Грязные деньги

4 ОБЩЕНИЕ — ЭТО ЛЕЧЕНИЕ

За пять месяцев до убийства. Начало июля.

Главный врач Илья Ильич Дружнов руководил клиникой больше десяти лет. Энергичный и деятельный, он успевал лечить и оперировать, так как был травматологом, администрировать и проводить конференции, отыскивать самую передовую технику и переманивать к себе лучших специалистов. И на все это ему хватало от десяти до шестнадцати часов в сутки. Но самым главным достижением Ильи Ильича было то, что в клинике он собрал по «жемчужинке» команду профессионалов. Он не просто знал в лицо каждого доктора, медсестру и санитарку, но и кто из них чего стоит, чем дышит и от чего испытывает затруднения.

Вот психотерапевт Лученко — специалист экстра-класса, он и сам пользовался ее услугами: от него тоже приходили знакомые и нужные люди и никогда не уходили недовольными. А зарплата у нее не выше, чем у обычного рядового специалиста… Поэтому, когда на горизонте маячил какой-нибудь ВИП-клиент, он за Лученко радовался.

Сегодня после обычного обхода у него были приемные часы. Он успел принять нескольких человек, потом ему позвонили, и оставшиеся в очереди двое ждали целых сорок минут. Затем Дружнов вышел, в задумчивости поглаживая свою лысину, окруженную седыми волосами, перенаправил ожидающих к своей заместительнице и спустился на этаж ниже, в гипнотарий.

— Доброе утро, Вера Алексеевна, — добродушно проворковал он. — Народу у вас сегодня нет, вот, решил заглянуть…

— Здравствуйте, Илья Ильич! — улыбнулась Вера, раздумывая, отчего это ее начальник пребывает в таком благодушии.

Он неторопливо осмотрелся, вновь прикоснулся к лысине, присел на кушетку, вздохнул.

— Представьте себе, прочел данные нашего благословенного Минздрава и нахожусь под сильнейшим впечатлением. Оказывается… Кто бы мог подумать? Согласно официальной статистике, количество психически больных в Украине намного уменьшилось!

— Ну да? — усмехнулась Вера. — Бред.

— Вот видите, дорогая моя, даже для вас бред. А для меня, грешного травматолога? Только за время моего десятилетнего руководства количество ваших пациентов увеличилось примерно в четырнадцать раз. И при этом мы не профильное заведение, у нас лишь кабинет психотерапии и один-единственный доктор.

— Ага! То-то я думаю: и чего это так устаю? Но вы же заглянули ко мне не цифрами ошеломлять, Илья Ильич, так ведь?

Он замялся.

— Нужна помощь кому-то из знакомых? Кого смотреть? Да что вы как неродной, говорите уже. В чем проблема? Посмотрим, полечим.

Он захихикал и потер ручки.

— И да, и нет. Вы, как обычно, чуете все правильно, помощь нужна, но для вас это будет выгодно.

Вера лукаво посмотрела ему в глаза.

— Так ведь и для вас.

— Ну, что сказать! — Дружнов развел руками. — Волшебница и телепат. В общем, просили за одну болящую, и из высоких источников.

— Из Минздрава?

— Подымайте выше.

— Из мэрии?

— Еще выше.

— Да ну вас, там уже дышать нечем. Неужто кто-то из родственников президента?

Дружнов вздрогнул и отрицательно покачал головой.

— Еще выше, — сказал он, хитренько улыбаясь и прикрывая глазки, как большой сытый кот.

— Выше только Господь Бог! Неужели пациентка от него?

— Вот вы смеетесь, уважаемая коллега, а когда я вам расскажу, кто просил за больную, вы сами проникнетесь. Но вначале…

— Знаю, чай. Ваш любимый, крепкий и без сахара.

Пока закипал чайник, пока Вера расставляла на тумбочке чашки и наливала, главврач упрямо молчал, но при этом продолжал хитро улыбаться. Затем взял в большие ладони белую чашку, заговорщически подмигнул и рассказал. Этот звонок показался ему странным, причем застал его во время других занятий, и поэтому он долго не мог понять, чего от него хотят. Но слушал, так как звонивший сослался на коллегу Дружнова и его близкого друга, одного пожилого врача, преподавателя в медицинской академии. Оказывается, человек звонил из Америки! У него здесь племянница, он регулярно с ней общается по телефону. Она давно казалась ему психически нездоровой, но вы же понимаете, такое сразу не осознаешь, однако она все больше заговаривалась, и проблема обеспокоила его по-настоящему. Сам он сейчас в Киев прилететь не может, поэтому начал искать специалиста по цепочке связей — ну там, бывшие однокурсники, кто остался тут, знакомые, коллеги и прочие. Ему требовался наилучший психиатр…

— Назвали вас, Вера Алексеевна, и мою клинику.

— Но…

— Знаю, вы как единственный дипломированный психиатр на всю клинику, хотя и работаете психотерапевтом, завалены работой. Но это все равно сделать необходимо, уверяю.

Вера пожала плечами.

— Он кто? Миллионер, голливудский артист, рок-звезда? Ясно, что непростой человек. Чему вы так радуетесь?

— Это Осокоров, Марк Игоревич.

Молчание. Вера смотрела спокойно, эффекта не последовало.

— Вы не знаете, кто такой Осокоров?

— Нет, не знаю. А надо знать? — спросила Лученко. — Владелец заводов, газет, пароходов?

— Вы шутите? Это же один из самых богатых людей мира! И, что важнее, известных своим меценатством. А его предки — выходцы из Украины. Вы же культурная женщина, как же вы можете не знать такого человека?

— Подождите, Осокоров… Был такой психиатр до революции. Написал много трудов по психиатрии, преподавал в нашем университете Святого Владимира. А работал в университетской клинике.

— Вы не безнадежны.

— Спасибо! — Лученко со смехом поклонилась.

— Тот психиатр был дедушкой этого Осокорова. А папа его — знаменитый создатель самолетов и вертолетов, тех самых, на которых летает авиация почти всех стран.

— Не читайте мне лекций, я вас прошу. Особенно про вертолеты. Мой муж пару раз пытался объяснить мне, почему у вертолета не один, а два винта, — бесполезно.

Дружнов запнулся и заморгал.

— Как это… То есть вы не понимаете, почему у вертолета два… Но это же элементарно, свет Лексевна! Я сейчас вам все объясню.

— Ой, нет! Боже упаси! — Она отодвинулась. — Кроме мужа, еще несколько человек со мной на вертолетную тему бились, бились, да только сами разбились. Давайте лучше поближе к медицине.

Илья Ильич выглядел как будто даже обиженным.

— Вы непостижимая женщина. Иметь такую светлую голову и при этом быть совершенно технически…

— Невеждой, признаю. Да, у меня техническая слепота, и что? Мне это почти не мешает жить. Почему вас, Илья Ильич, это так возбуждает? — Женщина иронически взглянула на своего начальника.

— Да черт с ней, с техникой. Давайте о главном.

— Я внимательно слушаю.

Дружнов был уверен, что такой специалист, как Лученко, непременно поставит на ноги вообще кого угодно. А за это клинике будет предоставлено все, чего он захочет, — скажем, американская или немецкая медицинская аппаратура, больше ему, главврачу, ничего не нужно. Вера же Алексеевна получит солидный гонорар совершенно приватным образом, а впрочем, можно его провести по бухгалтерии как консультацию, но придется заплатить налоги.

— Провести и заплатить, — сказала Вера, думая о чем-то своем. — Я люблю чистые деньги и чистую совесть. Но… Я не люблю ходить на дом к ВИП-персонам со всеми их капризами.

— Нет-нет, ничего подобного. Она сама придет, вот, я записал ее данные.

— И потом, вы слишком на меня полагаетесь. Есть очень много таких психических заболеваний, которые не поддаются…

— Вы справитесь! — Он решил сменить скользкую тему. — А забавно знаете что? Пока я шел к вам, мне два раза звонили, причем, что странно, из Министерства культуры. Мой друг неосторожно поделился информацией с кем-то, и Осокоров страшно заинтересовал высокие чины Минкульта. Он что-то такое фестивальное устраивает…

Вера вздохнула.

— Меня интересует пациентка… — Она взглянула на листок. — Милена Леонидовна. А все остальное к делу не относится.