Страница 12 из 13
Она остановилась и подняла на Карванну свои бархатные глаза:
— Я никогда не была твоей.
— Неправда, была, когда смеялась во время оргазма, когда засыпала в моих объятьях или улыбалась моим шуткам, когда прикасалась ко мне.
— Ты принял за любовь отголоски умирающей страсти. У тебя вообще есть гордость? Ты и правда считаешь…
— …что мольбы смогут изменить моё решение? — закончил он, пересёк линию на полу и скользящей походкой приблизился к Мели. Селино чувствовал себя хищником на знакомой территории — он знал каждый сантиметр старого спортзала. Когда между ними осталось всего пара шагов, Мели напряглась. — Я пришел сюда не умолять. Хочу получить то, что было мне обещано.
Она вздохнула:
— Я давно простила тебя за то, что ты разорвал помолвку. Ни за что не прощу наши семьи, втравившие нас во всё это, но тебя я простила. Ты боролся за свою свободу. Я это уважаю.
— Зачем же наказываешь?
— Потому что ты не стал меня тогда слушать. Если бы ты согласился на брак, а на следующий день развёлся, то я бы тоже была свободна. Не осталось бы сомнений в том, что я не нужна тебе. Вот о чём я хотела попросить тем вечером. Об одном дне. Тебе бы не пришлось заниматься со мной сексом. Ты мог бы даже не приходить на венчание. Просто расписался бы на проклятой бумажке, а через сутки черканул бы ещё на одной. И я бы тоже обрела свободу, смогла бы выбрать спутника жизни, выбрать будущее.
— Ты и так могла бы сделать всё это, — произнёс он озадаченно.
— Я была никому не нужна, Селино! — Эне-лента, стрелой вылетев из руки Мели, порубила ближайшего перехватчика на мелкие кусочки. — Все боялись, что однажды ты передумаешь и объявишься на пороге, требуя компенсацию за украденную невесту. Ты даже не женился. Пусть другие семьи и не ждали, что ты предъявишь на меня права, но такая возможность всегда оставалась. Собственно, сейчас ты пытаешься ею воспользоваться.
Наконец, Карванна понял — его независимость куплена ценой её свободы.
— Об этом я не подумал.
Мели повернулась к нему:
— Я надеюсь, ты на самом деле любишь меня и тебе сейчас очень больно.
— Очень, я и представить себе не мог, что бывает так больно.
Она расстегнула браслет мелдера, опустилась на пол и позволила оружию соскользнуть вниз.
— Селино, уходи.
— Не могу. Если бы для твоего счастья мне потребовалось вырвать своё сердце и отдать тебе, я бы ни секунды не колебался. Я совсем не ангел, скорее хладнокровный, жестокий ублюдок, но с тобой я чувствую себя человеком, и я знаю, что тебе тоже хорошо со мной. Не бросай меня, Мели. Клянусь, что сделаю всё возможное ради твоего счастья. Стану тебе защитой, тихой гаванью. Со мной ты сможешь быть самой собой.
Она безразлично покачала головой:
— Ты ничего обо мне не знаешь.
— Я знаю, ты считаешь, что у «Мести мадьяра» скучное начало, но концовка всё окупает. По-твоему, я сглупил, остановившись на первых главах. Я в курсе, что ты терпелива, но периодически забываешь, что стандартный коэффициент рентабельности на планете равен 4,58, а не 4,56. Поэтому твои расчеты краха «Поглощения Парсона» отличаются от моих.
Перелет в Далию занял восемь часов, которые Селино провёл за изучением заметок, предварительно вколов себе стимулятор, чтобы не заснуть.
Мели посмотрела на него:
— Ты взломал базу данных Галдесов. Я думала, эти файлы давно уничтожены.
— Взломал, и, как видишь, всё цело. Я знаю подробности всех твоих убийств. Семья просила о шестнадцати, но ты согласилась только на одиннадцать, ставших возмездием за причиненный Галдесам вред. Кстати, я считаю, что в деле Гарсии ты пошла на неоправданный риск. — Он встал рядом с ней на колени. — А ещё я похитил твоего отца и братьев. И не постеснялся бы пытать их, если бы решил, что им известно, где ты.
Она тихо и невесело рассмеялась:
— Странный способ понравиться девушке.
— Я никогда не притворялся добрым или благородным. Но с тобой я буду таким. — Он обнял её, притянув к себе, прижав спиной к своей груди. Мели попыталась вырываться, но не смогла. Не физическая сила, а меткость была её основным преимуществом. Селино легко удержал Мели на месте. — Я люблю тебя. Я не любил шестнадцатилетнюю девочку, но сейчас я люблю тебя. И я очень сожалею, что разрушил твою жизнь, но вместе мы можем построить новую. Останься со мной.
— Отпусти.
Он разочарованно зарычал:
— Ради чего ты обрекаешь нас обоих на страдания, Мели? Разве мало тебе было мучений? Я всю оставшуюся жизнь буду стараться сделать тебя счастливой, пусть это станет моим наказанием.
— Отпусти, Селино.
— Не могу, — прошептал он и поцеловал её волосы.
Селино напрягся, застыл. Раз она не хочет, нельзя, невозможно заставить её, привязать к себе. С трудом справившись с собою, он зарычал и выпустил Мели из объятий. Она встала:
— Ты сломал меня тогда, Селино, лишил будущего. Больше десяти лет я жила с этим. Близкие обращались со мной, как с прокаженной. Я отреклась от рода, только чтобы не видеть их жалости. Такое не исправишь, проведя ночь за чтением старых заметок.
Мели вышла из зала. Его сердце снова было разбито.
Наутро Селино Карванна сложил с себя полномочия главы рода.
С ридером в руке Селино сидел на балконе, опоясывающем второй этаж. Рядом стоял стакан чая со льдом. Внизу цвели георгины. И через два года Селино всё ещё не мог видеть их без боли — они напоминали о ней. Он заставлял себя смотреть на них время от времени. Уж не начал ли он получать удовольствие от страданий?
Он поднял взгляд. И увидел Мели среди цветов. На ней был простой ярко-красный сарафан. Она постриглась: короткие прядки разной длины мягким облаком обрамляли лицо. Опять обошла охранников. Селино этому не удивился.
Она приблизилась к дому и поднялась по лестнице на балкон. Когда Мели села в кресло напротив, подобрав под себя ноги, и повеяло слабым цитрусовым ароматом её волос, Селино наконец поверил, что это не сон.
— Зря я позволила им принудить себя, — произнесла она. — Даже в десять лет я должна была понять, что ничем хорошим это не кончится. Напрасно я изо всех сил старалась стать тебе идеальной парой.
— Любая девочка вела бы себя точно так же, — возразил Селино. — Ты послушалась родителей. Они поощряли тебя, хвалили за успехи. Во всём виноваты они — и я. К сожалению, я вёл себя, как заносчивый самодовольный кретин. Оба раза.
— Семья Карванна терпит убытки. И угрожает тебе изгнанием, потому что ты отказываешься спасти их от самих себя.
Как она узнала? Это держалось в большом секрете.
— А они ещё хотят, чтобы я отдал свои личные средства на погашение их долгов. Они не исполнят угрозу; всё ещё надеются, что я передумаю и вернусь в бизнес.
Мели приподняла брови:
— А ты передумаешь?
— Меня это больше не интересует, — покачал головой он.
— Врёшь. Я прочитала файлы ИНСА.
Он скривился:
— Только последняя свинья могла решиться на агрессивное поглощение сети благотворительных больниц. Даже в худшие свои моменты я не был настолько бессердечен. Та спасительная операция — исключение.
Искорки зажглись в глазах Мели:
— А «Винодельни Виндерра»?
— Они оказались на грани разорения, а я всегда любил их вина. Виндерра пострадал из-за нечестного на руку бухгалтера. Это был вопрос профессиональной гордости.
— И то, что у владельца шестеро детей, никак к делу не относится?
— Никак.
— А счета фонда «Арид»?
— Мне было скучно, и я решил немного развлечься.
— Знаешь, твоя родня настроена серьезно.
Он пожал плечами:
— Мне всё равно.
Они ненадолго замолчали. Потом он спохватился:
— Моя семья заплатила тебе, чтобы ты уговорила меня вернуться?
— Нет. Сомневаюсь, что смогла бы. — Мели улыбнулась, и у Селино перехватило дыхание. — Тебе слишком нравится быть рыцарем-освободителем.
— Я долго работал на благо семьи. И теперь могу со спокойной совестью заниматься тем, чем мне хочется.