Страница 21 из 40
Дудки и литавры, общий веселый гомон перекрывают шум автомобилей на соседнем проспекте. Я смотрю на удаляющийся паланкин, на грозди красных фонариков, на бесчисленные символы счастья, развешанные вдоль свадебного пути под черепичными козырьками глухих серых стен, и мне кажется, будто из века нынешнего меня перенесло, как девочку Элли канзасским ураганом, на стодвести лет назад, в старый императорский Пекин. Туда, где предки современных жителей этих ныне непрестижных, сносимых повсеместно, старых кварталов— хутунов, служили чиновниками (при дворе и в присутственных местах), владели аптеками и трактирами, женили сыновей и выдавали замуж «толпы» дочерей, мечтая, чтобы какая-нибудь из них попала в Запретный город, во дворец — наложницей, а то и младшей женой Сына Неба…
Подарки в дома жениха и невесты носят уже не специальные делегации родственников, а сотрудники разных бюро добрых услуг, и цветы доставляются не на носилках, а в автомобиле. Правда, старинном
Перед жилищем жениха толпа, к которой присоединилась и я, еще больше густеет и плотнеет — мне едва удается протиснуться ближе к воротам. Вот и паланкин: носильщики уже немного устали, но, видя близость цели, приободряются — на их лоснящихся от пота лицах появляется благодушное выражение. Отец жениха, пытаясь перекричать гостей, просит расчистить немного места у ворот — людское море чуть расступается, образуя полукруг у высоких, двустворчатых дверей со «свежими» иероглифами и гирляндами цветов по периметру. Из недр здания появляется группа «ряженых» в костюмы львов и драконов, и тут же под ритмические звуки медных тарелок и барабанов начинается сложный танец, состоящий из серии прыжков и кульбитов. «Львы» трясут головами, дракон хлопает огромными глазами и разевает пасть, а будущий свекор тем временем важно приближается к носилкам, принимает из рук глашатая свиток и торжественно развязывает платок, повязанный полчаса назад его «коллегой»-тестем. Невеста грациозно сходит на землю, и оба сквозь желтое море львиных и драконьих спин идут прямо к дверям дома. Мы, увлекаемые толпой гостей, следуем за ними и вскоре оказываемся в большой зале, прямо напротив алтаря предков. На стене, в запыленных деревянных рамах, висят портреты прапрадеда и прапрабабки жениха, а под ними на высоком столике горят большие красные свечи и курительные палочки в керамических горшочках. Внушительных размеров блюдо заполнено несколькими отдельными горками фруктов — это подношения тем, кто уже покинул этот мир. Здесь же расставлены поминальные таблички с именами их предков и фигура Гуаньинь — бодхисатвы, покровительствующей браку. Мебель из зала вынесена, а стены украшены, как и вся улица, цветами, гирляндами, рыбами, утками, а также непременными изображениями «двойного счастья» (это вообще главнейший атрибут китайской свадьбы)…
Гости рассредоточиваются вдоль стен, а молодые приближаются к алтарю (на женихе — красный, расшитый золотыми нитями халат и желтая шапочка, вроде императорской). Он становится по левую сторону, она — справа. Старый хозяин просит тишины, и начинаются поклоны. Все присутствующие троекратно кланяются предкам семьи, затем — духам Неба и Земли и, наконец, так сказать, «абстрактно», призывая на счастливую пару любовь и супружеское согласие (сами «участники» пары здесь разворачиваются друг к другу лицом). Наконец, жених откидывает с лица своей милой накидку и подает ей бокал с вином. После этого, по старой традиции, брак считается состоявшимся — и мы вместе со всеми громко хлопаем в ладоши и кричим восторженно, как дети: свершилось, свершилось!
Теперь можно и выйти из душного помещения обратно во двор, где к тому же уже накрыты столы. Но не «просто так» накрыты.
Китайцы, вообще, не были бы китайцами, если бы не вкладывали символический смысл во все, что причастно к свадьбе. Естественно, это касается и продуктов. Стол уставлен множеством рыбных блюд (есть рыбу — значит быть в достатке), присутствует арахис (чтобы рожать прекрасных, как цветы, дочерей), кокосы (обзавестись первенцем-наследником), сливы (иероглиф «слива» разлагается на графемы «восемнадцать сыновей»). А многие предметы посуды украшены теми же драконами и фениксами. Тут и там по столу разбросаны красные открытки (красный — цвет всякого праздника).
Где в сегодняшней КНР найти музыкантов для свадьбы? В любительских оркестрах при домах культуры, в первичных музыкальных училищах
Переполох в спальне
Пир горой сопровождается шумными играми и тостами — хорошо еще, что гостей насильно не заставляют во всем этом участвовать. Я, например, предпочла тихую беседу с бабушкой жениха по отцу, рядом с которой случайно оказалась посажена. Старушка многословно радовалась браку внука, и особенно тому, что церемония — традиционная, «а то вот у соседей и младший сын женился раньше старшего, да вскоре и развелся, говорят, снова женится на другой девушке. Это все несерьезно… А с нашей свадьбой и семья должна быть крепка». Сам глава этой новой крепкой семьи преподает в университете, ему 35 лет, а с невестой они на одной улице выросли — отношения соседские. Оба выучились в вузах, хорошо зарабатывают, короче говоря — вполне современные люди. Вскоре, как только сломают старый квартал, переберутся в новую квартиру. Сейчас полным ходом собирают средства на ее покупку. Бабуле, конечно, жаль покидать родное жилище, где прошла вся ее жизнь и жизнь многих поколений ее предков. Ну да ладно — хорошие жилищные условия все же важнее. Да и свадьбу опять-таки успели сыграть (в новостройках такую не сыграешь). Кстати, говорят, — соседка хитро подмигивает мне, — что нынче в пригородных деревнях завелся доходный бизнес: устраивают совсем правильные женитьбы — даже даты рассчитывают геоманты, как в старину….
Веселье продолжалось до позднего вечера, пока не зажглись фонарики и веселые гости не потянулись к дому, где предстояло разыграть еще один, последний акт обряда. Одна из комнат была заблаговременно «переоборудована» в спальню новобрачных и украшена соответственно: по стенам забавные фигурки, вырезанные из бумаги, золотые фонарики. В центре «композиции» — кровать, убранная красным постельным бельем, с нарядным пологом.
Справа — трюмо, на котором, как и на окнах, развешаны даосские обереги (иероглифические заклинания, выведенные красной тушью по желтой бумаге). Здесь же — тяжелый костяной гребень. Наша толпа едва помещается в тесной комнате, так что за головами впереди стоящих мне едва видно, как свекровь вводит молодую жену, следом входит муж и вносятся дымящиеся чашечки с лапшой долголетия, которую вскоре дадут отведать молодым.
Сперва новобрачный, а затем его супруга садятся на постель. Им подают два бокала, перевязанные у основания красной лентой. Их трижды наполняют фруктовым вином, смешанным в специальном сосуде. От хмельного напитка у девушки кружится голова и сильно розовеют щеки: под всеобщий добродушный и радостный смех она отирает лоб салфеткой. Теперь пришла пора обменяться обувью в знак согласия не расставаться всю жизнь. Ножка Ли Пинпин при этом оказывается почти того же размера, что у ее благоверного, — вот вам очередной повод для хохота, восклицаний, замечаний, переходящих в ритуальную ругань. Все открыто обсуждают достоинства и недостатки молодых — доходит даже до сальностей. «Это «переполох в спальне», — за спиной у меня вдруг возникает все та же бабушка жениха, — если этот переполох не устроят гости, то демоны и прочая нечисть не упустят случая пошутить пострашнее!» Тем временем муж и жена берут чашечки с лапшой долголетия и принимаются кормить друг друга. Самые смелые из присутствующих в шутку начинают мешать им. Ну, теперь дело затянется еще часа на полтора, не меньше. А мне, между тем, пора и честь знать. Благодарю родителей жениха и невесты и выхожу из дома.