Страница 16 из 59
На этот раз голос Гейнца звучал твердо.
Довольно долгое время робот стоял беззвучно. Наконец проскрежетал:
— Предупреждаю. При малейшей. Попытке. К нападению. Вы оба. Будете. Уничтожены. Идите. За мной.
Нескладно повернувшись, он затопал по садовой дорожке к дому. Гейнц и Вальтер переглянулись: надо идти за ним, иначе не стоило приезжать. На всякий случай Эрих сквозь плащ прощупал пистолет.
Следом за роботом они осторожно прошли через три или четыре огромные комнаты. И, наконец, увидели полосу яркого света, падавшего на пол из открытой двери.
Робот пропустил в комнату Гейнца и Вальтера, но сам не вошел, остался в темноте.
От резкого света, ударившего в глаза, они на мгновение зажмурились. Сначала им показалось, что в комнате никого нет. И вдруг увидели: в глубине ее, под небольшим прожектором, направленным на дверь, в глубоком кресле неподвижно сидел человек. На вид ему было лет сорок, хотя его полное, розоватое лицо уже приобрело старческую одутловатость. Он бесцеремонно смотрел на незваных гостей. Толстые губы иронически кривились.
— Итак, кто вы такие? — без обиняков, не предлагая сесть, спросил Алек Ольпинг. Его светлые глаза ощупывали вошедших. Гейнц почувствовал, как в груди у него поднимается раздражение. Но сказал корректно:
— Абрагам Лейн и Эрих Шульц. Промышленники… Если позволите, мы сядем.
— Ваше дело, — усмехнулся Ольпинг. — Ну, и что? Вальтеру показалось, что Ольпинг пьян. Правильность его догадки подтверждала плоская бутылка, валявшаяся возле кресла.
— Мой… компаньон, — голос Гейнца звучал по-прежнему невозмутимо, — был сегодня на симпозиуме и слышал вашу речь. Наша фирма чрезвычайно заинтересована в результатах работы, которую вы ведете, и поэтому…
— Откуда вы знаете о моей работе? — грубо перебил его Ольпинг. — Нет, плевать мне на то, откуда вы знаете. Что вы можете знать о моей работе? Что?
Он с открытой неприязнью смотрел на Гейнца. Тот выдержал взгляд.
— Мне кажется, господин Ольпинг, что нам гораздо удобнее будет разговаривать в другой тональности. Мы представители очень крупного концерна. И если бы не уверенность, что вас заинтересует наше предложение, мы бы не пришли.
— В деньгах я не нуждаюсь. Дальше!..
— Предположим, не нуждаетесь, — соглашаясь, кивнул Гейнц. — Но вы нуждаетесь в развитии, я хочу сказать — в практическом воплощении ваших идей.
— И в этом не нуждаюсь, — презрительно буркнул Ольпинг.
Но Гейнца сбить было трудно.
— Не торопитесь, господин Ольпинг. Насколько нам известно, плацдарм ваших опытов — лаборатория. И только. Мешают вам все кому не лень. На вас жалуются — в суд, в полицию, куда угодно. Мы это узнали по дороге. Но это — полбеды. У вас нет перспективы, размаха. Вы не можете столкнуть ваших… скажем, роботов с людьми. Не с одним, не с двумя — с коллективом людей, с обществом. А мы пришли, чтобы предложить вам такую возможность.
По мере того как Гейнц говорил, презрительная ухмылка, кривившая губы Алека Ольпинга, постепенно исчезала. Теперь в глазах его можно было прочесть любопытство.
— Так, так… Значит, вы пришли, — медленно начал он, — предложить такую возможность… Так, так… Интересно, из каких побуждений? Из идейных, не так, ли? Ну, уважаемые мистеры — как вас там по имени, — выкладывайте дальше. Все. Больше не перебиваю.
Последние фразы он произнес вполне миролюбиво.
— Пейте! Пейте, умоляю вас, старина…
Вальтер с отвращением сделал глоток. Ну, и прорва этот Ольпинг: лезет за четвертой!.. Три бутылки коньяку за какой-то час — это уж слишком. И ведь был уже на взводе, когда пришли. Коньяк, правда, отличный, но нельзя же в таких дозах. Хватит, больше он не пьет…
Гейнц, бледный от выпитого, щурясь, рассматривал рюмку на свет. Он был доволен собой: миссия удалась. «Кажется, удалась», — мысленно уточнил Гейнц.
Раскрасневшийся Ольпинг внезапно расхохотался.
— Признайтесь, господа, что перетрусили, когда мой Робби пригрозил вам?
— Кстати, — спросил Гейнц, — неужели ваш робот сам принял решение пустить нас в дом? Если так, то…
— Ерунда, конечно, не так! — Ольпинг глумливо хмыкнул. — Всего-навсего радио: передатчик и приемник. Отвечал вам я. Робби — тупой парень, потому и привратник, карьеры он не сделает. Ого, если бы они могли решать сами! Правда, вполне вероятно, что я бы сейчас не сидел с вами и не пил коньяк. Но кое-что они, конечно, могут….
— Нельзя ли взглянуть? — подал голос Вальтер.
— В лабораторию я вас не поведу, не время. После увидите, не спешите…
— И все же, — тихо, но веско сказал Гейнц, — нам хотелось бы увидеть кое-что интереснее, чем Робби…
Алек Ольпинг странно посмотрел на него.
— Ну, что ж… Если вам так хочется…
Он встал, нетвердой походкой приблизился к столику у окна и трижды нажал кнопку на маленьком пульте. Потом вернулся и снова погрузился в кресло.
— Нашему обществу, кажется, не хватает женщин? Надеюсь, Джерри вам придется по вкусу.
Ухмыляясь, он бросил взгляд в сторону двери. Заинтересованные Гейнц и Вальтер тоже повернули головы.
С минуту они сидели в напряженной тишине. Наконец услышали странные звуки: похоже было, что где-то рядом бегают десятки босых ребятишек. Дверь распахнулась, и в комнату, мягко шлепая по полу эластичными подошвами из пластмассы, вбежало… Трудно было сразу определить, кого больше напоминало это существо — спрута или паука. Пожалуй, больше паука: округлое туловище сидело на длинных, голенастых ногах. Впереди светились глаза — большие, зеленые, величиной с гусиное яйцо. От осьминога в Джерри были гибкие, щупальцеобразные манипуляторы, которые высовывались сбоку примерно на четверть метра из металлических коробок, являвшихся частью туловища. Тело Джерри было невелико — около метра в длину и сантиметров шестьдесят в ширину. И все же, благодаря высоким металлическим ногам и выставленным щупальцам, машина производила устрашающее впечатление. Быть может, этому способствовала еще и матовая, бугристая поверхность тела: не верилось, что состоит оно из металла и пластика.
Добежав до середины комнаты, Джерри остановилась и уставила мерцающие яркие глаза на людей.
Гейнц и Вальтер с любопытством разглядывали Джерри. Ольпинг решил не ждать их расспросов и не без самодовольства сказал:
— К сожалению, с господом богом я сравняться не успел и человека еще не создал. Но прочих тварей земных… Это вот существо — знаете, что оно такое? Собака, очень умная собака… Нет, она, конечно, умнее любых собак, потому что может выполнить куда больше команд. Воспринимает она их на слух, и, признаюсь вам, господа, научить ее различать команды с голоса — учтите, только с моего голоса — было чертовски трудно. Пришлось выдумать, упрощенный язык — что-то вроде «бэйсик-инглиш»… Впрочем, я вам сейчас кое-что покажу.
— Джерри! — громко сказал Ольпинг, и тотчас под глазами Джерри вспыхнули две красные лампочки.
— Справа — стул — взять — принести — хозяин, — отчетливо произнес Ольпинг.
Бесшумно выдвинув гибкие манипуляторы, Джерри послушно двинулась вправо, схватила как перышко кресло и быстро подбежала к Ольпингу. Затем снова отошла на середину комнаты, уже без кресла.
— Браво, — шепнул Вальтер Гейнцу. Тот не ответил, сосредоточенно думая о чем-то.
— Или еще, — продолжал Ольпинг, — например, я забыл, какое сегодня число. Джерри! Календарь!
— Вторник. Семнадцать. Апрель, — немедленно ответила Джерри голосом Ольпинга.
От неожиданности Вальтер рассмеялся, сдержанно улыбнулся и Гейнц. Потом негромко сказал:
— Чудесно, Алек. Однако… Однако… В сущности, все, что делает ваша Джерри, — ни что иное как… — Он засмеялся. — Не что иное как забава. В конце концов…
Гейнц замолчал, не закончив фразы. Видимо, Ольпинг уловил в его голосе нотки разочарования. Он пристально посмотрел на Гейнца.
— Хорошо, — протянул он. — Можно и посерьезнее. Джерри! — Хозяин — справа — человек — опасность — медленно — взять.