Страница 39 из 64
— Достаточно двух вариантов, — перебила его Лученко. Она почувствовала в себе редкое состояние предзнания. Подумала: «Сказать или не сказать? Он меня и удивлял, и пугать пытался. Может, стоит и мне его удивить и немного попугать…» — Вы были со мной откровенны. Позвольте и мне, в свою очередь, быть совершенно откровенной с вами. — Вот сейчас, еще один малюсенький ход…
— Ради бога! Не стесняйтесь! Мы здесь совсем одни. Можете исповедаться. Как перед священником. — На лице Чабанова появилась сытая улыбка кота, держащего за хвост крохотную мышку.
Вера смотрела на номенклатурное человекообразное с чувством брезгливости.
— Напрасно вы испортили такой прекрасный обед. Не следует запугивать человека, с которым хлеб преломили. Это не только не по-христиански, но и не по-человечески. Поэтому я ухожу. Но перед этим скажу, что произойдет с вами завтра…
Вера в любой ситуации оставалась прежде всего врачом. Предупредить следовало из жалости. Но вряд ли поймет, скорее, начнет воевать. Ну что ж, начнешь войну — повоюем. А сейчас — неотвратимый мат в три хода, даже неинтересно.
— Завтра утром, — продолжала она, — у вас заболит верхний восьмой зуб с правой стороны, тот, что под коронкой. Зубы у вас здоровые, а коронки вы поставили, чтобы улыбка была идеально ровной, «голливудской» — так сейчас принято. А дантист у вас плохой, хотя и дорогой. Он зуб обточил, но не удалил нерв. Вот у вас этот нерв и заболит. Придется сбивать коронку и лечить. Все это неприятно и больно. Так что завтра вы не будете интриговать, не до того вам будет. Вы станете заниматься своим пошатнувшимся здоровьем. Прощайте.
Женщина повернулась и направилась к калитке. За воротами невдалеке она увидела остановку маршрутного автобуса. Там уже собралась группа ожидающих, а вот и автобус подъезжает. Вера села у окна и вздохнула с облегчением, хотя и понимала: это еще не конец игры. Они еще встретятся. Что-то невыразимо тусклое, темное чудилось ей в чиновнике, что-то неприятное. У подобных экземпляров свои правила игры. Вернее, в их собственной игре без правил они устанавливают свои законы. А главный их закон — все, что мешает, или покупается, или уничтожается. «Потом разберусь», — подумала Вера, усилием воли выбрасывая из головы чиновника. Скоро придет с работы Андрей, и в этот последний перед Парижем вечер они будут вместе. Все остальное не имеет значения.
Чабанов же проводил докторшу недоверчивым взглядом. «Правильно называла ее Римма! Стерва она лживая!» Зубы у него почти никогда не болели за все пятьдесят лет его сытой и благополучной жизни. С чего бы им начинать болеть сейчас? Дантист плохой? Врет сука! Он не только хозяин своей судьбы, но и хозяин своего здоровья!
Витольд Дмитриевич вернулся к столу. Через минуту Мотря подала утку, запеченную в духовке, и к ней польскую водку «Wyborowa», недавно привезенную Чабановым из Варшавы. После водочки настроение улучшилось. Он позвонил Римме Лобоцкой.
— Это я. Ты оказалась права. Лученко настоящая стерва.
— Вот видишь, Витольд, я говорила! — мелко застрекотал женский голос в трубке.
— Представь, она сказала, что у меня завтра заболит зуб! Можешь себе вообразить?
— Какой кошмар! При чем тут зуб?
— Дешевка. У меня зубы никогда не болели. У нас в роду, знаешь, все такие крепкие… Как сталь!
— Ой, Витольдик! Мне ужасно хочется лично убедиться, как работает твой стальной… Ты понимаешь?
— Какая же ты развратница, Римка! — хохотнул чиновник. Настроение было превосходное. — Приезжай! Мои в городе. Мы с тобой наладим «сталепрокат»!
Собранная дорожная сумка Андрея валялась в прихожей. Встревоженный Пай, цокая когтями по паркету, ходил вокруг нее. А к хозяевам не приближался, чтобы не мешать. Они были очень заняты там, у себя, в кровати.
Андрей чувствовал себя многоруким индийским божеством.
Руки его ласкали, массировали, проникали, дразнили, нянчили, возбуждали.
Рот его хвалил, благоухал, говорил прекрасные слова, утешал, шутил, развлекал, вознаграждал, развращал.
Ноги его обхватывали, прижимали, притрагивались, заводили, обороняли.
Каждая клеточка его тела пела серенады, баловала, была опорой, благоговела, вызывала восхищение.
Вера не знала, где кончается ее тело и начинается его. Где ее руки и ноги, где его. Оба они не побеждали, а сдавались друг другу. В любви не побеждают, в любви сдаются, и потому в любви человек всегда слаб и нежен. Победа — это сила, а где сила — там насилие, и значит, отсутствие любви.
После первого пылкого акта у обоих открылось новое зрение. Будто промытые живой водой, глаза удивлялись красоте золотых октябрьских дней. Желто-красные клены, яично-нежные листочки берез и охристые ладони каштанов сливались в цветомузыку. От нее странно замирала внезапно прозревшая душа. Обострился слух: они вдруг услышали, как в кустах можжевельника под окнами щебечут воробьи. Услышали шепот настенных часов. Далеко-далеко, где-то на краю земли, поезд сказал «у-у-у» и пропал. Мир раскрылся любовникам так же, как они раскрылись друг другу, — бесстрашно и без границ. Расстелился и распахнулся. Исчезли четкие грани «ты» и «я», «твое» и «мое», растворились местоимения. Наступила всеоткрытость — четвертое измерение, ненадолго доступное только любящим…
Они лежали, отдыхая, но внутри отдыха зрело новое пламя. Оно грело, не обжигая. На этот огонь хотелось смотреть бесконечно. Бесконечно хотелось чувствовать его тепло. И потому, медленно разгораясь до размеров пожара, на них накатывало желание продолжать.
Во второй раз все происходило медленнее. Словно любовная игра, начавшаяся мощным оркестром, теперь пела одинокой флейтой. Любовники уже погасили первый сексуальный голод. Теперь они могли пробовать любовный напиток, как гурманы. В этот раз мужчина уступил свою роль женщине, а она вела себя так, точно он — главная ее добыча и приз. Она была ненасытной и жаждущей. Эротические фантазии распаляли ее. Ей казалось, что она монахиня, удравшая в соседний мужской монастырь, где единственным послушником был Андрей. Нашептывая ему на ухо сумасшедшие слова, она чувствовала, как его возбуждение превращается в бешеный водопад. Водопад усиливался и ослабевал, вздымался то выше, то ниже, в ушах стоял ритмичный шум падающей воды, и любовников несли волны.
Они уснули обессиленные и счастливые…
Простились дома. Андрей решил, что не нужно ей провожать его в Борисполь. Вере тоже вовсе не хотелось, чтобы он видел, как она плачет.
Уже потом она вспомнила, что собиралась ему рассказать про чиновника. Но желание обладать своим мужчиной пересилило. А теперь он далеко.
7
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЯПОНЦЕВ
Сквозь сон нарастала тревога. Вместе с ней нарастал голос: «Господин игрок! Во вторую ночь вашего пребывания в музее вам надлежит купить билет и, рассматривая античный дворик, незаметно пройти в кладовку под лестницей. Внутри вы должны будете, дождавшись закрытия музея, переодеться в костюм, который будет приготовлен для вас…» К голосу присоединилось расплывчатое лицо. «Вы кто?» — «Стыдно вам не знать! Прасковья Воскресенская. А вы приглашены на бал». — «На какой бал?» — «Бал дураков».
Это было так странно, что Вера мгновенно проснулась. Тьфу ты, приснится же… Андрей уехал, вспомнила она, значит, надо выводить Пая самой. Вот он уже подпрыгивает, лижет ей лицо и руки.
Только после короткой прогулки с песиком, после тарелки овсянки с натертым яблоком она окончательно проснулась. Налила в чашку кофе и включила телевизор.
— Главной новостью столицы на сегодня является городской музей, — сказал ведущий новостей, молодой паренек некрасивым лицом и плохой дикцией. Вера насторожилась. — Как уже сообщалось, в музее погиб известный режиссер Артур Запорожцев. Задержана певица Франческа, пока в качестве подозреваемой. Следствие ведется. А сегодня, как стало известно нашему корреспонденту, в музее пропала делегация из Японии. Несколько менеджеров «Мицубиси», приехавшие из Страны восходящего солнца, бесследно исчезли два или три часа назад. Один из работников музея, согласившийся поговорить с нашим корреспондентом, заявил, цитирую: «Музей восстал против своих осквернителей. Пришел ангел-хранитель, он всех накажет». Дирекция музея пока не отреагировала. Однако посольство Японии уже послало в МИД ноту протеста. Они не исключают версию терроризма. Напоминаем, что несколько дней назад в музее уже было совершено убийство охранника. В прокуратуре отказались от комментариев, но Министерство культуры пообещало взять дело под личный контроль. Мы будем сообщать нашим телезрителям о развитии этого резонансного дела. А теперь новости спорта…