Страница 5 из 20
Все это вызывал в его памяти образ Януса, двуликого бога-покровителя Рима, видевшего угрозу и сзади, и спереди одновременно. Придворная служба изначально предполагала двуличие. Под личиной расторопного слуги, думающего лишь о том, как угодить своему господину и не вызвать неудовольствия у высших сановников, скрывались крайняя безжалостность и целеустремленность. Он настолько привык утаивать свои истинные чувства, что открывал их только приговоренным к смерти врагам, да и то лишь перед самой казнью. Только перед ними он позволял себе излить всю свою желчь и презрение, от чего получал величайшее удовлетворение. Ему довелось сжить со света немало недругов, но похоже на то, что сейчас подобная участь ожидала его самого. Смерти Нарцисс, конечно, боялся, но сильнее этого страха было желание узнать, кто же из его врагов – имя которым легион – все это спланировал и организовал.
В ходе путешествия Нарцисс благополучно пережил два покушения. Первое произошло в трактире города Норикум, где вроде бы пустячная ссора из-за пролитого вина быстро переросла в драку, за которой Нарцисс с телохранителями наблюдали из отгороженного закутка общего зала. Оттуда, из зала, в грека и полетел нож, но зоркий Марцелл отреагировал мгновенно и, не теряя времени, пригнул голову секретаря императора к столу так, что тот угодил лицом в блюдо с тушеным мясом, а клинок вонзился в деревянную стойку прямо за спиной Нарцисса.
По дороге к порту Гесориакум они заметили пустившихся в погоню всадников и, гоня лошадей что было мочи, сумели оторваться от преследователей и прибыли в порт на взмыленных, загнанных чуть ли не до смерти конях.
У причалов было не протолкнуться: на суда, готовившиеся к отплытию в Британию, грузили припасы и снаряжение для легионов Плавта, в то время как с кораблей, прибывших с острова, сходили вереницы пленников, которым предстояло быть проданными на невольничьих рынках империи. Они нашли корабль, первым отплывавший в Британию, и когда он уже отошел от шумного, многолюдного причала, Марцелл коснулся руки грека и кивком указал на группу из восьми человек, молчаливо наблюдавших за отходом судна. Несомненно, тех же самых, которые гнались за ними сейчас.
Оглянувшись, Нарцисс пришел в ужас, увидев, насколько значительно сумели преследователи сократить свое отставание. А вот расстояние до лагеря, напротив, казалось, почти не уменьшилось.
– Они нас догоняют, – крикнул он своим телохранителям. – Сделайте что-нибудь!
Марцелл переглянулся со своим товарищем, и оба преторианца закатили глаза.
– Что предлагаешь? – крикнул Руф. – Спасаться самим?
– Почему бы и нет? Я не собираюсь умирать из-за проклятого грека.
Они припали к шеям своих коней, яростными криками побуждая их скакать еще быстрее.
– Не бросайте меня! – закричал охваченный паникой Нарцисс, как только они вырвались вперед. – Не бросайте меня!
Впрочем, он и сам лупил коня пятками в бока так, что почти не отставал от своих телохранителей. Ноздри грека заполнил едкий запах конского пота. Стиснув зубы от ужаса, он трясся в седле, и сердце его екало при каждом толчке, угрожавшем снова сбросить на землю. Нарцисс в жизни не испытывал подобного страха и клялся себе, что, если спасется, никогда больше не станет ездить верхом. Только носилки, удобный паланкин – и ничего более быстрого, а стало быть, более опасного.
Когда грек наконец поравнялся с преторианцами, Марцелл ему подмигнул.
– Так-то оно лучше, почтеннейший. Осталось совсем чуть-чуть.
Троица поскакала дальше. Ветер свистел в ушах, но всякий раз, оглянувшись через плечо, Нарцисс видел, что преследователи опять сократили отставание. Когда до лагеря уже осталось совсем немного, взмыленные, загнанные кони и беглецов, и их преследователей начали задыхаться, спотыкаться, шататься. Бешеный галоп замедлился, и всадникам приходилось прилагать все усилия, чтобы заставить измученных животных двигаться дальше.
Когда дорога вывела их на последнюю возвышенность, откуда до безопасного убежища оставалось меньше двух миль, Нарцисс увидел, что на открытом пространстве перед лагерными валами полно солдат – тут и тренирующиеся учебные команды, и фуражные отряды. Не может быть, чтобы никто не заметил скачущих к лагерю всадников. Там должны поднять тревогу и выслать разведывательный разъезд для выяснения обстановки. Но ничего подобного, трое отчаявшихся беглецов, погоняя измученных скакунов, не видели впереди никаких признаков ни тревоги, ни подмоги. Между тем преследователи догоняли их, хотя и не так быстро, но уверенно.
– Да что вы там, ослепли, что ли? – вскричал Руф, отчаянно махая рукой. – Эй, вы, ублюдки проклятые! Откройте глаза! Смотрите сюда!
Теперь дорога снова шла под уклон, по направлению к ручью, вьющемуся вдоль опушки маленькой рощи вековых дубов, куда Нарцисс и его телохранители и влетели на полном скаку, взметнув фонтан сверкающих брызг. Дальше дорога вилась между дубами, и теперь беглецы опережали погоню всего на какую-то сотню шагов. Вдобавок дальше пошли колдобины, глубокие колеи от тяжелых провиантских подвод, и всадникам, чтобы кони не поломали ноги, пришлось съехать с дороги и продолжить путь прямо по густому, цеплявшемуся подлеску, пригибаясь, дабы не задеть головой за низкие ветки. Позади снова взметнулась вода – их преследователи тоже пересекали брод.
– Мы уже у цели! – крикнул Марцелл. – Гоним дальше!
Беглецы пронеслись под сенью деревьев, сквозь кроны которых, пятная дорогу, пробивался солнечный свет, а потом дубы расступились, и они увидели впереди укрепленные лагерные ворота. Нарцисса это зрелище повергло в неописуемый восторг: походило на то, что они, возможно, все-таки спасутся. Мокрые и от воды, и от пота лошади вынесли всадников на открытое пространство.
– Эй, вы! – послышался чей-то голос. – Стой! Стой!
Голос принадлежал одному из группы людей, отдыхавших в тени деревьев на самом краю рощи. Рядом пощипывали травку вьючные мулы, поджидая, когда их нагрузят собранным в лесу хворостом. Благостная картина, однако метательные копья находились у каждого под рукой, да и щиты были расставлены так, чтобы каждый можно было схватить в мгновение ока.
Марцелл, рванув поводья, направил своего валившегося с ног коня прямо на высланный на заготовку топлива отряд и, с трудом набрав воздуха, заорал:
– К оружию! К оружию!
Реакция была мгновенной: воины, вскочив, схватились за копья и щиты, командовавший отрядом оптион развернулся к приближавшимся всадникам и выставил перед собой обнаженный меч.
– Эй, вы что раскомандовались? Кем вы тут себя вообразили?
Остановив измученных коней, трое беглецов оказались в плотном кольце легионеров. Марцелл соскользнул с седла и указал назад, на дорогу.
– За нами погоня, – выдохнул он. – Остановите их.
– Какая погоня? – раздраженно переспросил оптион. – Ты о чем толкуешь?
– Всадники. Они гнались за нами. Пытались убить.
– Слушай, кончай нести околесицу, приятель. Отдышись, успокойся и первым делом представься. Кто вы такие?
Большим пальцем Марцелл указал на Нарцисса, обвисшего в седле, пытаясь отдышаться.
– Это личный посланник императора. На нас напали. Эскорт погиб в бою. И они преследуют нас.
– Да кто «они»-то? – ворчливо уточнил оптион.
– Я не знаю, – признал Марцелл. – Зато знаю, они могут нагрянуть в любой момент. Пусть твои бойцы готовятся к схватке.
Оптион недоверчиво скривился, однако приказал солдатам строиться, и те, по большей части успевшие вооружиться, сформировали сплошную линию щитов. В правой руке каждый держал метательное копье. Все взоры были устремлены туда, где пересекавшая травянистую равнину перед лагерными воротами дорога уходила под сень деревьев. Повисла напряженная тишина: все ждали появления всадников.
Но напрасно – никто не появился. Не было слышно ни криков, ни топота копыт, ни конского храпа. Дубовая роща дышала покоем, и ничто живое не появлялось под нависающими кронами, пока наконец настороженную тишину не нарушила гортанная трель птицы, сидевшей на ветке ближнего дерева.