Мистер Совершенство

Еще одна черта, которая была присуща его матери: бегство при первом признаке неприятностей. Если ее реакция на невинное замечание напоминает дремлющий вулкан, который в случае извержения погребет под пеплом и лавой их связь, невозможно представить, что произойдет, если отношения между ними станут по-настоящему серьезными.

Когда она выскочила из кафе, он был готов догнать ее и покончить со всем этим. Ему помешал звонок, поступивший на мобильник от продюсеров нового телевизионного шоу...

— Лэклен, двадцать секунд.

Он посмотрел на режиссера и, кивнув, протянул руку к наушникам.

Сейчас ему нужно переключить свои мысли на ток-шоу, но на вечеринке у подруги, о которой говорила Кили, он добьется ответов. Лэклен устал от непредсказуемых игр и готов «забрать свои игрушки», как говорят, и уйти домой. В одиночестве.

Кили со стоном прижала руки к животу.

— Никак не проходит это пищевое отравление! Меня тошнит уже два дня.

Эмма протянула ей стакан воды.

— На, выпей. Тебе станет лучше.

Кили сделала несколько глотков и снова ощутила позывы на рвоту.

— Ну вот, опять! — она устремилась в туалет, поклявшись больше никогда не притрагиваться к утке по-пекински.

Ни разу в жизни Кили не чувствовала себя так плохо. Ей хотелось заползти в постель и не вылезать из нее, по меньшей мере неделю. Она слишком много работала, и это объясняет, почему у нее сильнейшая усталость, но тошнота? Несколько дней назад она ужинала в китайском ресторане, и недомогание, если оно было вызвано едой, должно было уже пройти.

Собравшись с силами, Кили, пошатываясь, вернулась в конференц-зал, чтобы обсудить с Эммой и Талией окончательный вариант «Флирта», и тяжело опустилась в первое попавшееся кресло.

— Тебе лучше? — Эмма снова протянула ей стакан с водой.

Кили кивнула, подумывая, не уйти ли домой. Однако Ротти настаивала, чтобы ей предъявили результаты работы, и Кили пришлось всю ночь просидеть у компьютера, заканчивая сайт. Перед презентацией необходимо просмотреть его с коллегами.

Эмма сжала ей руку.

— Скоро закончим, и ты поедешь домой.

— Конечно, — согласилась Кили, чувствуя очередной спазм в желудке.

В этот момент в зал впорхнула Талия в потрясающем брючном костюме.

— На твоем месте я бы не садилась в это кресло, — многозначительно заявила она.

— Почему? — если бы Кили уже не позеленела, это непременно бы произошло от слов Талии.

Подруга хихикнула и, взяв чашку кофе, устроилась напротив.

— Потому что это кресло беременных.

— Как это?

— Каждая женщина, которая садится в него, обязательно забеременеет. Последней была Надя, а перед ней — Шелби, Энни из бухгалтерии, Мэгги из анимации и Сью из отдела продаж. — Талия умолкла и довольно ухмыльнулась. — И, принимая во внимание, чем ты сейчас занимаешься, это кресло представляет для тебя опасность. Я бы посоветовала тебе проявить осторожность.

Кили выдавила слабую улыбку, не смея предположить невозможное.

— Оставь ее в покое. Ей нехорошо, — сказала Эмма, ставя перед Кили кувшин с водой.

— Вот видите? Кресло уже сделало свое дело! — Талия рассмеялась, глядя на смутившуюся Кили.

Подруги почти ничего не знали о предыдущей жизни Кили: несмотря на то, что они поняли бы ее, она предпочла оставить печальные воспоминания в прошлом.

Поэтому Талия даже предположить не могла, что напрасно подшучивает над подругой: Кили была уверена, что беременность никогда не будет угрожать ей. Тогда почему стойкие симптомы пищевого отравления внезапно вызвали у нее сомнение?

В отсутствии месячных Кили не видела ничего необычного. Ее цикл всегда был нерегулярным, и она подумала, что на этот раз задержка вызвана стрессом на работе. Такое уже случалось. Но сейчас к этому добавились другие ощущения, и Кили почувствовала, как в ней начинает зарождаться робкая надежда.

Неужели все эти годы врач ошибался?

Конечно, Лэклен пользовался защитой, но этот метод никогда не был надежным. Взять, к примеру, Надю, ее непосредственную начальницу. Озабоченная карьерным продвижением, она поклялась, что никогда не заведет детей. Узнав о неожиданной беременности, она грозилась взорвать местную фабрику, производящую презервативы.

Несмотря на то, что желудок продолжал вытанцовывать баркаролу, Кили удалось улыбнуться. Если есть хотя бы малейший шанс на то, что она беременна, ей не придет в голову взрывать фабрику. Она расцелует всех и каждого, кто трудится там.

— Чему ты улыбаешься? — спросила Талия.

— Так, ничему, — сказала Кили, подавляя желание броситься в ближайшую аптеку, чтобы купить тест-полоску для экстренного определения беременности.

Эмма внимательно посмотрела на Кили. Она всегда была более проницательной, чем Талия, и Кили понимала: подруга заметила ее смущение так же, как и тот факт, что меньше чем за минуту жалобы на тошноту сменила по-идиотски радостная улыбка.

— Мы все еще собираемся выпить в пятницу вечером?

Кили встретилась взглядом с Талией и поспешно отвела глаза, чтобы не расхохотаться и не выдать себя. На этот вечер они запланировали вечеринку-сюрприз для Эммы, и оставалось лишь завлечь ее туда.

— Конечно, — кивнула Талия и обратилась к Эмме: — Ты не передумала изменить свой имидж ко дню рождения?

Эмма наморщила нос.

— Не напоминай. В этом году мне совсем не хочется праздновать.

— Да-а-а, двадцать четыре года — почтенный возраст, — насмешливо заметила Талия, и, хотя Эмма рассмеялась, Кили поняла, что подруга грустит.

Год за годом Эмма сохла по Хэрри Бьюкенену, и, судя по всему, печалилась из-за того, что Хэрри не приедет, чтобы отпраздновать день ее рождения.

— Что бы ты ни говорила, я займусь тобою в четверг вечером, — заявила Талия, радостно потирая руки. — Предоставь все мне.

Эмма с сомнением взглянула на Кили.

— А ты что думаешь?

— Прекрасная мысль! Кто-то сказал, что изменение внешнего облика так же полезно, как длительный отпуск.

— Ну, хорошо, — согласилась Эмма. Она провела рукой по длинным светлым волосам, словно заранее оплакивая тот факт, что ей, по-видимому, придется расстаться с ними. — Теперь мы можем заняться делом?

Кили кивнула и незаметно прижала руки к животу, молясь, чтобы произошло чудо.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

«Мое определение холостяка? Это мужчина, который упускает возможность сделать какую-нибудь женщину несчастной».

Кили в сотый раз за неделю смотрела на две голубые полосочки, испытывая одно-единственное чувство. Радость. Чистую, неподдельную радость, охватившую все ее существо.

— Я беременна, — шептала она. Ей хотелось взбежать по лестнице на крышу дома и оповестить об этом весь мир.

Врач подтвердил ее диагноз, и с тех пор Кили была на верху блаженства. Она не стала спрашивать, как или почему это произошло, если другой представитель благородной медицинской профессии сказал ей много лет назад, что у нее никогда не будет детей. Это чудо — дар Божий, и она будет любить и лелеять крошечное существо, зародившееся в ее лоне.

Сегодня вечером она поделится этой новостью с Лэкленом. Вероятно, он не планировал так рано обзаводиться семьей, но Кили была уверена, что он изменит свою точку зрения. Разве он не сказал, что хочет иметь не менее полдюжины маленьких озорников? Единственное, что омрачает ее радость, — это его слова «если я встречу подходящую женщину».

Когда Лэклен сказал это, она ожидала, что он бросит на нее многозначительный взгляд и улыбнется той особой улыбкой, намекая, что уже встретил такую женщину — ее, Кили. Однако он не сделал ничего подобного. Очевидно, она не отвечает его требованиям.

С самого начала Кили знала, что не подходит для такого мужчины, как Лэклен, а теперь, когда произошло такое чудо, она не могла представить, какой будет его реакция.