Воронье

Но в таком случае он должен был тут же перезвонить.

Может быть, сигнал не доходит? Он вне зоны досягаемости?

Тогда почему бы ему не вернуться в зону?

У Ромео больше не осталось никаких мыслей. Как порой бывает у ребенка.

Ромео вернулся. Он повернул налево и сделал еще один левый поворот к дому ритуальных услуг. Он ездил кругами. Почему бы не признать это? — подумал он. Они взяли Шона. Это совершенно ясно. Вот что произошло: явились свиньи, Шон вытащил пистолет, кто-то закричал: «Нет, не надо!» Вот так. Это все. Все кончено. Его или скрутили, или убили — лучше надеяться на последнее, зная, какой пыткой тюрьма станет для Шона.

Сердце у Ромео пыталось выскочить из груди.

«О, дерьмо!»

Время убегало. Осталось двенадцать минут.

«Позвони мне, черт бы тебя побрал!»

Он остановился у стройки. Взял половинку декса. Затем вернулся к багажнику, но не мог вспомнить, как тот открывается. Он все осмотрел, пока наконец не догадался заглянуть в бардачок и нашел там ключ. Он вернулся, открыл багажник и вынул оттуда «феникс» 22-го калибра. Над головой скапливались черные штормовые облака. В воздухе стояла удушливая духота. Молекулы воздуха разлетались и сталкивались друг с другом.

«Это сигнал для меня.

И я в любой момент могу начать убивать.

Мать твою! Шон, позвони мне!»

БАРРИС связался с лейтенантом, когда возвращался в город. Не по рации — он не хотел, чтобы его подслушивали. Он воспользовался своим сотовым. Пришлось подождать, пока он пробился. И когда наконец это получилось, сказал:

— Лейтенант, мне нужны данные на этого парня — не находится ли он в списках разыскиваемых. И побыстрее. Его зовут Ромео Здерко.

— Кого?

— Приятеля Шона Макбрайда.

— Что? Баррис, ты не можешь заниматься этим делом.

— На этот раз у меня настоящие доказательства.

— Шеф надерет тебе задницу. И уволит.

Баррис оставался тверд.

— Этот парень, этот Здерко, выслеживает Ботрайтов. Он достал карту Брунсвика и поставил маленькие звездочки всюду, где живут Ботрайты.

Пауза. Лейтенант пытался осознать сказанное.

— Что ты имеешь в виду, говоря о звездочках? — сказал он.

— Слишком долго объяснять. Дело в том, что он пристреливается к Ботрайтам. Сообщите мне данные на него. Пожалуйста.

— Где ты нашел эту карту?

— В трейлере, где он бывал.

— У тебя был ордер на обыск?

— В нем не было необходимости. Его подружка дала ее мне.

— Ага. — Вздох. — Отлично.

Лейтенант тянул слова так медленно, что Баррису показалось, будто он перебирает весь алфавит. Затем он сказал:

— Баррис… эта карта… ты считаешь, что она представляет неминуемую угрозу?

— Если этот парень никогда не встречался с Ботрайтами, зачем ему карта с их домами?

— Верно. Ты прихватил ее?

— Как мы и говорили. Но мы не можем ждать, лейтенант. Нам немедленно нужны данные на этого парня. И кто-то должен взять под контроль Шона Макбрайда, потому что за всей этой историей кроется именно он.

— Не может ли все это подождать, пока шеф вернется с ленча?

— Ради бога! Джимми! Сделай одолжение! Последнее одолжение! Достань мне эти гребаные данные.

Он годами не называл его Джимми — во всяком случае, после своего снятия с должности. В трубке слышался лишь слабый шорох статического электричества.

Наконец:

— Ладно, Баррис. Я их получу.

— Спасибо.

— Хотя сам могу спалиться, черт возьми.

ШОН выскочил из катера, едва только тот коснулся причала лонсдейлской пристани, затем повернулся и помог Таре. Всех остальных они оставили сзади и быстро, почти бегом, двинулись по изящному изгибу подъездной дорожки туда, где стоял «либерти».

— Залезай, — сказал он. — Поведешь машину.

Она устроилась за баранкой и включила двигатель. Когда они повернули на Си-Айленд-Роуд, Тара спросила:

— А теперь куда?

— Обратно в Брунсвик. Там я скажу тебе, куда ехать дальше. Я знаю, кого он хочет убить первым.

— Сколько у нас времени?

— Сколько мы потратили? Примерно десять минут? Значит, у нас есть еще десять.

— Я не смогу доехать до Брунсвика за десять минут!

— Гони быстрее.

— Так кого он хочет убить первым?

— Скажу, когда мы подъедем.

— А ты не можешь позвонить ему по моему телефону?

— Я не знаю его номера, — признался он. — Просто нажимал 7.

— Ты не учитывал такую возможность?

— Какую? Что твой братец психанет и выбросит мой телефон в эту долбаную воду? И теперь мне приходится разбираться с целым миром, который обрушился на меня? Нет, Тара, этого я не учитывал.

Он задумался. «Почему ты не выходишь у меня из головы? Мы хотим лишь Божьей милости и ясного света, а не всех этих гребаных вопросов. Кто послал тебя уничтожить мечту? Кого ты представляешь? Я больше не могу это выносить!»

Теперь они были на шоссе. Она попыталась смягчиться:

— Так скажи мне, куда он отправится первым делом?

— Когда мы приблизимся.

— Но я могу позвонить и предупредить их.

— Тем самым ты выдашь меня.

— Это же не Нелл? Не она первая?

— Скоро узнаешь.

— Ради бога, скажи мне только одно. Это Нелл?

— Гони так быстро, как только можешь.

РОМЕО ехал по Индиан-Моунд-Роуд к Шелби и Мириам. У него оставалось еще несколько минут перед тем, как он начнет убивать эту семью, но он должен успеть на место и быть в готовности. Это будет нетрудно. «Дети, Маккензи и Бенджамин, в библейском лагере. То есть я смогу легко войти в дом. Как только Шелби увидит меня, он обязательно отпустит какую-нибудь пакость, и мне останется только действовать».

Он остановился напротив дома на другой стороне улицы. Оказывается, дети не поехали в библейский лагерь. Они играли в бадминтон на лужайке. Ромео был расстроен и напуган. Но затем он сказал себе: «Ты же солдат. А хороший солдат говорит — к такой-то матери всех детей».

Но девочка Маккензи приостановилась на секунду и уставилась прямо на него. Похоже, она вспомнила его и помахала ему. Он помахал в ответ.

Он уставился в колени. Но вспомнил, что Шон говорил ему в ту ночь Персеид: «Ты смотришь на эти гребаные звезды, которым исполнился миллиард лет, — и кто считается с каким-то дерьмом? Но ручаюсь, что одна вещь существует. У нас, между нами двоими. Это дружба. Она будет длиться. В любой форме. Потому что это — единственная стоящая вещь в этой вонючей истории.

Опусти голову и не смотри на нее, если это облегчит тебе задачу. Но приступай к делу. Немедленно».

ТАРА и Шон съехали с шоссе, и наконец Шон открыл цель их назначения — Шелби и Мириам.

Первая мысль, которая вспыхнула в голове у Тары: «Это не Нелл! Слава богу, это не Нелл!» Затем она вспомнила о детях. Маккензи и Бенджамин. «Боже мой, дети! Я благодарю Бога за то, что Ромео собрался убить детей? Что со мной творится?» Она сделала правый поворот на 17-ю и направилась на север. Тара была ошеломлена. Она проскочила три красных светофора подряд. Она вылетела на встречную полосу, чтобы обойти кого-то, и едва не столкнулась со встречным грузовиком. Паника, угнездившаяся в сердце, почти ослепила ее, но она крутанула рулевое колесо и, как-то найдя свою полосу, удержалась на ней, и машина выровнялась.

Шон не отводил глаз от дороги.

Часы на приборной панели показывали 14:24. Время бежало! Времени уже не осталось! Но Шон ни словом не обмолвился по этому поводу — так что, может быть, вся эта история розыгрыш. Может, он просто пытается напугать ее.

«Но если мы появимся слишком поздно, если они уже мертвы, что тогда сделает Шон? Убьет меня на месте? Ему придется».

Она повернула направо на Белл-Пойнт, а затем налево на Индиан-Моунд-Роуд. Там стоял этот дом. С сеткой для бадминтона на травянистом ковре. И еще лежали две ракетки и белый волан. Их оставили дети? Дети Шелби? Просто бросили свои вещи на газоне? Они не могли. Тара рывком распахнула дверь и кинулась в гараж, а Шон последовал за ней.