Страница 15 из 44
Ужин с фонариком
Вечером мы званы на ужин к Льяджи. Наш проводник по Дженне живет за городом; его кузен любезно доставляет нас на машине — четверть часа неспешной езды... Крыльцо под неяркой лампой, длинный коридор; у выхода во внутренний двор в кресле расположилась немолодая женщина. Мама Льяджи принимает за детишек их подарки: со взрослыми надлежит общаться взрослым. Дядя, братья, племянники — в доме живет человек пятнадцать. Тридцатилетний мужчина строил дом сам 8 лет, вон из тех кирпичей — поднявшись вместе с нами на плоскую крышу, он указывает на ров, из которого брал глину. Вместе с 26-летней женой Айшей и тремя детьми он занимает в доме две комнаты, обставленные вполне по-европейски: кресла, диван, телевизор. На диване, в той самой позе, в какой днем он висит за маминой спиной, сопит, распластавшись лягушонком, младший сынишка.
Жарко. Ужин накрывается во дворе — без стола, на циновках. По кругу идет тазик для мытья рук: приборов не предусмотрено, еду из общей миски привычно берут правой рукой. В вечернем меню шу-шу — рис с острым соусом и рыбой. Мы берем щепотью порцию за порцией, вдыхая пряный аромат горячего риса, в дальнем углу двора блеет коза, на небе рогами кверху подвешен серпик луны. Левой рукой Льяджи держит фонарик, указывая лучиком на куски рыбы: «Вкусно?» — «Очень!» — «Вот, возьми еще, это другая». Другая еще вкуснее — рыба-капитан, сочная и нежная... На прощание — зеленый чай и... игрушки. Крохотные цветные машинки — самосвал, грейдер, экскаватор — сделаны из консервных жестянок. Когда-то хозяин начал делать их на продажу, и торговля шла так бойко, что позволила ему скопить деньги на образование. Теперь игрушки делает брат, такой вот у них семейный бизнес, и даже есть мастерская. Жаль, не успеем завтра заехать...
Полдень в Мопти на берегу великой реки
По Нигеру
Нигер для Мали — все равно что Нил для Египта. Если верить слухам, недавно в его бассейне обнаружились немалые запасы нефти. Вполне возможно: соседней Нигерии с нефтью уже повезло.
Говорят, в сезон дождей Мопти становится похож на Венецию. И сейчас в лагуне лавируют своеобразные пироги — их здесь называют «пинассами». Ходят они с мотором и под парусом, а на мелководье приводятся в движение шестом дежурного «гондольера». Именно так я перебираюсь с одного берега на другой, от местного рынка — где, как и встарь, соль продают огромными плитами — к известному всей округе бару «Бозо», украшенному рисунками «а-ля Пиросмани».
Мы грузимся на пинассу. Наша, — скорее, прогулочная, длиной метров пятнадцать и с мотором. Между бортами прилажены скамьи, делящие лодку на отсеки для еды и отдыха, большая часть их скрыта под навесом, защищающим от солнца. Хозяин судна Амаду — капитан и штурман в одном лице; сын его приставлен к мотору. Еще в команде мальчик-матрос, без устали выгребающий черпачком просачивающуюся в лодку воду, и юная красавица-повариха Бамана. В сухой сезон Нигер мелеет, и, чтобы развернуться в нужном направлении, нам приходится выгребать ближе к середине фарватера и делать изрядный крюк.
Солнце палит, согревая желтую воду. На пологих берегах тянутся в небо эвкалипты, пасутся козы и круторогие коровы зебу. «Гиппо, гиппо!» — вскакивает вдруг со своего места Бамана. И вправду, метрах в сорока по правому борту из воды показывается огромная голова. Бегемот, между прочим, символ Мали, в Бамако даже скульптура такая есть: внушительных размеров «речная лошадь» на постаменте. В огромную розовую пасть травоядной лошадки — третьего по величине млекопитающего после слона и носорога — заглянуть не удается. Как это у Маршака? «По целым дням из водоема он не выходит — там свежей...» Не обращая на нас внимания, гиппо фыркает, пару раз ныряет и скрывается из глаз — пастись на дне Нигера.
Свидание с марабу
— Хотите взглянуть на селение бозо, увидеть, как живут рыбаки? — свернув с фарватера, капитан воткнул пинассу в берег.
В Мали бозо традиционно занимаются рыбной ловлей. Нигер — рыбная река, даже летом, когда она пересыхает, местные жители не остаются без улова. В рыбацких селениях часто стоят легкие хижины, которые можно разобрать и вновь поставить выше или ниже по откосу в зависимости от уровня воды в реке. А некоторые семьи круглый год кочуют в поисках богатых мест.
Там, где мы оказались, хижин не было. К берегу сбегали уже привычные глиняные постройки, в глубине возвышалась небольшая мечеть. Облепленные детьми, мы поднялись по пологому взгорку. Впереди в вибрирующем от зноя воздухе растворилась дверь; ступивший на улицу человек в ярком сиреневом облачении оказался сыном живущего в селении марабу. Марабу в Мали — духовный авторитет, наставник и судья. Говорят, он и будущее предсказать может. «И с ним можно встретиться, вот так запросто?» — Кивок: разумеется.
В темноватой, без окон, комнатке с выходом во двор мужчин усаживают на циновку, пододвигая мне единственное здесь кресло. Марабу появляется не сразу, видимо, мы в приемной. А вот и он. Входит, опираясь на руку сопровождающего. Сухощавый девяностолетний старец обликом похож на Махатму Ганди; темное до полу платье, маленькая красная шапочка, крепкое рукопожатие. Яркие внимательные глаза на подвижном лице — к вашим услугам... В висок барабанит финальная фраза из «Пикника»: «Счастья для всех — и пусть никто не уйдет обиженным!» В конце концов, все идут за этим — к нему...
— Скажите, а вы сами, — вопрос отчего-то сжимает горло, — что делает счастливым вас? — с французского на бамбара, затем на арабский, пауза, опять по-арабски, Амаду переводит с бамбара, ну же!!!
— Мали очень бедная страна, — звучит ответ марабу. — И все же ко мне за советом идут люди с Восточного побережья Африки...
До селения близ Мопти с побережья Индийского океана пять-шесть тысяч километров. Значит, и в самом деле знает, если люди не страшатся пути... Жаль, о себе не спросила — когда еще попадешь к марабу?
Сириус совсем близко
На плато Бандиагара, у его подножия и по склонам живут догоны — самая загадочная из народностей Мали. В 30-е годы прошлого столетия французский этнограф Марсель Гриоль начал изучать их происхождение, историю и быт, но с тех пор ученые так и не нашли однозначных ответов на вопрос, откуда взялось это необычное племя. Одни приписывают ему родственные связи с древними египтянами, другие ищут его корни на крайнем западе, откуда догоны будто бы бежали от насильственной исламизации. У них самих — своя версия, свои легенды. Наиболее красивые из них связывают появление предков с небесными светилами, а точнее, со звездой Сириус, самой яркой в созвездии Большого Пса (кстати, название «догоны», вероятно, имеет английский корень — Dog Star — «Звезда Собаки»). Сами догоны называют себя «Детьми Бледного Лиса», как, согласно мифу, звали их звездного отца.
Так или иначе, это — народ древний: о людях, живущих под стенами плато Бандиагара, африканские караванщики стали упоминать еще с XII века. Сегодня «пришельцы с Сириуса» ведут жизнь мирных земледельцев: выращивают лук, просо, чеснок и хлопок, ткут ткани. В своих селениях они сохранили обычаи и традиции, поверья и праздники, которые до сих пор притягивают на плато ученых, путешественников и туристов.
Доктор Напо и его папа
Плато Бандиагара — уступ протяженностью около 150 км и высотой 500— 600 м. Пешком сюда добираться сложнее; машиной до крупного селения Санга можно доехать за пару часов. Сельскую гостиницу видно издали; она стоит на возвышенности, и с площадки у входа единственная здешняя улица кажется проспектом: ее ширину подчеркивают невысокие, в один-два этажа, дома и гигантские баобабы. Осмотреться в одиночку не получается — пришельца без сопровождения следует опекать...
— Мадам из Франции? — худощавый мужчина в просторном платье явно готов стать моим гидом. — Из России... — Добро пожаловать! — звучит в ответ по-русски.