Маскарад

Она поддела край афиши ногтем, и тот легко отошел от стены. Похоже, с годами клей рассохся и растерял все свойства. Томка остановилась. Вчера портье сказал, что в комнате ничего не меняли, сохраняя историческую достоверность. Вряд ли в администрации отеля ее похвалят за то, что она отодрала афишу. Но с другой стороны — у нее есть все права на этот плакат. Если не юридические, то, как минимум, моральные. Афиша принадлежала ее прабабке, а это, считай, то же самое, что фамильные драгоценности.

Томка потянула посильнее. Афиша громко хрустнула, в воздух поднялось облачко бумажной пыли. Девушка тут же расчихалась, кулачками утирая заслезившиеся глаза. Снуппи громко заскулил, забегал кругами, пару раз рванулся к выходу, пытаясь оттащить Томку.

— Погоди же ты!

Едва пыль улеглась, Томка продолжила работу. Под афишей она заметила темный прямоугольник, и любопытство не позволило остановиться на полпути. Старая бумага трещала и ломалась, но Томке все же удалось снять ее без особых потерь. Под одним плакатом оказался другой.

Томка отступила на пару шагов, разглядывая новую афишу. С этим плакатом время обошлось не в пример снисходительнее. Краски блестели так, будто афиша только выползла из типографского станка. Томка едва не зажмурилась. Мерзкая мохноногая многоножка страха вновь пробежала по спине.

Фон афиши был черным, словно рисовали его нефтью, а в шапке алели большие буквы в старинном цирковом стиле:

«ТЕАТР КОШМАРОВ ДОКТОРА КОППЕЛИУСА».

Томка не возражала против этих слов по отдельности, но вместе они заставили многоножку носиться как угорелую — и девушка не могла объяснить, почему.

Под заголовком был нарисован жуткого вида карлик в пелерине, цилиндре и с тростью в руке. Лицо его скрывала вытянутая маска — знаменитая «доктор чумы». Из всех масок Карнавала эта, пожалуй, самая страшная. Ни классическая «вольто», наводящая на мысли о покойниках, ни «баута», ни «капитан» с длинным носом с ней не сравнятся. У прочих масок лицо человеческое, а у «доктора чумы» — уродливая птичья голова. Черные провалы на месте глазниц не улучшали впечатления. Словно у карлика, доктора Коппелиуса, вместо головы оказался выбеленный птичий череп.

Сперва Томке показалось, что кроме этого типа на афише больше ничего нет. Но стоило приглядеться, как из черноты проступили перекошенные лица и фигуры. Некоторые из них были человеческими, некоторые — не совсем человеческими, остальные — совсем не человеческими. Подобную картину мог нарисовать художник, который учился живописи у Иеронима Босха, а вдохновение черпал прямиком из мозга Г. Ф. Лавкрафта. Неудивительно, что прабабка решила заклеить плакат. Увидишь такой посреди ночи и долго потом будешь заикаться.

— Жуть, правда? — Томка кивком указала на афишу. — Не хотелось бы мне встречаться с этим типом… По сравнению с ним даже ты выглядишь писаным красавцем.

Снуппи возмущенно зарычал. Сравнение ему не понравилось: сам он был очень высокого мнения о своей внешности. Пес снова потянул Томку к двери.

— Ладно, ладно, — сдалась она. — Пойдем.

Снуппи рванулся вперед, фактически вытащив Томку из номера.

Но девушке стоило немалых трудов не обернуться, и уходила она с твердым убеждением, что доктор Коппелиус смотрит ей вслед.

Найти в Венеции место, где можно подкрепиться, не сложно. Город сто лет живет исключительно за счет туристов, а турист — существо вечно голодное. Одуревшие от красот архитектуры и бесчисленных Тицианов и Тинторетто, гости города готовы на все ради тарелки zuppa di pesce, и предприимчивые венецианцы давно разобрались, что к чему. Однако, как вскоре выяснила Томка, чтобы нормально позавтракать в Венеции, нужно входить в первую десятку «Forbes». И далеко не факт, что к обеду ты в этой десятке останешься.

Когда Томка только готовилась к поездке, она собиралась первым делом наведаться в легендарное кафе «Флориан» на площади Сан-Марко. Томка читала про него в Интернете: старейшее кафе Европы, в котором бывали Гете, Байрон, Хемингуэй и сонмы других знаменитостей. А еще она читала, что чашка кофе размером с наперсток стоит там десять евро. Сейчас от этого заведения ей стоило держаться на расстоянии пушечного выстрела. Томка не могла поручиться, что не спустит всю наличность на кофе с микроскопической булочкой, поддавшись очарованию места.

Пришлось довольствоваться совсем не венецианским блюдом под названием гирос, которое ее вынудил купить словоохотливый грек. Томка — сама на одну восьмую гречанка — не устояла перед зовом крови. Гирос на проверку оказался обыкновенной шаурмой, вернее ее компонентами, которые продавец вывалил в картонную коробочку по принципу «все равно в животе перемешается». С этой коробкой Томка устроилась на крошечной кампо. Уселась на запечатанный колодец из пожелтевшего мрамора и то и дело подбрасывала кусочки мяса Снуппи.

Когда желудок получил ему причитающееся и успокоился, пришло время решать, что же делать дальше. Самым разумным казалось вернуться в Сан-Поло и продолжить поиски магазинчика Лауры. Но вчерашние блуждания здорово подорвали ее энтузиазм, и Томке не хотелось впустую потратить еще один день. Нужно разработать другой план… Томка задумалась. Случайный прохожий мог бы принять ее за миниатюрную копию роденовского «Мыслителя» — поза, в которой сидела девушка, наводила на подобные мысли.

Мимо прошел человек, одетый по последней моде восемнадцатого столетия — пышный камзол, треуголка с перьями и при шпаге. Удивительного в этом ничего не было: до Карнавала оставалось несколько дней, калле и кампо ломились от желающих похвастаться своими костюмами.

Томка скользнула взглядом по разряженному типу и вдруг в голове словно что-то щелкнуло. Это было именно то, что принято называть «вспышкой озарения». Обычно такие «вспышки» добром не заканчивались. Пример тому — идея забраться на ходули, ославившая ее на весь мир как «сумасшедшую русскую». Но сейчас мысль была что надо! Стопроцентная гарантия.

Как она могла забыть! Лаура говорила, что сегодня собирается на прием к графине М., и звала с собой Томку, обещала внести в список гостей… Вот где нужно ее искать, а не бегать по городу, скребясь в каждую дверь, точно слепой котенок. Найти палаццо графини куда проще, чем безымянный магазин игрушек. В чем девушка убедилась, спросив дорогу у грека, продавшего ей гирос.

— Дом графини? Конечно, знаю! — радостно воскликнул продавец и полчаса объяснял, как пройти к палаццо, которое находилось в паре кварталов. В Венеции не любят прямых путей и простых решений.

Решив этот вопрос, Томка заметно повеселела. А тут еще и ветер с Лагуны разогнал облака, на небе засияло солнце. В такой замечательный день просто преступление ходить с кислой физиономией. И Томка заулыбалась всему миру, сияя как свежеотчеканенная монета.

Оставалась, правда, одна небольшая проблема. В поезде Лаура обронила пару слов о том, что на вечере у графини нужна маска. А из того, что Томка читала о великосветских приемах, одно правило она усвоила твердо: не будешь соблюдать дресс-код, тебя на порог не пустят, будь ты хоть Папа Римский, хоть Королева Английская.

Томка и сама умела делать маски из папье-маше, но сейчас у нее не было ни красок, ни материалов, ни времени. Выход оставался один: купить. Благо, этого добра навалом в каждой сувенирной лавке. Надо только раздобыть денег.

Для актрисы существует не так много путей заработать. Самый очевидный — выйти на подмостки. А так как Томка — актриса уличного театра, их и искать не надо. Прямо перед ней раскинулась лучшая сцена во Вселенной. Поборники шекспировской школы могли бы поспорить, но Томка с детства больше любила комедию дель арте. Она могла показать пантомиму, изобразить живую статую, да мало ли способов выступления на улице? В конце концов, ради этого они с друзьями-комедиантами и собирались в Венецию.

Томка огляделась, выбирая подходящее место. Выступать, конечно, придется в одиночку и без костюма… Хотя почему в одиночку? Можно попробовать выступления с животными — публике это нравится.