Страница 8 из 18
Источники этого проекта многочисленны. Один из них — рисунок Саула Стейнберга, воспроизведенный в «The Art of Living» (London, Hamish Hamilton, 1952), на котором изображен дом с меблированными квартирами (понятно, что меблированными, поскольку рядом с входной дверью висит табличка с надписью «No Vacancy»), чья фасадная стена снята, что позволяет видеть интерьеры приблизительно двадцати трех комнат (я говорю «приблизительно», так как частично видны и комнаты в глубине): в одном лишь перечислении — причем вряд ли полном — предметов интерьера и изображаемых действий есть уже что-то головокружительное:
3 ванные комнаты: на 4-м этаже — пустая; на 3-м этаже — с женщиной, принимающей ванну; на 1-м этаже — с мужчиной, принимающим душ;
3 камина разных размеров, но на одной оси. Ни один не работает (или, если угодно, ни один не зажжен); камины 2-го и 3-го этажа — с подставками для дров; камин 2-го этажа разделен перегородкой, которая рассекает также лепнину и розетку на потолке;
6 люстр и 1 мобиль в стиле Кальдера;
5 телефонных аппаратов;
1 пианино с табуретом;
10 взрослых лиц мужского пола, из которых:
1 что-то пьет из стакана,
1 печатает на машинке,
2 читают газету, один — сидя в креле, другой — лежа на диване,
3 спят,
1 принимает душ,
1 ест тосты,
1 пересекает порог комнаты, в которой находится собака;
10 взрослых лиц женского пола, из которых: 1 ничем не занята,
1 сидит,
1 держит на руках ребенка,
2 читают, одна — сидя, газету, другая — лежа, роман,
1 моет посуду,
1 принимает ванну,
1 вяжет,
1 ест тосты,
1 спит;
6 детей младшего возраста, из которых две явно девочки и двое явно мальчиков;
2 собаки;
2 кошки;
1 медведь на колесиках;
1 лошадка на колесиках;
1 игрушечный поезд;
1 кукла в игрушечной коляске;
6 крыс или мышей;
немало термитов (не уверен, что это термиты; во всяком случае, насекомые, которые живут в полах и стенах);
как минимум, 38 обрамленных картин или гравюр;
1 африканская маска;
29 ламп (помимо люстр);
10 кроватей;
1 детская кроватка;
3 дивана, в том числе один, используемый как (неудобная) кровать;
4 кухни, скорее кухонные уголки;
7 комнат с паркетом;
1 ковер;
2 паласа или прикроватных коврика;
9 комнат с напольным ковровым покрытием;
3 помещения, отделанных кафельной плиткой;
1 внутренняя лестница;
8 столиков на одной ножке;
5 журнальных столиков;
5 библиотек;
1 этажерка, заставленная книгами;
2 часов с маятником;
5 комодов;
2 обеденных стола;
1 письменный стол с бюваром и чернильницей;
2 пары обуви;
1 табуретка в ванной комнате;
11 стульев;
2 кресла;
1 кожаный портфель;
1 банный пеньюар;
1 вешалка в прихожей;
1 будильник;
1 весы;
1 урна с педалью;
1 шляпа, висящая на вешалке;
1 костюм, висящий на плечиках;
1 пиджак, брошенный на спинку стула
сохнущее белье;
3 шкафчика в ванной комнате;
значительное количество бутылочек и флакончиков;
большое количество трудно определяемых предметов (например, каминные часы, пепельницы, очки, стаканы, блюдца с арахисом).
Это описание охватывает лишь «бесфасадную» часть дома. На оставшейся четверти рисунка можно заметить край тротуара, усеянный мусором (старая газета, консервная банка, три конверта), переполненную урну, некогда роскошные, а ныне обветшалые ворота и пятерых персонажей в окнах: на третьем этаже, среди горшков с цветами, — старика, курящего трубку, и его собаку, на четвертом — птицу в клетке, женщину и маленькую девочку.
Мне кажется, дело происходит летом. Время, должно быть, часов восемь вечера (удивительно, что детей еще не уложили спать). Телевидение еще не изобретено. Не видно и радиоприемников. Домовладелицей наверняка является дама, которая вяжет (но не на втором этаже, как мне показалось сначала, а, учитывая положение ворот, на первом; то, что я назвал первым этажом, на самом деле оказалось подвалом: в здании всего три этажа): из-за превратностей судьбы ей пришлось не только превратить свой особняк в доходный дом с меблированными комнатами, но еще и разгородить пополам две свои самые красивые комнаты.
При более внимательном разглядывании рисунка набралось бы достаточно подробностей для объемного романа: к примеру, очевидно, что в это время модны вьющиеся волосы (у трех женщин на голове бигуди); господин, который спит на своем неудобном диване, — несомненно преподаватель: это ему принадлежит кожаный портфель, а на его письменном столе лежит кипа бумаг, сильно смахивающих на домашние задания; ничем не занятая дама — мать сидящей девушки, и вполне вероятно, господин с бокалом в руке, который, облокотившись на камин, несколько озадаченно взирает на мобиль Кальдера, — ее будущий зять; что до ее соседа, обремененного четырьмя детьми и одной кошкой, то он, похоже, яростно терзает свою пишущую машинку, словно издатель вот уже три недели ожидает его рукопись…
То, что следовало бы время от времени делать систематически
В доме, где мы живем:
заходить к соседям, смотреть, что висит, допустим, на нашей общей стене; убеждаться или опровергать гомотопию жилья. Думать о том, как извлечь из этого пользу;
замечать, что некое чувство потерянности от необычности обстановки может наступать, когда мы идем по лестнице «Б» вместо лестницы «А» или поднимаемся на шестой этаж, хотя живем на третьем;
пытаться в границах одного дома представить основы коллективного существования (в одном старом доме 18-го округа я видел общий туалет на четыре семьи; домовладелец не хотел оплачивать освещение в указанном туалете, ни один из четырех съемщиков не хотел платить за трех других и не соглашался на установку единого счетчика с единой квитанцией, оплачиваемой всеми поровну. И вот вышеуказанный туалет освещался четырьмя лампочками, каждая из которых соединялась с выключателем, находящимся в соответствующей комнате: одна единственная лампочка горела бы круглосуточно лет десять и, разумеется, стоила бы дешевле, чем установка хотя бы одной из этих приватных электросетей).
В любых домах:
смотреть по сторонам;
поднимать голову;
искать имя архитектора, имя застройщика, дату постройки;
задумываться, почему так часто висит табличка «газ на всех этажах»;
если дом новый, пытаться вспомнить, что на этом месте было раньше;
и т. д.
Улица
Дома стоят рядом, один возле другого. Они выстроены в ряд. Предполагается, что они должны выстраиваться в ряд, а когда они выбиваются из ряда, то это расценивается как серьезное нарушение: тогда говорят, что они не держат равнения,а это значит, что имеется основание их снести, дабы затем поставить в ряд с другими.
Параллельный ряд двух цепочек домов определяет то, что называется улицей: улица — это пространство, ограниченное домами, обычно с двух своих длинных сторон; улица — это то, что отделяет одни дома от других, а еще то, что позволяет переходить от одного дома к другому, идя вдоль улицы либо ее переходя. К тому же улица — это то, что позволяет размечать дома. Существуют различные системы разметки; самая распространенная, в наши дни и на наших широтах, состоит в том, чтобы давать улице название, а домам — номера. Называние улиц — тема очень сложная и зачастую щекотливая, которой можно было бы посвятить не одну книгу. Что касается нумерации, то и она не так проста: во-первых, было решено давать одной стороне четные номера, другой — нечетные (но, как справедливо задумывается персонаж Рэймона Кено из романа «Пролет Икара»: «13 бис — это число четное или нечетное?»); во-вторых, следуя по улице в сторону увеличения номеров, четные оказываются справа (а нечетные — слева); и, в-третьих, вышеуказанное увеличение номеров обычно (хотя известно много исключений) определяется положением данной улицы по отношению к фиксированной оси, в частности, к Сене: параллельные Сене улицы нумеруются от верховья к низовью, нумерация перпендикулярных улиц начинается от Сены (разумеется, эти пояснения касаются Парижа; можно благоразумно предположить, что аналогичные решения придумывались и для других городов).