Страница 89 из 91
Ленгтон позвонил и предложил не поужинать, а пообедать, потому что день был просто великолепный. Анна согласилась.
Она надела простой белый костюм и туфли на каблуках, волосы она подстригла совсем коротко, а солнце разбросало вокруг носа ненавистные ей веснушки. В холодильник Анна положила бутылку «Шабли». Ровно в час раздался звонок в дверь.
Такого Анна не ожидала. Ленгтон выглядел просто фантастически: загорелый, в бледно-голубом костюме и в белоснежной трикотажной рубашке. В руке он держал букет белых роз.
— Тебе, — произнес он и насмешливо поклонился.
Ленгтон прошел за ней в кухню, Анна взяла вазу, налила в нее воды, поставила букет и внесла его в комнату.
— А у тебя нос загорел, — заметил он с улыбкой.
— Это потому, что у меня в машине люк. Я вообще-то не загораю — сразу становлюсь красной как рак.
— Китти стала как шоколадка, и Томми тоже, хоть он и маленький. Погода была прекрасная, каждый день море, сауна, массаж. В общем, не зря съездил — чувствую себя просто превосходно.
— Ты и выглядишь превосходно, — заметила она.
— Ну, ты как, проголодалась?
— Да. Куда идем?
— День такой хороший! Я подумал, давай-ка прокатимся до Санбери, знаешь это место перед Шеппертоном? Там приличный паб есть, кормят хорошо, можно на улице посидеть.
— Заманчиво!
Ехали долго. Анна была за рулем своего «мини». Ленгтон сидел рядом и, как всегда, ворчал, что ему тесно. После Ричмонда проехали по мосту, к Санбери. Он рассказывал об отдыхе, о еде, о том, что набрал вес после круассанов по утрам, трехразового питания и ужина на ночь глядя, и о том, что такой хорошей кухни никогда не пробовал.
По извилистой дорожке они подошли к большому пабу, который стоял у самой воды. Ленгтон выбрал столик на улице и принялся изучать меню.
— Салат будешь? У них тут хороший бифштекс с жареной картошкой.
— Отлично.
Он сходил в бар и вернулся с двумя бокалами красного вина и большой ложкой, на которой был написан номер. Ложку он поставил в горшочек, который стоял тут же на столе.
— Когда все будет готово, назовут наш номер, — объяснил он.
— Ты, похоже, здесь частый гость, — заметила Анна, чтобы поддержать разговор.
— Да, бывало, захаживал сюда, когда был женат, — ответил Ленгтон, поднял бокал и чокнулся с ней. — За здоровье!
— За здоровье! — повторила она.
— Ну, Анна, что поделываешь?
— Жду следующего назначения, навожу порядок в квартире. Мне нравится, когда…
— На борту порядок, — сказал он.
— Да, можно сказать и так.
Он закурил и беззаботно махнул рукой — они сели на места, где курить было можно.
— Опять начал дымить. Думаю сходить на иглоукалывание, чтобы совсем завязать.
— Вот и хорошо.
— А еще что? — Его беззаботный тон вдруг изменился. Он сидел очень спокойно, глядя ей прямо в глаза.
— Я съездила к детям Гейл, но тут ты меня опередил.
Он кивнул.
— Элле Сикерт вернули сына.
— С этой иммиграцией такая канитель, они могли бы прождать целый год.
— По-моему, она хочет домой.
— Ничего удивительного. Здесь она хлебнула горя.
Анна кивнула и отпила вина.
— А что еще?
Она снова почувствовала подвох. Ей стало неуютно под его взглядом.
— Давай, Анна, колись. Я знаю — ты была у доктора Салама.
— Я хотела узнать…
— Я понимаю, что ты хотела узнать. А еще ты звонила Майку Льюису и Баролли…
— Да.
— Ездила в участок…
— Да.
— Так. И что же ты в результате этих разъездов…
Тут выкрикнули их номер, подошла официантка, принесла им салаты. Ленгтон поднял ложку и улыбнулся:
— Спасибо.
Он заказал еще два бокала красного вина и бутылку воды без газа, взял нож, вилку и принялся за салат.
Анна же к своему почти не притронулась, ей стало не по себе.
— Ну, расскажи мне, что же ты такого нарыла? — спросил Ленгтон, отодвинул тарелку с недоеденным салатом и залпом выпил бокал вина.
Анна сбивчиво рассказала о том, что ей удалось узнать для защитников, представляющих Идриса Красиника.
— Позволь напомнить тебе: Идрис Красиник взял на себя убийство Карли Энн…
— Но он ведь ее не убивал.
Его рука прямо взвилась над столом и крепко сжала ее руку.
— Я еще не закончил. Мы знаем, что он вместе с братом возил для Каморры наркотики, мы знаем, что оба были нелегальными иммигрантами. Господи, нам ведь даже неизвестно, настоящая это их фамилия или нет, — правильно? Правильно или нет?
— Да, я это знаю.
— Идрис попробовал отрезать ей голову и кисти рук, чтобы ее невозможно было опознать, верно?
— Да.
— Так вот, даже если он давно сидел на наркотиках, боялся Каморры, переживал за брата — да что угодно придумай, — все равно он участвовал в убийстве. Он признался, что видел, как Каморра задушил ее, а прежде изнасиловал, заставив и его сделать то же самое. А про нее ты забыла? Ее, беспомощную, привязали к каменной плите. Его брата заставили смотреть, напичкали этой джимсоновой травой так, что он не понимал, что сейчас — утро, вечер. Продолжать?
Она кивнула и вяло принялась за салат.
— Ладно. За попыткой расчленения наблюдали Рашид Барри и Каморра. Идриса ловят, эта парочка смывается, белый «рейндж-ровер» исчезает. Слушаешь меня?
— Да!
Ленгтон, разгибая пальцы, стал перечислять дальнейшие события: Идрис отказался от своего заявления, сказав, будто не знает, кто были эти двое, и твердил, что сам, один, убил Карли Энн.
— Вот и объясни мне, Анна, зачем он это сделал? Зачем он признавался в убийстве, которого, как ты говоришь, не совершал?
— Может быть, боялся за брата?
— Эймона Красиника взяли за то, что он у школы продавал наркотики детям. Он сопротивлялся при аресте, а на суде ему предъявили обвинение еще по восьми случаям продажи наркотиков и попытке похитить четырнадцатилетнюю девочку.
— А тебе не приходило в голову, что братья боялись того, что может сделать с ними Каморра? — спросила Анна. — По крайней мере, в тюрьме они освободились бы от него. Вот Эймон там и оказался, и мы даже знаем как.
Ленгтон покачал головой:
— Но Идрис ничего не говорил, пока мы расследовали убийство Карли Энн, он все время играл в молчанку. Если бы он сразу назвал нам имена Рашида Барри и Каморры… А он врал: знал все, но держал язык за зубами. Он заговорил, только когда решился спасти брата. Конечно, если ты хочешь добиться пересмотра дела совместно с его защитой, то, пожалуйста, вперед, а по мне, так это ничтожество должно отсидеть весь срок.
— Но он не убивал Карли Энн.
Ленгтон зло ответил:
— А я считаю, что он знает, кто это сделал!
— Так, значит, ты утверждаешь, что Рашид Барри и Каморра были в общежитии, когда ты пришел туда?
— Вот именно. Если Идрис назвал бы их имена, то, посчитай сама, сколько смертей удалось бы избежать. Ребенку Гейл было всего два годика, и его скормили свиньям — в голове не укладывается! Или тебе это кажется нормальным?
— Нет, конечно!
— Так пусть Идрис Красиник хоть в аду сгорит!
Официантка опять выкрикнула номер их ложки, принесла бифштексы с жареной картошкой, убрала грязные тарелки и вилки, положила на стол чистые.
— Спасибо, а вино?
Она ответила, что сейчас принесут.
Ленгтон взял кетчуп и протянул его Анне, которая отрицательно покачала головой.
— Рашид Барри был убит, — тихо сказала она.
— Да, его аккуратно уложили в багажник «рейндж-ровера», в котором Каморра никогда не ездил, потому что, видите ли, не любил машин с автоматикой, — сказал Ленгтон, разрезал бифштекс и положил в рот кусок побольше.
— Так, Рашид… ты ведь узнал его, правда? По золотым зубам?
Ленгтон кивнул:
— Естественно… Конечно узнал.
— А ты узнал Юджина Каморру — второго, который напал на тебя на лестнице?
Не глядя на нее, он отрезал еще порцию бифштекса и ответил:
— Узнал его?
— Никого я не узнавал.
Анна взяла солонку и чуть-чуть посолила картошку.