Темный

– Никаких баб! – рявкнул я. – Потерпим. Пушок, иди ужинать. Пушок, ты почему лег на траву? Не изображай из себя умирающего лебедя. Видишь, я же ем. Ну нельзя тебе постоянно питаться мясом живых тварей, козленочком станешь. Пушок, сухпая у нас мало. Половина мешка путника забита оружием и эликсирами. Проклятый его знает, сколько мы будем находиться в рейде. В прошлый раз уложились в два месяца. А если дольше? Нормальных животин тут ведь нет. Одни мертвые и живые твари. Ты хочешь на редких птичек охотиться? Пушок, не капризничай. Раз в день необходимо питаться горячей пищей. Это закон рейнджеров и бомжей. А эликсиры жизни мы прибережем для боя. Давай договоримся: ты не капризничаешь, а я тебя познакомлю с девушкой-дракой. Как зачем она тебе? Ты уже взрослый мальчик, три года и одиннадцать дней тебе стукнуло. Как ее увидишь, так сам сразу и поймешь, зачем она нужна и что с ней надо делать. Получишь незабываемые впечатления. Это даже лучше боя! Не надо грязи, Пушок, я тебя не обманываю. Кстати, твои сородичи за девушку бьются, а победитель получает двойное удовольствие. Уже интересно? Давай ужинать.

Мои соратники посмеивались, слушая мой диалог и видя мимику морды Пушка. Поэтому я и общался с драком вслух: надо поднять им настроение во время пытки. Эх, а ведь придется Пушка знакомить с девушкой. Слово дал. Все, пора спать. Третий день глубокой вылазки – и все впустую. Завтра мы увидим пешеходный переход.

– Привет, Гил. – Я уселся за стол рядом с рейнджером. – Что такой мрачный? Дуняш, принеси пивка. Что случилось?

– Да уезжаю я завтра из Белгора, Влад, – грустно ответил Гил. – Вещи уже собрал, завтра с утра в путь.

– Не понял? – удивился я. – А почему такая спешка? Ты всего ничего был здесь. Еще утром был полностью доволен жизнью и Натой. Стоп. Вы поссорились? Вопрос трех плевков. Я вас познакомил – я вас и помирю. Вы отличная пара.

– Отличная, – буркнул Гил. – Я столько времени за ней ухаживал, даже цветы два раза дарил! А она… Только неделю назад позволила себя поцеловать в щечку, – продолжил Гил после недолгого молчания. – Три дня назад я сумел обнять ее и поцеловать в губы. Сегодня Ната разрешила мне пройтись руками по своей чудесной фигуре.

– Так в чем проблема? – поинтересовался я через минуту. – Ты же не ожидал, что охотница сразу бросится в объятия мастеру-рейнджеру? Терпение нужно и такт.

– Я предложил ей выйти за меня замуж! – простонал Гил.

Так, теперь все стало понятно. Дуняша принесла мне пиво и с сочувствием посмотрела на своего постояльца. Эх, Гил, Гил. Ты совершил ошибку. Для волчиц не существует слова «свадьба», пока не существует. Не дозрели эти амазонки до бракосочетания. Ната послала тебя глубоко и надолго в самых конкретных выражениях. Да и не так все просто в твоей ситуации. Я специально познакомил Нату с тобой, а не Живчиком или другим охотником-жизнюком. Утром, перед своим первым выходом в погань, я совершил ошибку, приняв Нату за другую женщину. Я обрушил на волчицу водопад нежности, любви и ласки. Это не прошло даром для нее. У Наты было много мужчин, но никто не вел себя так с ней в постели. Даже я, когда не поддался на шутку волчиц и обратил ее против них. Чтобы так ласкать женщину, нужно особое состояние души и сердца. Заронил я семена глупости в сердце жизнючки, а сестренка только подлила масла в огонь. То ли у него украли, то ли он украл… Не верят волчицы в версию моего бегства в Белгор от насильственного бракосочетания серва, меня то есть, с баронской любовницей. Считают, что у меня разбито сердце, и только поэтому я здесь оказался. Правильно считают, женское сердце – вещун. Сочетание моей нежности и трагической истории оказалось для Наты волчьим капканом. Я надеялся, что комплекс медсестры задушит слабый росток ненужного мне и ей чувства. Не получилось. Опаньки, Гил встал из-за стола и почти бегом направился к себе в комнату. Что с ним? Все ясно: в корчму вошли волчицы и, усевшись за стол, начали объяснять сестренке, как сильно они голодны и как пересохло у них в горле. Девчонки, вы жестоки не в меру. Незачем добивать Гила. Так, а вот эта история про глупого рейнджера, которую нарочито громким голосом стала рассказывать Ната, мне совсем не нравится.

Я резко встал из-за стола, несколько шагов – и я присоединился к волчицам.

– Ната, закрой свой чудесный ротик, – ласково попросил я. – Из него льются помои.

В полупустой корчме мгновенно настала полная тишина. Вздох давно закончился, и тут были только свои. Сказать такое волчице не мог себе позволить ни один охотник. Девчонки были почти иконой для гильдии охотников и горожан.

– Котик, – оскалилась Арна, – ты что-то сказал – так повтори, я плохо расслышала.

Вожак стаи вышел на тропу войны, да и остальные волчицы подобрались. Будут бить, а может, и убивать. Хотя последнее вряд ли. Я ученик Матвея, и пока не стал полноценным охотником, он отвечает за мою жизнь и смерть. Он отвечает за мои слова, действия и поступки.

– Ты плохо слышишь, Арна? – спросил я. – А Ната с Мори и Лира с Исой тоже?

За моей спиной тихо ойкнула Дуняшка.

– Повторяю, – продолжил я, оскалившись не хуже Арны. – Я не позволю поливать дерьмом при мне своего друга. Позволяя это себе, Ната оскорбила и меня. Это понятно? Что ты так смотришь, Арна, что вы все на меня так уставились? Если я время от времени согреваю ваши постели, это еще не повод наносить мне оскорбление и вытирать об меня ноги. Я мужчина, если вы не забыли. А если у вас еще в придачу плохая память, если вы считаете меня кем-то другим, а не мужчиной, то с этой секунды я для вас просто ученик охотника, а не любовник. Бывайте. – Я встал из-за стола волчиц. – Арна, не криви свой чудесный ротик в презрительной усмешке, я не буду прятаться за спину Матвея. Я приму твой вызов, я приму вызов любой из вас.

– А почему ты сам не бросил его Нате, если почувствовал себя оскорбленным? – поинтересовалась Мори.

– Да, – покачал я головой, – прошу меня простить, леди, – перешел я на униженный тон. – У вас плохо не только со слухом и памятью, у всех вас проблема еще и с мозгами, если вы не понимаете, почему я не бросил вызова. Объясню на пальцах, – жестко продолжил я. – Ната демонстративно оскорбляла при мне моего друга, который ни словом и ни делом не позволил в отношении нее ничего лишнего. Только то, что она ему дозволяла. Своим громким ржанием остальные волчицы присоединились к ее оскорблению. Но вы были мне дороги, и поэтому я так поступил, а не потому, что кого-то или чего-то боюсь. Короткая у вас память, мои бывшие подруги. А смерть – еще не конец пути, это я знаю точно.

Я демонстративно медленно в звенящей тишине направился в комнату Гила. Лестница, поворот направо, а вот и его дверь. Я зашел к нему и сел на кровать.

– Я все слышал, Влад, – грустно усмехнулся рейнджер. – Не стоило тебе так с ними поступать. Волчицы хорошие девушки, и…

– Стоило, – перебил я его. – Какими бы они ни были хорошими, не стоит забываться и считать себя пупом Арланда. Спускаемся вниз и поужинаем. Ты рейнджер или нет?

Гил усмехнулся, подмигнул мне и вскочил с кровати. Вот так-то лучше. Если хоть раз позволить женщине вытереть о себя ноги, то она будет делать это регулярно. Обратная ситуация аналогична. Женщина должна иметь гордость, но никак не гордыню. Мы спустились по лестнице в зал, где царил уже привычный шум.

– Ты не изменишь своего решения насчет поездки? – спросил я у рейнджера, когда мы уселись за стол.

– Нет, – широко улыбнулся он. – Я и так здесь задержался. У меня ведь есть обязанности перед гильдией рейнджеров.

– Сестренка, сделай нам прощальный ужин, – попросил я Дуняшу. – Гил завтра уезжает, надо это отметить. Будешь приезжать в Белгор? – спросил я Гила.

– Нет, я уже изучил весь город, но мы и так с тобой увидимся, и не один раз.

– Откуда ты это знаешь? Ты в этом уверен? – поинтересовался я.

Гил осекся и стал помогать Дуняше сгружать с подноса плошки с едой и пару кувшинов. Ничего не понимаю. Добряк говорил об этом с уверенностью знающего человека. А что он так припал к бокалу с вином, как будто никогда его не пил? Странно. Я мельком и незаметно окинул взглядом зал. Гвардеец, кое-что из твоего умения я уже освоил. За всеми столами царила идиллия – за всеми, кроме одного. Пятерка мрачных волчиц доедала свой ужин. Наверняка при этом они беспрерывно обменивались зовом, как тогда, во время наших первых постельных игрищ.