Я сказала правду

– Иногда нам в жизни нужен легкий толчок, чтобы переосмыслить свои чувства и выбрать новое направление, которое давно уже нас поджидает, – принялась философствовать Чарли. – Для этого никакая терапия не нужна. Он ведь тебе тоже нравится, так?

– Конечно, он мне нравится. Даже очень.

– Ну вот, – улыбнулась подруга. – Тогда просто наслаждайся тем, что наконец-то получила его. О, а секс в зубоврачебном кресле! Ты обязательно должна будешь рассказать мне, каково это!

Я покраснела:

– Я, что, тебе когда-то?..

– Да, Герри, да! – Чарли засмеялась. – Правда, в тот вечер ты была пьяна. И я в ответ рассказала тебе очень неприятную историю о том, что случилось у меня с Лео Кернманном в туалете самолета.

– О, этого я тоже совсем не помню.

– На это я и надеялась. Есть вещи, которые лучше никому не рассказывать.

– Я сегодня лежала в зубоврачебном кресле Оле. И, можешь мне поверить, в тот момент я совершенно не думала о сексе. Я даже наклонила голову набок, когда Оле попытался меня поцеловать в придачу к своему признанию. «Извини, Оле, но все это как-то слишком быстро», – сказала я. Вид у Оле был слегка разочарованный.

– Я понимаю... слишком мало времени прошло с тех пор, как ты... – проговорил он. – Но ты ведь тоже это чувствуешь, правда? Между нами существует эта особая связь...и она является причиной цепочки событий, которые с виду кажутся случайными и которые привели нас в одно и то же время в отель. Волшебная ночь...

– Оле, я тебе это уже говорила несколько раз: в ту ночь между нами ничего не было! Я приняла снотворное, а ты был мертвецки пьян. Не было в этом ничего волшебного, кроме того, что ты сам себе напридумывал.

– Ну, может быть, в моей памяти и не сохранились все подробности, – признался Оле. – Но одно я знаю точно: мои чувства к тебе не выдумка.

Я долго и очень скептически на него посмотрела. Выглядел он просто потрясающе: эти серьезные голубые глаза, непослушные светлые волосы, которые постоянно падали ему на лоб, и дополняющий картину белый халат. Если бы я родилась под другой, более страстной звездой, я бы, наверное, отбросила все сомнения в сторону и уткнулась лицом в его широкую грудь. Но себя не переделаешь. Скептицизм у нас, у Дев, – качество врожденное.

– Ты что, ходишь в солярий? – наконец спросила я иронично.

Оле вздохнул:

– Я понимаю, тебе нужно время, Герри. Об отношениях с мужчинами у тебя остались не самые приятные впечатления.

Тут он по большому счету был прав. Среди прочих отношений общение с ним тоже принесло мне не самые приятные эмоции. Когда влюбляешься в кого-то, а потом вынуждена глядеть, как он женится на другой, рассчитывать на позитивные чувства не приходится.

– Ты... сначала должен прояснить ситуацию с Миа, – сказала я и пошла к двери. – Я отказываюсь быть причиной вашей ссоры. Это нечестно!

– Я могу подождать, – крикнул Оле мне вслед.

Фрау Герри Талер,

Дорнрошенвег, 12

Дорогая Герри!

Спасибо большое за письмо, я очень удивился, когда получил от тебя весточку, ведь прошло уже полтора года с того дня, как ты бросила меня одного в кафе. У меня тогда состоялся очень резкий разговор с официанткой и управляющим из-за того, что я отказался платить за твой лапе макиато. В конце концов, я все же отстоял свои права и не заплатил, после чего мне, правда, запретили впредь появляться в этом кафе. История вышла малоприятная, как ты, наверное, можешь себе представить. Но оставим это.

То, что ты написала в своем письме, заставило меня серьезно задуматься. На самом деле я встречался еще со многими женщинами, и некоторые из них были даже симпатичнее тебя. Но только одна из них захотела познакомиться со мной поближе. Джессика, 24, сексапильная, натуральная блондинка. Но эту Джессику в действительности зовут Хильдегарда, ей тридцать четыре года, она и, правда натуральная блондинка, но вдобавок ко всему еще и толстая. Ну, или как минимум пухленькая. Она очень милая, но свою будущую жену я представлял себе совсем по-другому.

Однако теперь, после прочтения «Летом, когда Лара нашла любовь», я, возможно, позвоню ей еще раз. Ведь эротичность на самом деле проявляется не в таких вещах, как внешность, возраст и имя. Мне было очень интересно читать о том, как Лара медленно, но верно влюблялась в Натана. Особенно мне понравилось, что Натан в конце двинул в челюсть этому высокомерному Торстену и тот отлетел на кофейный столик и снес с него весь мейсенский фарфор. Автор явно большой специалист в любовных делах.

А сейчас я закончу свое письмо и, может быть, позвоню Хильдегарде. Кстати, у нее красивая фамилия: Кац. Я мог бы называть ее «Котенок», что скажешь?

Засим прощаюсь желаю всего наилучшего, искренне твой, Диди Мергенхаймер.

Р.S. Если с Хильдегардой ничего не выйдет, как ты посмотришь на то, чтобы еще раз встретиться? И я тогда смогу вернуть тебе твои пять евро.

15

Квартира Патрика оказалась еще лучше, чем я ожидала. Особенно мне понравились практичные встроенные шкафы в прихожей и спальне.

– Я сам их выточил и покрыл лаком, – не без гордости сказал Патрик. Я вдруг заметила, что он избегает моего взгляда. Может быть, ему пришло в голову, что он еще должен мне деньги за капучино, а может быть, ему просто было стыдно за все сразу. Я изо всех сил постаралась не оставаться с ним в комнате наедине, потому что немного его побаивалась. На том месте руки, за которое он схватил меня в прошлый раз, появились сине- зеленые синяки.

Вся квартира была выдержана в черно-белых тонах. Кафель выложен в шахматном порядке, полы в белую полоску, белые стены, черная кухня со встроенной бытовой техникой и блестящими стальными панелями, черные кожаные диваны, белые книжные полки, на полу – плюшевый половичок с рисунком под зебру, на стенах – черно-белые фотографии в рамках.

– Извращенец, – пробормотала Чарли, которая настояла на том, чтобы поехать со мной.

Мне дизайн понравился. И балкон действительно оказался большой. Там вполне можно было разместить диванчик с креслами, и еще останется место для шезлонга. Или для гамака. И как я столько лет прожила без балкона?

Домовладелица оказалась милой дамой лет пятидесяти, а ее подруге, которая с ней жила, принадлежала сырная лавка, располагавшаяся на первом этаже. Когда мы шагали по подъезду, Чарли демонстративно задрала нос и шумно принюхалась, но мне запах сыра совершенно не мешал. Я люблю сыр! К тому же в квартире никакого запаха не чувствовалось. Самое главное, что домоправительница ничего не имела против расторжения договора: к первому июня я могла спокойно переехать. И справка о доходах ей была не нужна, она полагала, что, будучи человеком свободной профессии, я вообще не обязана ее иметь.

Единственной проблемой был залог за три месяца, с этим моя кредитка уже не в состоянии была справиться.

– Я одолжу тебе деньги, – предложила щедрая, как всегда, Чарли. Но у нее не было своих денег, а раз не было, значит, она говорит о деньгах Ульриха. А их взять я никак не могла.

– В этом нет необходимости, – вставила Лулу. – Папа заплатит залог.

– Хо-хо-хо! – обрадовалась Чарли.

Я чуть в обморок не упала. Со времен моего первого и последнего семестра в университете я не получала денег от родителей. Даже на Рождество или день рождения. Моя мама предпочитала на праздники дарить вещи, которые, по ее мнению, мне были совершенно необходимы, как то: зимнее пальто, костюмы-двойки из сероватой ангорки и соковыжималка «2020», которая в мгновение ока превращала нечищеные фрукты в сок.

– Ты можешь спокойно взять эти деньги, – сказала Лулу.

– Мне не нужны подачки, – ощетинилась я.