Унесенные ураганом

Предвкушение зажгло все внутри страстным огнем, пока Ник следила, как он идет к домику по влажному, плотному песку. Господи! Никогда в жизни она ничего с такой силой не хотела, как этого мужчину.

Николь оставалась под домом, зная, что он не разглядит ее в тени. Гость приостановился у подножия лестницы, все внимание – вверх, не туда, где она ждет его, всего на расстоянии двадцати футов.

Босая нога коснулась первой ступеньки без звука.

– Вы по объявлению? – прошептала она с дразнящей ноткой.

Он тихо охнул и застыл на месте. Пристально вгляделся в лабиринт двухдюймовых балок, на которых покоился домик. Затем, не говоря ни слова, направился к ней.

– Я ищу персону в синем.

Как и ожидалось, от него веет ароматом мужчины, почти так же волнующим, как сексуальный голод на его лице.

– Вы не злитесь по поводу моей рекламы? – Николь иронически изогнула бровь.

Квин протянул вперед розу. Лепестки защекотали подбородок Ник, сладкий запах заставил расшириться ноздри.

– Вы искусны в словах, леди. В этот раз я поверил им безоговорочно.

Николь жалко улыбнулась. Как удается этому человеку одним движением превращать ее в клубок обезумевших гормонов?

– Пусть это будет моим способом выразить благодарность моему кровельщику.

Квин глянул поверх ее плеча в сад.

– Свечи? И накрытый стол? Я не ожидал ничего столь торжественного.

– А чего, например?

– Только своих любимых лакомств. Начиная с этого.

Квин мазнул поцелуем по ее рту, раздвинул губы Ник языком, пощекотал. Ботинки глухо ударились о мягкий песок, и горячая рука легла на талию девушки, на голую кожу. Через полминуты Квин отпустил ее.

– Я тосковал о вас, – тихо и нежно проговорил он.

Николь облизнула губы, чувствуя оставшийся на них вкус поцелуя.

– Но недостаточно, чтобы отогнать от меня ваших нью-йоркских собак.

Квин недоуменно взглянул на нее.

– Это вы о чем?

– О документах, присланных банком. Как раз сегодня. Кто-то вчера связался с Томом Норткотом и нажал на него.

Квин задумчиво нахмурился.

– Я ничего об этом не знаю. – Он спокойно обнял ее за плечи, подобрал ботинки и повел девушку в сад. – Завтра гляну на эти документы.

– Нет. – Они уже дошли до стола. Николь взяла ненавистный конверт. – Давайте разберемся со всем прямо сейчас и покончим с этим. Здесь что-нибудь лежит такое, чтобы вы переменили намерения?

Квин опустил глаза на ее юбку. Приподнял край ткани так, что луна просвечивала насквозь и выявляла очертания ног.

– Нет. Но вот здесь кое-что может.

По телу Николь пробежала искра возбуждения, но она твердо отодвинула ее на край сознания.

Она скрестила на груди руки. Решение пришло без раздумий. Заставить его раскрыть карты. Предъявить ультиматум. Другой возможности чего-то добиться у нее нет.

– Пока существует это, – она постучала ногтем по конверту в его руке, – ни о чем другом не может быть и речи.

В глазах Квина мелькнуло разочарование, но от лица девушки эти глаза не отрывались.

– Хорошо, ваша взяла. – Он придвинулся к мигающим свечам и раскрыл конверт. – Посмотрим, что у нас тут есть.

Пока Квин раскладывал бумаги на столе, Николь исчезла внутри дома, потом появилась с вазой в форме цветочного бутона, в которую поставила розу и немного зелени. Он проглядывал сопроводительное письмо, подписанное Норткотом, когда Николь налила в два бокала вино. Приняв из ее рук узорный сосуд, он привычно поднял его в тосте.

Николь покачала головой. Квин вздохнул и, не пригубив, поставил вино на стол. Взявшись за толстенькую пачку закладных документов, он глянул первым делом на итог.

Долг у Николь порядочный. Выплаты не безобразно велики, но, чтобы справляться с ними, Николь определенно надо шевелиться. Шестым чувством Квин угадал, что она устраивается рядом. Достаточно близко, чтобы читать через его плечо, и достаточно далеко, чтобы избегать физического контакта.

Квин перелистнул страницу – опять цифры. Может ли где-нибудь в этой бумажной куче найтись неправильность, достаточная, чтобы убедить Дэна отказаться от покупки?

А зачем? – поинтересовался его внутренний голос. Чтобы завершить отпуск фантастическим, необузданным сексом, сказать «до свидания» и поспешить обратно в Нью-Йорк? Бросить свой пляж она ведь и не подумает.

Николь придвинулась чуть ближе, дразня ароматом цитрусового шампуня и духами: мускусный, более сексуальный, чем обычно, запах. Все чувства Квина пришли в возбуждение. Хотелось схватить ее в охапку и смять эти сверкающие губы своим ртом, приступить ко всем этим лакомствам...

– Мак, – проговорила она, теребя угол листа, – это страница с подписями. Почему вы так пристально ее изучаете?

– Просто проверяю подлинность, – буркнул он, переходя к следующей порции писанины. Что же с ним происходит? Даже не приступив к сексу, он уже размышляет об их будущем. – Го-осподи, – выдохнул Квин, сам не веря собственным мыслям.

– Понимаю. – (Она знает, о чем он думает? – удивился он.) – Этот чертов полис.

Заставив себя сконцентрироваться, Квин вчитывался в каждое слово. Тихонько выругался.

– Николь, как вы умудрились такое подписать?

– Я думала, это обычные банковские формальности. Когда подписываешь и подписываешь, знаете, перестаешь понимать, что все эти бумаги что-то значат.

– Кто руководил заключением сделки?

– «Марин федерал».

– Этот гад Норткот?

– Он не гад. – Николь сдержанно хихикнула. – Просто очень консервативен.

– За такими консервативными глаз да глаз, проворчал Квин. – Среди них попадаются истые волки в деловых костюмах.

– Какой он волк! Я его со школы знаю.

– Чтобы страховка была составлена подобным образом – это же невозможно!

– Составлена же.

– Это копия.

– Я прочла оригинал. Такой он и есть, хранится в банке. Я там битый час сидела с адвокатом, разбираясь, что к чему. Здешний агент страховой компании признал, что полис необычный, но настоял, что бумажка действительна, и зажал где-то сто пятьдесят тысяч.

Квин хмыкнул.

– Наверно, это было чувствительно.

– И не говорите.

На последней странице кое-что бросилось ему в глаза.

– Смотрите. – Он показал ей строчку мельчайшего шрифта в самом низу. – Полис переходит к новому владельцу.

– И что это значит?

– То, что мы, возможно, не захотим совершить покупку. То есть я-то могу уехать вместе с бульдозерами, но у вас, солнышко, все еще остаются проблемы.

Она вздохнула и посмотрела на Квина. Сочетание надежды и отчаяния на ее лице взволновало его. Квин мягко положил ладонь ей на плечо.

– Лучшее, что я могу сделать, – это раскопать все это безобразие первым делом, как проснусь утром. Если найду способ придержать сделку или даже убедить Дэна, что она невыгодна, так и сделаю.

Николь смерила его подозрительным взглядом.

– Это чтобы успокоить меня и заняться... ну, вы знаете чем.

Губы Квина изогнулись в невольной улыбке.

– Это чтобы помочь вам, ничего более. Если покупка с подвохом, Дэну она не нужна. – Он провел по шелковистой коже кончиками пальцев, щекоча изнутри запястье. – А если дело затянется на месяцы, мне придется регулярно навещать Леди в Синем, и то, о чем, как вы выразились, я знаю, может ведь и продлиться.

Николь улыбнулась в ответ, сверкнув синими глазами в лунном свете. Подняла бокал и подождала, пока он сделает то же самое. Коснулась своим бокалом его:

– За проволочки.

Он нахмурился и не стал пить.

– За проволочки в чем? Я не хочу тянуть время.

– Сначала ужин, – объявила Николь.

Что за пытка! Ну как проглотить хоть кусочек? Это же невыносимо, когда мужчина настолько хочет женщину.

– Надеюсь, вам понравится, – сказала она, сопровождая слова значительным взглядом. – Это – из нового магазина деликатесной кулинарии, называется «Разогретая цыпочка в собственном соку».

Квин чуть не поперхнулся вином.