Страница 4 из 11
Две кровати и тумбочки с кувшинами и тазиками для умывания отделялись от центрального пространства комнаты дешевыми ширмами, также отделанными незатейливыми росписями. На туалетном столике возле одной из кроватей стояло овальное зеркало с заметной трещиной в верхней части. Под зеркалом лежали щетки для волос, два или три флакончика и носовой платок.
– Кажется, мисс Эйвери не очень-то аккуратная особа, – пробормотала Эмили – поверхность туалетного столика была покрыта пятнами, лежащие на нем предметы не разложены, а скорее небрежно брошены.
Из приоткрытой дверцы гардероба выглядывал край голубого платья, а на столе посередине комнаты Эмили нашла несколько книг, среди которых был и новый роман.
Эмили испытывала неловкость, осматривая чужие вещи, а потому поторопилась вернуться к собственному багажу, заботливо составленному возле кровати, что стояла справа от двери. Пока девушка раскладывала на кровати самое необходимое, появилась Руби с подносом.
– Вот и я, мисс, садитесь к столу да покушайте хорошенько, – заявила она и тут же неодобрительно поморщилась, заметив беспорядок на столе. – Ох уж эта мисс Эйвери! И всегда-то у нее книжки не в порядке!
– Какая она, мисс Эйвери? – не удержалась от вопроса Эмили.
Руби пристроила поднос на краю стола и решительно сгребла книги в одну бесформенную груду.
– Мисс Эйвери сирота, она даже не знает своих родителей. Кажется, один добрый викарий хорошо знаком с нашей директрисой. Вот он и попросил миссис Аллингем уговорить прежнюю директрису взять крошку к себе. Я в то время не служила здесь, но другие горничные говорили, что маленькая мисс Хелен была необыкновенно хорошенькой и к тому же на редкость сообразительной. Она училась лучше всех остальных учениц, хотя оно и понятно – девушке без семьи и без денег надо пробиваться самой, чтобы не попасть в работный дом. Она бы пошла в компаньонки или в гувернантки в какой-нибудь богатый дом, если б миссис Аллингем не предложила ей остаться здесь и обучать девочек красиво писать и придумывать всякие истории.
Эмили понимающе кивнула – судьба мисс Эйвери не показалась ей необычной. Девушки из бедных, но приличных семей только так и могли заработать себе на жизнь, а уж о сироте неизвестного происхождения и говорить нечего. Мисс Эйвери очень повезло, что она осталась в том месте, в котором выросла и к которому привыкла.
Руби рада была бы поговорить с новой учительницей, но обязанности требовали ее присутствия в другом месте, и она неохотно оставила мисс Барнс, пообещав зайти через час за подносом. В надежде на новые рассказы Эмили ласково поблагодарила горничную и присела к столу.
Еда не показалась ей столь изысканной, какой была в доме Маргарет, но после непритязательной пищи в придорожных харчевнях Эмили поела с удовольствием. Руби явно сочла мисс Барнс слишком худой – порция была так велика, что юная леди с трудом справилась с ней, но оставлять пищу показалось ей неправильным – вдруг здешняя кухарка обидчива и сочтет плохой аппетит мисс Барнс оскорблением?
После долгой дороги и обильного ужина Эмили почувствовала неодолимое желание уснуть, которому не смогла противиться. Не раздеваясь, она прилегла на кровать, накрылась шалью и почти мгновенно погрузилась в глубокий, безмятежный сон.
3
Эмили проснулась внезапно и в первую минуту не могла понять, где находится – перед глазами оказалась лишь ширма, но почти сразу девушка вспомнила, что лежит на кровати в своей комнате, в школе Святой Маргарет. Она догадалась по легкому шороху, что находится в комнате не одна, и поторопилась подняться с постели.
Из-за ширмы послышался звонкий молодой голос:
– Простите, мисс Барнс, я уронила книгу, и, кажется, моя неловкость разбудила вас! Но раз уж вы все равно встали, не желаете ли выпить со мной чаю? Я весь вечер читала девочкам, и в горле у меня словно насыпано песка.
Пока мисс Эйвери говорила все это, Эмили успела поправить волосы, одернуть платье и выйти из своего укрытия.
Сидящая за столом молодая девушка и в самом деле казалась равной Эмили годами. Комната была слабо освещена, и Эмили не без труда рассмотрела внешность своей соседки.
Тонкие, заостренные черты лица напоминали лисью мордочку, но не содержали ни одного намека на простонародные корни. Несомненно, один из родителей мисс Эйвери, или даже оба, принадлежал к благородной семье. Светлые волосы в сочетании с необычными рыжевато-карими глазами делали личико мисс Эйвери запоминающимся. «Пожалуй, она и в самом деле очень хорошенькая, но слишком худая. Наверное, бедняжка Руби изо всех сил старается это исправить», – подумала Эмили, с приветливой улыбкой подошедшая поздороваться с мисс Эйвери.
И в самом деле, худоба этой юной леди выглядела несколько болезненной и невольно вызывала у человека, смотревшего на нее, тягостные мысли о чахотке, хотя девушка казалась абсолютно здоровой.
Ресницы мисс Эйвери были скорее серебристыми, но в слабом свете двух свечей выглядели почти черными и придавали ее блестящим глазам выразительность.
– Меня зовут Хелен, – мисс Эйвери поднялась из-за стола и протянула Эмили тонкую руку.
– А меня – Эмили.
– О, я знаю, все уже неделю только и говорят о том, что скоро в нашей компании появится новенькая, – рассмеялась Хелен. – Садитесь, прошу вас. Руби сейчас принесет чай. Она всегда ворчит на меня из-за того, что я ленюсь складывать как следует свои платья и книги, но очень добра ко мне и даже балует иногда лишним куском пирога или деревенским яблоком.
Эмили присела за стол напротив новой знакомой, и девушки принялись оживленно болтать. Руби не замедлила появиться, и чай весьма ободрил все еще немного сонную мисс Барнс.
Через час ей уже казалось, что она знакома с Хелен всю свою жизнь. Мисс Эйвери болтала легко и непринужденно, в ее словах было столько остроумия, что Эмили очень скоро вполне могла себе представить всех учителей этого пансиона, как будто она видела их воочию.
Маленькая, полная и добродушная миссис Фирман обучала девочек шитью и рукоделию. По словам Хелен, миссис Фирман была глупее цыпленка, но ее руки творили чудеса, и миссис Аллингем смирялась с тем, что бедняжка не способна запомнить, сколько полотна ушло у нее в прошлом месяце или куда исчезли все шелковые нитки из запасов мисс Олдридж, ведь все девочки любили миссис Фирман за ее доброту, а вышивкой ее лучших учениц было не стыдно украсить даже алтарный покров.
Миссис Вильерс, недавно овдовевшая, занималась с ученицами французским языком. Но главным ее призванием были сплетни. Она каким-то образом оказалась посвящена в семейные тайны едва ли не всех учителей и учениц, и не было для нее большего удовольствия, чем узнать новости о последнем светском скандале в Брайтоне, Лондоне или даже на материке.
– При этом на нее совсем нельзя сердиться, во всяком случае долго, – без неприязни к миссис Вильерс говорила Хелен. – Она бывает забавна, честно сказать, кроме нее, здесь и не с кем обменяться парочкой остроумных выражений. О, если бы ты знала, как мне не хватает этого развлечения – сесть и хорошенько поболтать с подругой. Раньше я дружила с мисс Леверли, но она вышла замуж за молодого капитана и уехала. Теперь, когда ты тут, я надеюсь, мы будем проводить много времени в приятных беседах.
Эмили легким наклоном головы согласилась с подругой, и мисс Эйвери продолжила рассказывать о здешних обитателях.
Мистер Хотчинс преподавал историю, и на его занятиях всегда стояла напряженная тишина, так захватывающе этот сухонький старичок мог рассказать о любом, даже самом мрачном событии нашей истории.
– Он обожает леденцы, и у меня всегда в запасе есть пакетик, на случай если мне понадобится, чтобы он заменил меня во время вечернего чтения, – со смехом призналась мисс Эйвери.
Эмили не стала расспрашивать новую подругу, как она проводит эти вечерние часы, краткость их знакомства еще не позволяла подобные вольности, но любопытство ее было задето – Хелен охотно рассказывала обо всех, кроме себя самой.