Любовь по соседству

Преподобный Тиндалл без промедления организовал переезд мисс Тиндалл в Англию, и Эварты с разной степенью нетерпения ожидали приезда гостьи, запланированного на начало мая. Внучка британского посла в Риме недавно вышла замуж и вместе с супругом собиралась вернуться на родину. Молодая женщина любезно согласилась взять с собой Эбби Тиндалл, так как знала ее с самого детства и была уверена, что компания юной девушки скрасит долгое путешествие.

Белинду не покидали дурные предчувствия, ей казалось, что кузина нарушит привычный распорядок жизни Эвартов и станет для всех обузой. Миссис Эварт беспокоилась о том, какую сумму ей придется потратить на туалеты мисс Тиндалл, вряд ли викарий в состоянии дать дочери денег, он едва сможет оплатить дорожные расходы Эбби.

И лишь мистер Эварт пребывал в состоянии спокойного ожидания, уверенный, что Эбби окажется такой же славной девочкой, как его дорогая Бел. В назначенный день он сам поехал встречать корабль, чтобы забрать племянницу и поблагодарить мистера и миссис Сноуорд за заботу о ней. Миссис Эварт и Белинда остались дома. Белинда сидела перед инструментом и рассеянно перебирала ноты, а ее мать еще раз инспектировала комнату, отведенную для гостьи, – тетушке хотелось принять Эбби как можно лучше, памятуя об известном всем гостеприимстве Эвартов. Миссис Эварт не вынесла бы, начни Эбигейл жаловаться кому-либо на дурной прием в доме единственных родственников.

Карета мистера Эварта остановилась у парадного крыльца через два часа после того, как Белинда переместилась к окну гостиной, чтобы рассмотреть кузину до того, как она войдет в их дом. Очевидно, корабль задержался, и девушка сердилась на мать за то, что та не отпустила ее на прогулку с мисс Гладстон и ее замужней сестрой – за эти два часа подруги успели бы посетить несколько магазинов!

Сама миссис Эварт старалась сохранять благодушное настроение, что удавалось ей с трудом. «Поскорее бы выдать Бел замуж, – думала бедная мать, слушая сетования дочери. – Тогда терпеть ее вздорный характер придется ее супругу. Конечно, Белинда очень мила и приветлива, когда все идет так, как ей хочется, но стоит только на пути ее желаний возникнуть какому-то небольшому препятствию, как она становится капризной и раздражительной. Точно такой же была наша с Лавандой мать. Надеюсь, Эбби не пошла нравом в свою бабушку».

Суета в холле подсказала обеим леди, что мистер Эварт, наконец, вернулся, и Белинда вновь бросилась к окну. Она успела только увидеть, как невысокая фигурка в голубой пелерине поднимается на крыльцо, а рядом с ней идет довольный мистер Эварт.

– Кажется, она уже успела понравиться отцу, – ревниво заметила Белинда.

Миссис Эварт ничего не ответила – дверь в гостиную распахнулась, и в комнату вошла мисс Тиндалл в сопровождении своего дядюшки.

– Не смущайся, дорогая, мои дамы так долго ждали тебя, и мы все тебе очень рады, – ободряюще произнес мистер Эварт и устроился в кресле, предоставив жене и дочери вести беседу с гостьей.

Пока Белинда молча рассматривала кузину, миссис Эварт призвала горничных и велела одной из них принести чайный поднос, а другой проследить за тем, чтобы багаж мисс Тиндалл с подобающей аккуратностью был размещен в ее комнате.

– Ты совсем не похожа на мою бедную сестру, – обратилась миссис Эварт к стоявшей посреди гостиной девушке. – Иди сюда, сядь рядом со мной и расскажи нам о своем путешествии.

Эбигейл послушно подошла к дивану и присела рядом с теткой. Ее движения были грациозны, а походка легка, но тени под глазами и желтоватая бледность выдавали усталость, вызванную утомительной дорогой.

Но и эти недостатки не скрывали того неопровержимого факта, что мисс Тиндалл была очень хорошенькой. Маленькая, черноволосая, она едва доставала до плеча своей кузине. Смуглая кожа и темные брови необычно контрастировали с глубокими серыми глазами, а аккуратный прямой носик явно не был склонен надменно задираться кверху или капризно морщиться.

На вопросы миссис Эварт Эбби отвечала ясно, хоть и выглядела немного растерянной. Время от времени Эбигейл с интересом поглядывала на молчащую до сих пор кузину, пока миссис Эварт не заметила это и не произнесла:

– Познакомься со своей кузиной, Эбби. Мы с твоей матерью были очень близки, пока замужество не разлучило нас, надеюсь, и вы с Белиндой станете любящими сестрами.

Обе девушки выразили согласие с предположением миссис Эварт, правда, в словах Эбби было чуть больше искренности, а в ответе Белинды – сомнения. Чай привлек к столу мистера Эварта, и завязался разговор о скором отъезде из Лондона в поместье Эвартов. Миссис Эварт с удовлетворением отметила, что манеры мисс Тиндалл вполне соответствуют обществу, в котором ей теперь предстоит вращаться. Очевидно, преподобный Тиндалл не был так уж поглощен своим горем и своей верой, чтобы позабыть об образовании дочери.

Эбби подтвердила, что у нее были учителя, главным образом из семьи бедных, но одаренных итальянцев, соседей Тиндаллов, вынужденных растрачивать свои таланты на обучение языкам, рисованию и музыке маленьких английских леди.

– Тебя учили на итальянском языке? – недоверчиво переспросила Белинда.

– Боюсь, я говорю на этом языке лучше, чем на своем родном, – смущенно призналась Эбби.

В ее речи действительно присутствовал некий акцент, но он только придавал девушке загадочность и ничуть не портил впечатление от беседы с ней. Об этом ей тут же сказал мистер Эварт, получивший в награду благодарную улыбку.

После чая миссис Эварт предложила племяннице отдохнуть, а потом можно будет осмотреть дом и продолжить знакомство с ее новой семьей. Эбби согласно кивнула и ушла вслед за горничной, приставленной к девушке заботливой теткой. Сама миссис Эварт хотела остаться наедине с дочерью, чтобы обменяться впечатлениями о мисс Тиндалл.

Мистер Эварт поехал в свой клуб, и обеим леди никто не мешал предаваться праздной болтовне.

– Как ты находишь эту девушку? По-моему, она очень мила, – начала миссис Эварт.

– Она намного красивее, чем я думала, – нехотя созналась Белинда. – И за ее манеры нам не придется краснеть.

– Именно так, моя дорогая! По сравнению с твоими кузинами Уивинг маленькая Эбби просто образец благопристойности.

Белинда фыркнула – ее кузины по отцу, Фанни и Кэтрин Уивинг, полные самодовольные девицы двадцати и двадцати двух лет, находили возможным для себя поучать «нашу малышку Бел», как они называли Белинду, но при этом сами вызывали неизменные насмешки со стороны знакомых из-за своих пронзительных голосов и неуклюжих движений.

– Пожалуй, нам не придется учить кузину вести себя в обществе, еще бы избавить ее от этого диковатого акцента, что так понравился отцу, – сказала Белинда. – И платье ее, кажется, вполне приемлемо.

– Когда она освоится в доме, я спрошу, не надо ли отвезти ее в магазины, пусть бедняжка купит себе что-нибудь. Наверное, итальянская мода отличается от нашей, – засуетилась миссис Эварт. – И я хотела бы, чтобы ты познакомила Эбби со своими подругами. Девочку нужно ввести в общество, и завтра как раз представится случай – миссис Гладстон, как ты помнишь, пригласила нас на последний прием перед тем, как все они уедут в Девоншир.

– Хотела бы я знать, что скажет о мисс Тиндалл Мэриан, – пробормотала Белинда.

Мисс Гладстон была на год старше мисс Эварт и обладала, как и многие девушки ее круга, весьма решительными суждениями о том, какой надлежит быть молодой леди. Благодаря богатству и знатности ее отца Мэриан считалась среди подруг непререкаемым авторитетом. Белинда часто спорила с Мэриан, но скорее из желания показать другим юным леди, что не зависит от мнения мисс Гладстон, нежели и вправду не соглашаясь с подругой. Расставание с Мэриан на целых три месяца обычно расстраивало Белинду, среди ближайших соседей Эвартов у Бел не было столь же близкой подруги, но остроумные письма мисс Гладстон служили немалым утешением.

Миссис Эварт больше беспокоилась, какое мнение о гостье сложится у собственных подруг, нежели о суждениях мисс Мэриан Гладстон. Пусть мисс Гладстон исполнилось уже восемнадцать лет, чего стоит ее болтовня по сравнению с высказываниями миссис Хедвич или мисс Перри?