Западня. Шельф

Прижимая тяжелое зимнее шмотье к животу, она протиснулась в тамбур между входными дверями и принялась одеваться. Шарфа не было; Лиза выглянула из своего убежища и увидела, что он валяется на полу — видно, выпал из рук, пока она возилась с остальной одеждой. Лиза собралась было выскочить и схватить его, но тут послышались шаги, и она замерла в узком пространстве между дверьми, надеясь, что сюда никто не заглянет.

Человек прошел мимо. Лиза натянула перчатки и мрачно посмотрела на обитую дерматином, пухлую, как подушка, дверь. Кое-где обивка порвалась, и из-под нее лезли клочья синтепона. Лиза глубоко вздохнула, как перед нырком, и выскочила на улицу.

Ветер тут же ударил в лицо, вышиб из легких весь воздух. Лиза согнулась пополам, защищая лицо от режущих порывов. Вой пурги оглушал, снег забивал нос и глаза, руки быстро немели от холода — как будто нечто нарочно лишало ее постепенно всех чувств, превращая в безжизненную колоду. В мертвеца. Мира не было — только буран, только снег и тьма, и скорлупка здания казалась тоненькой и хрупкой. Еще один порыв ветра, и ее продавит, свет погаснет, тепло унесет, и спрятавшиеся от тайфуна люди достанутся чудовищам, бродящим вокруг. Сидя в общежитии, можно было спокойно пережидать буран. Но стоило сунуться на улицу — и становилось понятно, насколько непрочно их укрытие.

Едва слышный голос здравого смысла зашептал, что попытка бесполезна — тайфун не даст уйти далеко, и даже если Лиза сможет преодолеть напор ветра и снега — то ничего не сумеет рассмотреть. Она не увидит не только убежище убийцы, но и дорогу назад. Стоит сойти с крыльца — и вернуться уже будет очень, очень трудно. Так трудно, что, скорее всего, она останется в одном из сугробов, и снег занесет ее так быстро, что, когда кто-нибудь спохватится, ее тело уже будет не найти.

Лиза до боли закусила губу и сделала шаг вперед.

Она сумела пройти метров двадцать по направлению к качалкам, когда вой бурана поменял тональность, разделился на два голоса. Из сплошной стены снега на Лизу вылетело что-то темное. Ее сбили с ног. Лиза упала на спину; сверху навалилась тяжесть, больно надавило на ребра. По лицу будто провели горячей мокрой тряпкой, и в нос ударил запах нечищеных зубов и псины. Лиза уперлась обеими руками в мохнатое, теплое под налипшими сосульками, но тут тяжесть с груди исчезла.

— Шмель! — завопила она, вне себя от возмущения и еще не схлынувшего страха. — Ты глупая собака!

Шмель снова прыгнул, пытаясь положить лапы на плечи, но Лиза уже была готова к этому и смогла отпихнуть пса. Он сел, улыбаясь во всю бородатую пасть — в темноте он по-прежнему выглядел мохнатым пятном, и лишь клыки белели на фоне темной морды. Лиза попыталась встать; руки тут же по плечи провалились в снег. Несколько минут она ворочалась в сугробе, борясь с подступающей паникой и стараясь не думать о том, что будет, если она так и застрянет здесь. В конце концов, она смогла выбраться.

— Дурацкая собака, — сердито сказала она Шмелю, отряхиваясь. — Разве можно так прыгать?

Ворчала она больше от пережитого испуга, от обиды стараясь не слишком показывать свою радость. Еще во время сборов у нее мелькнула мысль, что с собакой искать было бы намного легче — но, чтобы взять с собой Шмеля, надо было спросить разрешения у Вячеслава Ивановича, а он бы, конечно, сразу запретил бы ей выходить на улицу, да еще, пожалуй, рассказал бы отцу. Лизе не пришло в голову, что старик просто выпустит пса побегать самого — это было странновато, но, с другой стороны, многие в Черноводске так делали. Появление Шмеля было удачей. Теперь можно было положиться не только на собственные глаза, залепленные снегом, но и на собачий нюх.

Лиза ухватила пса за ошейник.

— Ищи, Шмель, ищи, — проговорила она.

Пес оглядывался, умудряясь одновременно поджимать хвост и вилять им. Лиза давно уже не понимала, куда идет, но Шмель явно знал направление — он целеустремленно тащил девочку за собой.

— Хорошая собачка, умница, — задыхаясь, прошептала Лиза. И почему Вячеслав Иванович называет Шмеля дурачком? Пес вел ее к убийце; вот-вот Лиза узнает, где он прячется, — и тогда, наверное, заслужит прощение... или хотя бы отомстит.

Внезапно Шмель одним прыжком развернулся и зарычал. Лиза оглянулась; ноги завязли в снегу, она потеряла равновесие и упала. Со стороны дома на нее надвигался человек — огромный, толстый, неуклюжий. Он приближался медленно и неумолимо, он казался частью ночи, и только бледные огоньки окон позволяли разглядеть кошмарный силуэт... Шмель рычал и взлаивал, в его голосе прорезались истерические нотки, а Лиза все барахталась в снегу, не в силах встать и все явственнее понимая, что убежать не удастся. Она хотела найти убийцу — но вместо этого была найдена сама. Силуэт становился все отчетливее, и теперь Лиза видела в его руке нечто темное, длинное и гибкое. Кошмарно похожее на кусок резиновой петли.

— Зачем ты вышла? — проговорил человек, стоя над беспомощно лежащей девочкой. Хотела найти тебя, подумала Лиза, но тут человек приблизил лицо, и она наконец-то смогла разглядеть его черты. С невыразимым облегчением она узнала Нину, закутанную в тулуп. Шмель снова зарычал, но теперь это казалось даже забавным.

— Отстань, Шмель, — раздраженно буркнула Нина собаке и дернула Лизу за руку, помогая встать. — Лиза, что ты еще выдумала, разве так можно! Быстро надень шарф, горло простудишь... и бегом обратно, пока твой папа не заметил, ему только твоих выходок сейчас не хватало!

Лиза покорно протянула руку за шарфом, но Нина сама накинула его на Лизу и затянула на горле узлом. На мгновение замерла, держа в руках концы и глядя на девочку. «Если она завяжет шарф туже, я задохнусь и умру, как все они, — подумала Лиза с отстраненным спокойствием. — Она может задушить меня — стоит только потянуть за концы». Сердце забилось быстрее, но Лиза не могла даже пошевелиться, словно загипнотизированная. Нина все смотрела, застыв, будто в нерешительности.

— Ты для папы что угодно готова сделать, да? — спросила она каким-то надтреснутым голосом. Лиза смущенно кивнула. — Я понимаю... Я тоже хотела бы, чтобы мой отец меня простил. Бедная моя...

Лиза вдруг почувствовала, что Нина действительно понимает. Горло засаднило от подступающих слез, перед глазами поплыло, и шарф на горле вдруг стал колючим и тугим.

— Лиза!

Из бурана вынырнул Тимур. Нина выпустила концы шарфа и отступила.

— Лизка, ты с ума сошла, — пробормотал Тимур, подхватывая девочку на руки. — Ты...

Внезапно он осекся и внимательно посмотрел на Нину.

— Не вы одни о ней заботитесь, — сердито сказала она.

Тимур пожал плечами.

— Не говорите папе, — безнадежно попросила Лиза. Уши у нее горели, и лицу было жарко, несмотря на ветер и снег.

— Не скажем, — серьезно ответил Тимур, и Лиза со смутным удивлением поняла, что он говорит правду. — Чего тебе, Шмель?

Пес кружился вокруг людей, подвывая и взлаивая, отбегал на метр, а потом возвращался.

— Он хочет показать, где прячется убийца, — прошептала Лиза. Тимур нахмурился. — Он вел меня, а потом нас догнала Нина...

— Услышала, как хлопнула входная дверь, выглянула посмотреть... нервы, знаете ли. — Тимур приподнял бровь, будто сомневаясь, что у Нины есть нервы, но та не обратила внимания. — Смотрю — Лизкин шарф валяется. Накинула тулуп и бросилась догонять. Хорошо, что следы не успело замести. Чем ты думала, Лиза? А если бы мы тебя не нашли?

Лиза сердито пожала плечами. Шмель все скулил и вертелся; он даже осмелился прихватить руку Тимура зубами и слегка потянуть.

— Собака что-то показать хочет, — буркнула Нина. — Не нравится мне...

— Вот что, — решил Тимур, — ведите девочку в дом, а я посмотрю.

— А с чего вы вообще на улицу вылезли? — с подозрением спросила Нина. Тимур дернул щекой.

— Вячеслав Иванович вывел Шмеля и с тех пор не возвращался. Уже минут сорок прошло. Даже если у собаки запор — слишком долго.

— Я думаю, что запор у Вячеслава Ивановича, и вы найдете его в туалете, — проворчала Нина и взяла Лизу за руку. — Пойдем, пока отец не спохватился.