Страница 25 из 35
На них смотрел служитель, уже открывший окошечко. У служителя были ясные голубые глаза, И он… плакал: слезы струились по его небритым щекам, омывая густо наложенный грим. Мур ошалело потер глаза. Перевел взгляд с дешевого белокурого парика на губы служителя, заляпанные ярко-красной помадой.
Человек в окошечке внимательно рассматривал Мура. Кружевная оборка его белого платья затрепетала под порывом ветра.
В руках служителя вдруг появился винчестер. Мур увидел свое собственное исказившееся от страха, отражавшееся в линзе редфилдовского прицела лицо. Он выжал сцепление. И в тот же миг раздался хлопок, сверкнула вспышка. Пятисотграммовая пуля пробила в нем дыру размером с грейпфрут. Нога мертвеца соскользнула с педали сцепления. «Триумф» проехал несколько метров и остановился. Мотор заглох.
Тейт озадаченно смотрел на бездыханное тело, лежавшее у него на коленях. Из пробоины в спине Мура струилась кровь. Кабина была забрызгана кровавыми ошметками, среди которых поблескивали белые осколки кости.
Тейт закричал, безуспешно пытаясь сбросить с себя Мура. Он попытался было встать, но ремень не дал ему этого сделать. Весь забрызганный кровью, Тейт вопил в диком ужасе. Фостер вскочил на ноги. Бежать? Если он бросится бежать, убийца едва ли в него выстрелит. Ведь остается Тейт… Неужели он предпочтет движущуюся мишень, а не легкую добычу – Тейта. Фостер выбрался на покатый багажник машины и спрыгнул…
Пуля, настигшая его в полете, раздробив бедренную кость, пошла вверх, пробив диафрагму, разрывая внутренности, разворачивая их.
Фостер уткнулся лицом в бетон. Раздался и третий выстрел, но он его не слышал.
Глава 16
Уиллоус лежал на диване, прикрыв глаза рукой от яркого света телеэкрана.
На кофейном столике у дивана стоял пустой стакан. Рядом лежали рыболовные снасти. Большую часть вечера Уиллоус потягивал виски, чинил изношенные ободки, обрезал истершиеся нити и покрывал деревянные части снастей тонким слоем лака. В 11.00 включил телевизор – посмотреть новости. Но уже в 11.20, когда Памела Мартин вела репортаж с ист-эндского склада, где случился пожар, Уиллоус громко храпел.
Телефон прозвонил пятнадцать раз, прежде чем его резкий звон дошел наконец до сознания Уиллоуса, пробудив от сладких сновидений. Он зевнул, потянулся, его рука натолкнулась на пустой стакан. Пробка на бутылке дрогнула. Уиллоус поднялся, выключил телевизор и поспешил в спальню. Телефон стоял на ночном столике, у кровати. Он взял трубку на девятнадцатом звонке.
– Джек?
Звонил инспектор Бредли. Голос его звучал, как у человека, наглотавшегося слабительного.
– Что случилось? – прохрипел Уиллоус.
Он прокашлялся, чтобы прочистить горло.
– Джек, еще убийство. Несколько человек…
– Где?
– На стоянке, на Ричардс.
– Точный адрес, инспектор?
В трубке тяжко вздохнули.
– Это случилось час назад, Джек. Они уже в морге.
– Буду через двадцать минут.
Бредли повесил трубку.
Сидя на краешке кровати с телефонным аппаратом на коленях, Уиллоус смотрел на вставленную в серебряную рамку фотографию Шейлы, Шона и Энни. Снимок был сделан в прошлом июле, на загородном пикнике. Шейла в шортах, в открытой кофточке. Дети, плескавшиеся в пластиковой ванне, были одеты в одинаковые купальные костюмы. Уиллоус скучал по ним больше, чем мог признаться даже самому себе. Месяц назад Шейла внезапно объявила, что взяла три билета на самолет до Торонто. Она собралась провести некоторое время с родителями, чтобы принять решение относительно их брака. Детей же взяла с собой. Уиллоус выдержал неделю, потом позвонил. Она, похоже, не обрадовалась звонку, и он не стал больше звонить, решив, что лучше всего ждать, ждать – и надеяться.
Городской морг с оранжевым кирпичным фасадом и белыми оконными рамами помещался на Кордова-стрит, прямо за углом Мэйн, 312. Первый и второй этажи оказались темными, но в окнах верхнего этажа горел свет – именно там производились вскрытия.
Уиллоус оставил машину у пожарного крана и поспешил к служебному входу. Вошел в лифт и нажал кнопку. Двери плавно закрылись, громко загудел мотор. Вода капала с полей его шляпы на металлический пол.
Лифт внезапно остановился, дверцы плавно раздвинулись. Включился и тут же отключился вентилятор. Уиллоус прошел по длинному широкому коридору и через двойные двери вошел в анатомический театр. Клер Паркер стояла, прислонившись к стене рядом с окном, из которого открывался вид на дорогу.
Уиллоус поздоровался. Она вымученно улыбнулась.
Пол и две стены были выложены блестящей плиткой голубого кафеля. Вдоль других стен стояли стальные холодильные отсеки, напоминавшие картотечные шкафы. Два цинковых стола располагались под массивной матовой лампой. Каждый из столов был семи футов в длину и трех футов в ширину и возвышался над кафельным полом ровно на сорок два дюйма.
На одном из столов лежал труп Нормана Тейта, покрытый окровавленной простыней ядовито-зеленого цвета.
У другого стола стоял инспектор Бредли с незажженной сигарой во рту. Он взглянул на вошедшего в комнату Уиллоуса, затем взгляд его вновь обратился к зеленой простыне. Патологоанатом Кристи Киркпатрик стоял у умывальника, спиной к Уиллоусу. Мощная струя воды била в раковину. Он завернул кран, вытер руки ветхим белым полотенцем и, повернувшись, увидел Уиллоуса.
– Как дела, Джек?
– Лучше ты мне об этом расскажи, – ответил Уиллоус.
Киркпатрик тщательно сложил полотенце и аккуратно повесил его.
Он явно тянул время. Патологоанатому, великану с большими руками и выцветшими голубыми глазками, было за шестьдесят, но, несмотря на возраст, он имел репутацию донжуана. Уже много лет существовал слух о его интрижке с женой суперинтенданта Форда.
Вынув изо рта потухшую сигару, Бредли приподнял зеленую простыню.
– Кто это? – спросил Уиллоус, взглянув на труп.
– Его звали Норман Тейт.
Уиллоус повернулся к Паркер.
– Бывший член клуба Флоры Мак-Кормик?
Клер кивнула. Уиллоус снова повернулся к Бредли.
– Почему не позвонили мне, прежде чем увезти тела? Почему вы меня вызвали только через час?
– Это не моя вина, Джек. Все распоряжения отдавал Джордж Франклин. Так что с вопросами к нему.
– Если я сумею добиться от него хоть сколько-нибудь вразумительного ответа.
– Джек, парень и так переживает. Стоит ли его винить?
Безнадежно махнув рукой, Уиллоус сменил тему.
– Вы сказали, это не единичное убийство. Сколько у нас трупов?
– Три. Еще два в подвале управления. Дожидаются вскрытия. Я привез этого сюда, поскольку рана не сквозная, что не похоже на прежние убийства?
– Тройного убийства тоже еще не было…
Подошел Киркпатрик. Он протянул Бредли ружейную пулю. Бесформенный кусочек металла поблескивал под ярким светом, когда Бредли перекидывал его с ладони на ладонь.
– «Магнум-460»? – спросил Уиллоус.
– С уверенностью можно утверждать только после тщательного исследования, – ответил Киркпатрик.
– А почему пуля осталась в теле? – поинтересовался Бредли.
– Все очень просто. – Киркпатрик приподнял угол зеленой простыни и откинул ее театральным жестом, открыв обнаженное тело убитого. – Вот здесь пуля вошла, слева от грудины. Палец Киркпатрика застыл над обезображенной окровавленной плотью.
Уиллоус заметил, что ноготь на мизинце был обкусан. Киркпатрик шевельнул кистью, изображая извилистый путь пули.
– Пуля пронзила левую часть сердца и левое легкое. Затем отклонилась, натолкнувшись на восьмой позвонок, прошла сквозь диафрагму и живот, скользнула вниз по бедру параллельно кости и наконец остановилась под коленом.
– А может, объяснить попроще? – спросил Бредли.
Киркпатрик добродушно улыбнулся.
– Пуля каталась внутри парня, как биллиардный шар, пока не успокоилась под коленкой.
– Так почему же все-таки пуля осталась в теле?
– Необычная траектория, только и всего.