Западня. Шельф

«Слишком хорошо понимаю», — ответили глаза Лизы, и Тимур снова вспомнил, как она твердила: сделаю все, что угодно, чтобы папа меня простил. Все, что угодно.

— Я могу только догадываться, зачем это нужно было ее отцу, — он покосился на Лизу, ожидая подсказки, но та смотрела прямо перед собой. Что ж, это он еще выяснит. — Но Нина убивала ради него. Давай посмотрим...

Он вдруг почувствовал себя глупо. Он что, собирается обсуждать с девчонкой, как именно действовала эта маньячка? Лучше бы пошел к следователю. «Знаете, я только что выяснил, что зверские убийства совершала не наркоманка-стюардесса с сомнительными связями и явным мотивом, а всеми уважаемая сотрудница института. Нет, доказательств у меня нет, но я знаю девочку, которая умеет воскрешать мертвецов — любой из них подтвердит. Спасибо, что выслушали, рад был помочь». К черту. Ему нужно проговорить свои догадки, а Лиза имеет полное право знать, что произошло на буровой.

— Дежурных, видимо, убил ее отец, — сказал Тимур. — Застал их поодиночке: одного — на вахте, второго — на пороге общежития.

— Я видела кровь на крыльце, — подтвердила Лиза. — Но не стала говорить. Папа злился...

— Понимаю. Ты не переживай, ладно? Все равно уже было поздно. Потом — жена твоего папы...

— Она просто вышла следом. Наталья сама отправила папу спать, так что никто не заметил, что ее слишком долго нет.

Тимур кивнул и начал осторожно выруливать с узкой подъездной дорожки. Лиза терпеливо ждала — видимо, привыкла ездить с отцом и понимала, когда водителя лучше не отвлекать.

— Двери все время хлопали, никто не обращал на это внимания, — продолжил Тимур. Они уже выехали на покрытую плотно укатанным снегом грунтовку, ведущую прочь от кладбища, и теперь управление машиной почти не требовало внимания. — Нож она взяла из кучи у раковины. И, наверное, надела один из тулупов, висящих в коридоре, а потом вернула его на место.

— Помните, я говорила, что от вешалки пахнет кровью.

— Да. Следующим был Вячеслав Иванович. Та же схема. Думаю, она оглушила Шмеля — помнишь, каким он был пришибленным остаток ночи? Но пес очнулся и бросился искать помощи.

— И наткнулся на меня...

Тимур кивнул и замолчал, не зная, стоит ли говорить то, о чем он сейчас думал, вслух. Лиза разрешила его сомнения.

— Потом она хотела убить меня, я знаю, — она прикрыла глаза, вспомнив, как шарфик на шее становится все туже, и сочувственное лицо Нины начинает плыть и покачиваться. — И вы меня спасли, я знаю. Спасибо.

— Обращайся, если что, — смущенно усмехнулся он. — Я заподозрил ее тогда, но понимал, что сам выгляжу так же сомнительно. Никакой уверенности... Дальше — Вова. И тут, признаться, она сбила меня с толку. Какая актерская игра! До чего наглый блеф! Она убивает водителя и идет в душ, а потом, когда стюардесса находит тело, разыгрывает целый спектакль. На глазах у всех хватается за нож, чтобы объяснить отпечатки пальцев... Но тут вмешиваешься ты с воробьем, душа Вовы возвращается, — и Нина блестяще импровизирует, бросаясь на помощь.

— Но он же мог, мог сказать... — Лиза умоляюще взглянула на Тимура: скажи, я устроила этот кошмар не зря, скажи, что был шанс...

— Так он и говорил! Просил отпустить, ругался... но никто и не усомнился, что причина этому — ее неуклюжие попытки помочь.

— А еще потом она в открытую отмывала кровь, — вспомнила Лиза, — и никому не пришло в голову, что она запачкала одежду до того...

— Убийство Вовы бросает подозрения на несчастного сумасшедшего психиатра. Кстати, он наверняка слышал шум, но интерпретировал его на свой лад и не счел нужным реагировать. Скорее всего, Нина на это и рассчитывала. Возможно, на этом она и остановилась бы, если бы этот псих не сбежал... Его, кстати, так и не нашли, ты знаешь? — Лиза кивнула. Тимур хотел продолжить, но задумался, вспоминая реакцию Нины. — Что-то напугало ее тогда, очень напугало... Эта аналогия — то, что он распорол сам себе живот осколками стекла, когда вылезал...

— Ну, тут всякий бы испугался, — внезапно ответила Лиза и нахмурилась. Видно было, что она понимает, в чем дело, но не уверена, что сумеет объяснить. — Она ведь думала, что все понарошку, понимаете?

«Ни хрена ж себе понарошку!» — подумал Тимур, но вслух ничего говорить не стал, чтобы не сбить Лизу с мысли.

— Она это делала, потому что так нужно было ее папе. Не просто убивала, а... вот так. А потом, когда врач порезал живот, она увидела, что все на самом деле... — Лиза замолчала и беспомощно взглянула на Тимура. — Как со всякими дурацкими правилами, ну?

Тимур медленно кивнул, сообразив, наконец, что пытается сказать девочка. В детстве ты многое делаешь только из-за того, что так требуют родители. Потом ты вырастаешь — и продолжаешь выполнять ритуалы, хоть и не веришь в них ни капли. Просто делаешь то, чему тебя научили, даже не по привычке, — а чтобы оставаться в семье своим, не терять чувство принадлежности, не расстраивать родных и не спорить с ними. Например, переворачиваешь ковшик вверх дном после того, как напьешься. Тимур криво ухмыльнулся, представив, что почувствовал бы, если б не перевернул посудину — и обнаружил, что бабушка не зря предупреждала и в ковшик действительно нагадили черти... Да, не удивительно, что Нина испугалась.

— Ты умница, — сказал он Лизе, и девочка слегка покраснела. Спросила:

— А что она делала дальше?

— Дальше... видимо, она решает, что должна продолжать. Тем более, появляется возможность свалить на беглого сумасшедшего еще одно убийство — все напуганы, плохо соображают от недосыпа, подавлены. Шокированы нелепой смертью бандита. Опасаться чьей-то догадливости не надо, и она решается на новое преступление.

Тимур прищелкнул пальцами, пытаясь вспомнить нечто, связанное с душевой кабинкой...

— Точно! — воскликнул он. — Я же видел, да позабыл... Похоже, маскировку с тулупом она придумала еще перед убийством Вовы — и потом бросила шмотье прямо в душевой. Его не то чтобы не заметили... просто отвлеклись, а потом позабыли, отмели, как несущественное, ведь все казалось ясным. Тулуп и шарф так и остались валяться в кабинке, где был убит водитель. Стюардесса бессознательно выбрала другой душ — ее можно понять. Аля же пропустила Нину вперед, и этим едва не подписала себе смертный приговор... Нина заходит в душ. Она слышит, что Анна уже моется, а Аля заперлась в туалете. Вместо того, чтобы раздеться, Нина напяливает тулуп и шарф, выходит, выдавливает оконное стекло, чтобы навести всех на идею, что убийца пришел извне. Подкрадывается к туалетной кабинке, где сидит Аля. Ей не приходится даже оглушать ее — женщина, взвинченная до предела, попросту теряет сознание, увидев поджидающего ее маньяка. Нина успевает накинуть ей на шею шарф, и тут стюардесса выключает воду... Этим она спасла Але жизнь. На то, чтобы задушить человека, нужно время, но Нина понимает, что его нет — Анна в любой момент может выйти. С двумя женщинами разом ей без шума не справиться. Она инсценирует побег, выкидывает тулуп и шапку в окно, а сама на цыпочках возвращается под душ... — Тимур помолчал. Притормозил, сворачивая на дорогу, идущую вдоль города и дальше, по-над бухтой к обрыву над морем. Впереди уже виднелся ядовито-зеленый торец углового дома, в котором жила Лиза.

— Не понимаю, как она могла так рисковать, — пробормотал он. — В любой момент могла попасться. Не могла же она рассчитывать на то, что убийства возьмет на себя эта несчастная наркоманка?

«Или могла? — подумал он. — Вполне могла, если хранила где-то в заначке медузу, доставшуюся от отца».

— Вы не понимаете. Просто ей было все равно, что будет дальше, — грустно ответила Лиза и отвернулась, пряча подозрительно заблестевшие глаза. — Если бы папа простил ее — все остальное было бы уже не важно.

Жалость и тревога охватили Тимура. Перед глазами встало опухшее лицо Дмитрия и мутный взгляд, в котором не видно было ни капли чувства к дочке.

— Послушай, Лиза, — осторожно сказал он, — я тебе друг...