Страница 33 из 47
Пересеченное по вертикали (с юга на север) марокканское государство оказалось сплошь розовым. Жилые дома, школы, больницы, институты — все переливалось под солнцем в одной жизнеутверждающей гамме. И уж совсем невероятная картина предстала перед глазами при заезде в сами города: в них все, от мала до велика, занимались спортом, в основном футболом и бегом (наверное, поэтому в городских лавках продавалось множество футбольных мячей, которые висели как огромные виноградные гроздья). А в большом курортном Агадире, на пляже одного из лучших гольф-отелей, местные жители играли в футбол до темноты — до часа пик — последнего намаза. При этом напомаженным, респектабельным постояльцам отеля приходилось пробираться к воде короткими перебежками. Зрелище было очень забавным.
Белые мехари синих туарегов
Высокий Атлас, как понятно из названия, самый высокий горный массив Северной Африки. Его серпантинов все ждали, и каждый по-своему. Кто-то хотел «глотнуть» адреналина (что удалось сполна), кто-то — увидеть экзотику африканских гор и повстречаться там с берберами, потому как встретиться с туарегами, берберами-кочевниками, не получилось. Маршрут был разработан так, что все «рыцари пустыни» оказались далеко «справа», на территории соседних государств. Это, без сомнения, было «идейной» недоработкой: на «Туарегах» не доехать до туарегов! Оставалось только вспомнить прочитанные перед поездкой хроники арабского писателя ал-Бекри (XI век) о том, как царь этого племени надевал на голову красную повязку, носил желтую рубаху и синие штаны, что динары его племени — чистое золото без штампа. А женщины — превосходны красотой, и им нет «равных среди женщин других стран». Несмотря на такое разноцветье одежды вождя, туареги предпочитают синий цвет. Мужчины и сейчас «занавешивают» лицо синим покрывалом — частью тагельмуста (тюрбана), — краска которого от частого ношения въедается в кожу. Вот почему соседние племена звали туарегов «синими людьми». Кстати, «рыцари пустыни» — единственные мусульмане, у которых лицо закрывают мужчины, а не женщины.
Белые верблюды-мехари, встретившиеся в предгорьях, — стали, пожалуй, единственными «следами» туарегов в этой части Африки. Известно, что именно им — древним верблюдоводам — удалось создать такой дивный «плод селекции». Известно также, что знатность и статус людей в племени испокон веков определялись красотой их животных... И в пустыне не хлебом единым жив человек.
Некогда кочующие на дальние расстояния, сегодня туареги населяют отдельные территории Нигера, Мали, Алжира, Ливии, где есть хорошие пастбища. В Атласе таковых нет.
Путь к запланированным берберам, которые в отличие от «синих людей» были «поблизости», оказался тоже нелегким. Он проходил по горным тропам, с которых не было видно ни дна обрывов, ни того, что скрывается за следующим подъемом или поворотом. Но предстоящие встречи того стоили.
Берберский хорал
— Куда тебя несет, сердечный, впереди все те же горы, — кричал в кромешной тьме вслед первой машине уставший экипаж, готовый переночевать хоть в подвешенном состоянии, лишь бы остановиться. Но в первой машине никто никого не слышал. Когда же колонна начала «вертикальный» подъем, надежда на остановку иссякла и вовсе, потому что за подъемом должен быть, как известно, спуск… И вдруг за поворотом нежданно показались редкие и бледные маячки — это были огни небольшой гостиницы, расположенной рядом с казбахом, древней придорожной крепостью, которую в ночи никто не разглядел. Зато на рассвете аль-Казбах предстал как на диковинном средневековом полотне. И, как ни странно, опять же в розоватом цвете.
По дороге к этому городу, при переходе через речку перед ним, опять-таки не обошлось без примечательного «персонажа». Сидевший на улочке торговец раскланялся с туристами и спросил: «Откуда будете?» — «Из России». — «А! Роззия — это Бутин». От неожиданности никто не стал поправлять «Б» на «П», все заулыбались и почему-то пожали друг другу руки…
Размеры города, выдолбленного и выстроенного в горах, и сама его архитектура завораживают. В нем до сих пор живут люди, и, несмотря на то что сюда доезжают туристы, живут в довольно замкнутом мире, под одной крышей с детьми и животными: коровами, овцами. Их нехитрый быт скуден и в каждом доме одинаков, здесь нет «материального» расслоения. Похожи друг на друга и сами жители, особенно женщины: невысокие, смуглые, с выразительно очерченными глазами. Они разговаривают вполголоса, а поют… Команде довелось услышать их песни в маленьком оберже — гостинице на берегу высокогорного озера. Хозяйка заведения долго готовила ужин и, чтобы занять гостей, попросила своего сына сыграть на барабане. Тот, стесняясь, спрятался за огромную печь-титан и принялся наигрывать, вернее, барабанить незатейливые, как вначале показалось, берберские мелодии. И вдруг через некоторое время из-за печи полился невероятной красоты и силы женский грудной голос, который непостижимым образом гармонировал с глухими ударами барабана. Все вскочили с мест, пытаясь рассмотреть «примадонну». Но удалось увидеть только ее глаза. От всеобщего внимания миниатюрная женщина, не переставая петь, совсем сжалась и надвинула на лицо платок. Остановившиеся в своей невольной бестактности, все вернулись на места и стали слушать ее песни до поздней ночи.
Утром на вопрос: «О чем же пела ваша дива?» — хозяйка обержа вполголоса ответила: «О любви и дороге».
Забавы для странника
При подъезде к Марракешу, известному центру туризма в предгорьях Высокого Атласа, всем стало очевидно, что самая колоритная часть африканского путешествия осталась позади. Туристический Марракеш, как и предстоящий Танжер, конечно, примечательны. Жизнь в этих городах бурлит, женщины ходят в брюках, мужчины сидят за рулем хороших автомобилей, а улицы пахнут жареной бараниной, пряностями и продуктами жизнедеятельности мулов. Эта острая, терпкая смесь очень специфична, но почему-то совсем не раздражает, как и бесконечные зазывания торговцев в свои лавки. И марракешцы, и танжерцы давно оценили глубину своего стародавнего афоризма: «Ласкай странника, у него тысяча ртов, чтобы кричать о тебе во всех странах мира». Чего здесь только нет: изделия одной сувенирной индустрии можно исчислять тоннами. Ну а ночной марракешский базар, где всех кормят всевозможными шашлыками, приготовленными прямо на городской площади, работает и вовсе как транспортерная лента и также без простоя выдает счета за экзотический ужин. Времена, когда здесь нападали на европейских и русских дипломатов как на чужестранцев, канули в Лету. Турист — всем дорог, он верный источник дохода, а турист на хорошей машине — вдвойне.
До свидания, Африка! Тест пройден. Испанские, французские и немецкие дороги, даже там, где были горы, никак не сравнимы с твоими. Как несравнимы ночевки в пустыне с ночевками у испанской овчарни, где на целинное поле тут же, в ночи, выбегает его хозяин и правомерно вопрошает: что желают сделать гости на этих угодьях.
У твоих же просторов хозяина нет. Хорошо это или плохо, кто его знает.
И все же, когда видишь испанские алькасары и французские замки, вспоминаешь руинный рай твоего Сен-Луи, берег Нуакшота и хруст пластика под колесами «Туарега»…
P.S.Несмотря на множество высказанных в дороге предположений о том, как узнавали жители пустыни, что за соседними барханами движется колонна машин, — эта загадка так и осталась загадкой. А к ней помимо любопытства подвизалось странное и даже подозрительное ощущение — в пустыне ты не одинок: в ней есть зоркие глаза, и они тебя видят. Потому что как только ты наводишь объектив на безжизненный бархан, на нем тут же в трех случаях из десяти вырастают фигуры, и все твои иллюзии о смелом походе в безлюдные просторы вмиг разбиваются.