Страница 8 из 8
Перед публикой развернулось мощное полотно Оксаниных страданий. Сказать или не сказать бывшему? Он же ей не поверит! И алименты перестанет давать. Кстати, исследование ДНК стоит кучу денег… К чести Оленьки, она не стала просить материальной помощи, отчетливо осознавая грань, когда игра переходит в мошенничество. Такая сдержанность принесла плоды — число посетителей блога неуклонно увеличивалось, хотя все записи о трагедии семьи Клюевых хранились под замком. Но допущенные к секретам не держали язык за зубами, слишком уж волнующей была история. Не каждый день увидишь такое своими глазами.
«Не может быть, — писала несчастная мать, — чтобы Серёженька был подменышем. Ну да, чёрненький, ну болезни не «наши» — у нас в роду щитовидкой никто не страдал… Но я думала, в прадеда какого, мало ли. И люблю я его всем сердцем. Но если вдруг… Где же мой настоящий мальчик?!»
Читатели проливали слёзы сострадания.
Однажды в блоге Оксаны Клюевой появилась открытая запись, содержащая сухие фразы медицинского отчёта, из которых следовало, что Сергей Николаевич Клюев не является её сыном. В роддоме произошла ошибка, младенца перепутали.
Оленька открыла карты и стала ждать результатов. На что она рассчитывала, неизвестно.
Но резонанс её немного испугал. Сначала история прокатилась по блогам, в журнал хлынули толпы — и сочувствующие, и недоверчивые, и возмущённые. Оксану утешали, упрекали и просто травили. «Что это за мать, если не способна почувствовать подмены?!», «Да врёт она всё, ребёнок от кобеля какого-нибудь, а справку для мужа купила», «Это поклёп на российскую медицину!» Окажись на месте виртуала настоящая живая женщина, потерявшая голову от горя, ей пришлось бы плохо. Даже закалённой Оленьке стало не по себе.
Послания начали приобретать истерические нотки: молодые мамочки, явные жертвы послеродовой депрессии, тут же с криком, что у них «неправильные дети», помчались на экспертизу.
А потом пришли журналисты. Новость попала на сайты и в газеты, и сразу несколько изданий предложили расследование. Они требовали сообщить номер больницы, имя лечащего врача и другие подробности.
И тут Оленька струсила. В одну прекрасную ночь, после особенно напористого письма, она не смогла заснуть. Вышла в сеть и начала методично удалять все комментарии, которые когда-либо оставляла в чужих журналах. Это было не очень сложно, «Оксана Клюева» не отличалась общительностью. Потом уничтожила блог, который к тому моменту читали несколько тысяч человек, и почту «Оксаны». Вычистила в компьютере историю посещений, все файлы, связанные с «делом Клюевых», и пошла спать.
Через несколько дней, едва она решила, что шумиха закончилась, Паша вдруг спросил за завтраком:
— А ты видела в сети историю Оксаны Клюевой?
— Нет! — ответила Оленька слишком быстро. — То есть да, но всерьёз не интересовалась.
— Пропала куда-то тётка-то.
— Искали?
— Ну, айпишник пробили… — Паша помолчал. — Забавные вещи выяснились…
— Ой, — Оленька вдруг схватилась за щёку, — ой, ой, ой. Жуб, жуб жаболел от джема.
— Ой, — в тон ей ответил Паша, — давай к врачу съездим, сейчас позвоню, — и потянулся к телефону.
— Нет! — Стоматологов Оленька боялась почти больше всего на свете. — Я прополощу шодой! — И выскочила из-за стола.
Минут через десять Паша заглянул в ванную, где Оленька старательно полоскала рот.
— Полегчало?
Она кивнула.
— Я поеду тогда, номер зубодёра на столе оставлю, если что.
Оленька в ужасе затрясла головой так, что за щеками забулькал содовый раствор. Паша засмеялся:
— Ну и забавная же ты девочка.
Она выплюнула и возмущенно ответила:
— Что ты пристал? Ничего смешного!
Паша поцеловал её в макушку и повернулся к двери, но остановился на пороге и ни с того ни с сего добавил:
— С Клюевыми отлично кто-то сработал, — и ушёл.
Оленька выдохнула. Из зеркала на неё смотрела чуть порозовевшая и напуганная физиономия.
— Ладно, — сказала вслух Оленька, — я больше не буду.
Уже в машине Паша позвонил кому-то и коротко бросил:
— Отбой, ложная тревога.
Контора стояла на ушах с того самого момента, как всплыл ай-пи адрес «Оксаны»: чья это провокация, против кого, а главное, зачем?!
Вот и выяснили.
А Оленька просидела тихонько примерно месяц, а потом соскучилась. Ей не давала покоя история писателя Укропова, о которой она узнала, играя в Клюеву. Однажды в одном из журналов Оксаниных друзей она встретила подзамочную запись, пересыпанную смайликами и озаглавленную: «Укропов переоделся в блондинку!» Оленька ничего не имела против трансвеститов, поэтому решила почитать. Оказалось, дело не в сексуальных перверсиях.
Укропов был неудачником от литературы. Он сочинял романы, стихи, рассказы, притчи, критические статьи и зарисовки на темы морали, но его не печатали, книгоиздатели отвергали крупные формы, а журналы — мелкие. Он переехал из подмосковного городка на юг России, подальше от прогнившего столичного менталитета, поближе к исконно простым душам, но дажев местных газетах ему отказывали. Более того, никто не хотел читатьУкропова в сети.
He то чтобы он писал совсем плохо, но очень, очень скучно. От его старательного умствования и мучительного юмора сводило скулы даже у самого терпеливого человека. К тому же Укропов был почвенник, и в текстах постоянно что-то колосилось и простиралось, забубенно взвизгивало и лихо ерепенилось. Худенький тонкошеий автор вдохновенно сверкал очками, описывая удаль и просторы, но рассказы всё равно выходили вялые и путаные, как остывшие переваренные макароны. Укропов страстно желал признания, публикуя работы на всех доступных ресурсах — форумах, блогах, прозах. ру и прочих площадках для начинающих. Участвовал во множестве конкурсов, но никогда не выигрывал. Критики его, как правило, не замечали, а если удостаивали вниманием, то ругали и глумились.
Писатель Укропов решил действовать нетривиально — переоделся в блондинку. Виртуально. Женщинам в этом проклятом мире можно всё — писать нелепые стишки, интересничать, закатывать истерики, болтать чепуху, — их прощают по факту врожденной глупости. И Укропов завёл в Живом Журнале кокетливый розовый блог, добавил в друзья всех заметных литераторов и развил невероятную активность. Для начала нашёл в сети своего самого ядовитого зоила [1]и обрушил на него поток безобразной бабьей брани. Поскольку критик был действительно злым, нашлась масса недоброжелателей, одобривших отважную незнакомку. Так Укропов одним махом обрёл аудиторию. Потом подоспело очередное сетевое состязание, пришла пора для серьёзной рекламы. Укропов выставил свой любимый рассказ о сельском учителе Пузырькове на соискание премии «Бриллиантовое пёрышко». Блондинка в Розовом написала в блоге восторженный пост, а потом принялась бегать по литературным сообществам и популярным Журналам и невинно, по-девичьи, намекать: «Кстати, вы слышали о писателе Укропове?», «Рекомендую удивительное произведение Укропова», «Хотите знать, как живёт настоящая Россия? Вам сюда…» (далее следовала ссылка). Нежным белокурым девушкам в самом деле многое прощают, никто не нагрубил в ответ, рассказ, правда, не победил, но лиха беда начало…
Разоблачили Укропова случайно. Он не удержался и глупо отметился чем-то едким в журнале одной гражданки, с которой прежде был близок, — ну да, даже у самых жалких неудачников иногда случается секс. Бросил несколько горьких слов, будучи в костюме блондинки, и на свою беду использовал фразу, которая уже звучала в личной переписке. Его дама, отличавшаяся языковым чутьём — это и помешало развитию их отношений, — что-то заподозрила, стала искать записи и комментарии загадочной девы в розовом, нашла… и обо всём догадалась.
1
Придирчивый злой критик, постоянный хулитель ( книжнустар.).
Конец ознакомительного фрагмента.