководства вооруженными силами.
— Как? — Глаза сержанта округлились.
— Да, отстранил. Сейчас с мятежом почти покончено, — невозмутимо продолжал импровизировать О’Нейл. — Я действую по приказу президента Карповского. Мне поручено взять под арест сообщников Гейнца — в частности, вашего коменданта. И еще: немедленно перебазировать пленных в зону «В», где их никогда не отыщут, сколько б ни пытались.
— Странно, — пробормотал сержант и осекся, поймав недобрый взгляд ирландца.
— Рассуждать — не твое дело, — строго заметил Мартин. — Если хочешь уцелеть, выполняй приказ. Неповиновение буду расценивать как измену. Понял, сержант?
Сержант вытянулся.
— А теперь — в казарму. Объясни часовым и дневальным, кто я, и выполняй мои приказы. Республика оценит твою дисциплинированность!
— Слушаюсь! — повеселевшим голосом выпалил сержант, сообразив, что ему уже ничего не грозит.
— Вот то-то, — назидательно проговорил О’Нейл, повернулся к сержанту спиной и неторопливо двинулся к двери.
Часовой, который разгуливал возле входа в казарму, не окликнул их: сразу узнал сутулую фигуру сержанта. Да и низкорослого ревнителя он уже видел в компании коменданта. Щелкнув каблуками, он негромко отрапортовал:
— Все в порядке. Происшествий нет.
О’Нейл с трудом подавил усмешку. Многозначительно кашлянул.
— Стив, позови дневального, — сухо сказал сержант.
— Слушаюсь! — Часовой нырнул в казарму и вскоре вернулся с заспанным дневальным.
— Наш новый начальник, — сержант чуть поклонился в сторону Мартина, — господин О’Нейл.
Оба солдата, впились глазами в Мартина.
— Вы, — ирландец ткнул пальцем в грудь дневального, — пройдите к бараку русских и позовите сюда моих солдат Бостона и Вейса. Живее!..
— Слушаюсь!.. — Козырнув, солдат исчез в темноте.
— Заглянем в казарму, — распорядился О’Нейл.
Оставив у входа часового, они с сержантом вошли внутрь тщательно замаскированного барака, где размещалась казарма. В глубине ярко освещенного коридора виднелась дверь, откуда доносилось похрапывание. Вдоль стены тянулись козлы с автоматами, прямо возле выхода стоял столик с телефоном и маленьким пультом. Рядом с ним табурет — место дневального.
Мартин внимательно осмотрел помещение.
— Окна с решетками? — для чего-то спросил он.
— Да, господин старший ревнитель, — коротко ответил сержант.
— Зачем пульт?
— Боевая тревога — раз. — Сержант загнул палец. — При операции «мимикрия» — два, сигнализация центру — три, включение напряжения — четыре…
— Угу, — буркнул О’Нейл.