Свободное падение

– Почему ты так говоришь, полицейский?

– У тебя есть чувство юмора. А я слышал, что Мендес был большой шутник.

– Друг мой, тебя неверно информировали.

– А что он был за человек?

Бернард улыбнулся Паркер.

– Застенчивый такой, с акцентом. Очень тихий.

– И никакого секса в лимузине?

– Ни секса, ни наркотиков, ни раздевания в лимузине. Он даже не курил. Но правда и то, что совершенных людей не бывает.

– Вы везли его из аэропорта в отель. А куда еще?

– Да всюду. А если было не по пути и Гарсия хотел заехать, ему стоило только сказать.

– Гарсия? – спросила Паркер.

– Он не любил официальности, ему нравилось, что его называют по имени. – Бернард наблюдал за пеплом на конце сигары. – Он позвонил мне из Колона за неделю до приезда. Сообщил рейс, на сколько останется в городе. Я встретил его в аэропорту. Он заплатил наличными вперед за весь срок.

– Вы были с ним везде все время? – спросил Уиллоус.

– Я ел в лимузине, спал в лимузине, читал в лимузине. Отрыгивал в лимузине, и самые сладкие сны тоже видел в лимузине. Если уж об этом зашла речь, пожалуй, есть только две или три вещи, которые и я не делал в лимузине.

– Куда еще ты возил Мендеса, кроме отеля?

– Вот, я составил список… – Бернард перебирал бумаги на столе. – Только что он был здесь…

Сигара вызывала у Паркер тошноту. Она спросила:

– Кто-нибудь пользовался лимузином после Мендеса?

– Не-а.

– И в банк его ты отвез?

Бернард протянул руки, будто ожидал, что на него наденут наручники.

– Кругом виноват. Так и пишите: виновен, виновен, виновен.

– Что произошло, ты ожидал на стоянке, услыхал выстрелы, нажал на газ?

– Ни в коем случае. Гарсия сказал, что я понадоблюсь через час, чтобы я забрал его в шесть. Думаю, когда его убивали, я как раз разделывался с третьей кружкой пива.

– Ты куда-то поехал, чтобы выпить пива?

– В Уолдорф.

– Кто-нибудь это подтвердит?

– Да, мой брат. Он официант и подавал мне пиво.

– А ты видел этого парня, который стрелял? – спросил Уиллоус.

– Боксера? Как же я мог, если в это время осаживал пену в Уолдорфе?

Бернард взглянул на Паркер, выкатив глаза.

– Кто-нибудь убирал в автомобиле с тех пор, как Мендес пользовался им?

– Не знаю. Есть такой человек, который регулярно приходит и убирает машину, но он не очень надежен. Поэтому может быть и так и эдак. А что, вы думаете, он мог оставить улику?

– Доказательство, – сказала Паркер.

Бернард залез рукой глубоко в карман брюк и бросил Паркер связку ключей.

– Золотистый овальный – от дверцы, с квадратным концом – от зажигания. А голубой – от дома на 29-й Восточной улице, мой адрес в справочнике. – Он подмигнул Уиллоусу. – Если найдете деньги, поделим поровну.

Вертя на пальце ключи, Паркер вышла из комнаты.

Бернард взглянул на Уиллоуса и, увидев выражение его глаз, проглотил вертевшуюся у него на языке остроту и начал деловито разгребать на столе бумаги.

– Куда я положил этот список? Где-то здесь…

– А это что – пробег?

– Все расстояние в километрах.

– Точное?

– Да, точное. У меня ведь есть спидометр. Иногда я забывал его включить, но не очень часто.

Если верить этому списку, то Спрингвей сказал правду, что Мендес не навещал их в последний приезд. Пока Уиллоус не заметил ничего, что могло бы представлять особый интерес.

Мендес питал слабость к базарам, магазинам, магазинчикам и ресторанам. Единственное место, которое он посетил несколько раз, был ресторан «Уайт-Спот» на Робсон-стрит – он был там три раза, причем два раза в первый день своего пребывания в городе.

– Он с кем-то встречался в «Уайт-Споте» на Робсон-стрит?

– Ни с кем.

– Ты уверен?

– Я ходил с ним туда. Обычно я ждал его в автомобиле на улице, но, как вы видите по времени, это был завтрак и ленч, оба раза он заказывал гамбургер. Он был неравнодушен к соусу, который подают к этому блюду.

– Ты сам догадался или кто-то тебе подсказал, что я идиот?

– Простите?

– Мендес обожал гамбургеры в «Уайт-Споте», и поэтому вы два раза в день ездили туда и еще утром того дня, когда он был убит?

– Да, правильно. – Бернард говорил с явным удовольствием. Он выплюнул окурок сигары в корзину с мусором и промахнулся.

– Вы с кем-нибудь разговаривали, когда были там?

– С официанткой. С официантками, потому что всякий раз были другие.

– А еще с кем?

– Еще с одним поваром. Два последних раза, когда мы там были, мы заходили на кухню. Первый раз Мендес и повар долго разговаривали. Я не мог слышать о чем, потому что стоял далеко, у сковороды. Но они пожали руки, когда мы уходили, поэтому я понял, что все было в порядке. А на следующее утро после завтрака мы снова пошли на кухню, и Мендес купил большую пластиковую канистру специального соуса. Десять галлонов. Заплатил повару тысячу баксов. Я видел, как он отдавал деньги. Потом мы поехали прямо в отель и поставили соус на кухню в холодильник, чтобы он не испортился.

Бернард посмотрел на выражение лица Уиллоуса и побожился:

– Нет, ей-богу, это действительно правда. Мендес съедал два гамбургера на завтрак и еще три на ленч. Пять за день. И поливал дополнительной порцией соуса. Они называли это «тройное О». У всего персонала глаза из орбит выкатывались, когда он это ел: все было размазано у него по рукам и по тарелке. Вот что я скажу: вы много потеряли, если не видели, как Мендес облизывал пальцы. Безобразно, абсолютно безобразно. Я возил его по всему городу, – продолжал Бернард. – Десять заведений. Плюс еще три в Барнаби. Он предлагал управляющему пять кусков за рецепт соуса, но ему отказали. Потому мы и купили десять галлонов. Мне пришлось поставить их в багажник автомобиля, вести в отель, звать людей с кухни и стоять там, словно влюбленный, с этим соусом, пока он заплатил шефу, чтобы тот освободил место в холодильнике.

Манера держать сигару напоминала Уиллоусу Бредли – сигара казалась то скипетром, то оружием.

– Теперь вы видите, детектив, что мы с вами абсолютно ни к чему не придем по этому пути: как Мендес любил проводить время, сколько съедал гамбургеров. Скука и пустота, он встречался только с официантами, продавцами. Он любил покушать и делать покупки, в этом все дело. Образцовый потребитель.

– А что из вещей он любил покупать, Ален?

– Одежду, массу одежды. Этот костюм – вам нравится?

– Приятный, – сказал Уиллоус. Он действительно был хорош. Или, вернее, мог быть.

– Мне его купил Гарсия. Тысяча баксов, и даже не положили запасную пару брюк. Но настоящей его слабостью были галстуки. Обычно я привозил его на какой-нибудь базарчик, Окридж или «Метротаун». Вы знаете, где он расслаблялся, думаете, дома? Нет, в дорогом магазине мужской одежды. Например, у Харри Розена или в другом подобном месте. Вы когда-нибудь делали покупки у Харри?

Уиллоус потряс головой – нет.

– Там, где он обычно делал покупки, стоило ему войти – продавец в его распоряжении. Мендес говорил парню, чтобы он вытянул руку и, как на вешалку, цеплял на нее пятнадцать или двадцать галстуков. Продавец стоял, с него лился пот и держал на вытянутой руке эти мили шелка по восемьдесят или даже сто баксов за ярд.

Бернард ухмыльнулся.

– Заметьте еще: он всегда покупал шелк, ничего кроме шелка, самых кричащих расцветок. Если вы остановились в отеле, а в соседнем номере у парня надет галстук, купленный Гарсия, поверьте, вам никогда не уснуть. Такой кричащий.

Сигара у Бернарда погасла.

– У продавца рука отламывалась, было видно по глазам. Ну и что? Он получает комиссионные, богатеет!

Он снова раскурил сигару, выпустил клуб дыма.

– А если Мендес выбирал галстук, а тебе он не нравился?

Бернард склонил голову к плечу, будто ему что-то попало в ухо и он надеется, что сейчас это что-то оттуда выпадет.

– Повторите, как вы сказали?

– Я спрашиваю – что случилось бы, если бы он выбрал некрасивый галстук, а ты бы ему отсоветовал его покупать?