Магиня для эмиссара

Я, часто заморгав, вылупилась на Холта. Ньер сошёл с ума?

— Ньера Алессита, успокойтесь, в вашем состоянии волноваться не стоит. Это реальный и абсолютно законный выход. Если вы опасаетесь, что я стану требовать исполнения супружеских обязанностей, — скептически хмыкнул, покосившись на мой живот, — то в присутствии кормилицы — она подтвердит, что мальчиком я всегда был честным — обещаю этого не делать. Захотите — потом разведётесь. Как раз на основании того, что супружество не было осуществлено. Но ваша дочка станет носить моё имя, а предписание, которым тут грозно потрясал ньер Андреас, станет стоить меньше бумаги, на которой написано. И ещё: я богат. Весьма богат. Близких родственников у меня нег. Так что, случись что со мной, вы будете обеспечены.

И веско добавил:

— Решайте.

Зачем ему это?

И нужно ли такое мне?

Оказаться женой королевского эмиссара по особым поручениям — хорошо ли это для карьеры мага, о которой я мечтала? Какие дела он вёл ещё и не станем ли мы с дочерью мишенями или заложниками? Что хуже — вернуться к подлецу или выйти замуж за опасного типа?

— Ньер Холт, зачем вам это? И как вы ко мне относитесь?

— Мне нравится ваш характер, я уважаю ваш ум и ваши знания. Касательно остального, позвольте, умолчу. А ещё очень не хочется, чтобы подлость восторжествовала.

Набрала воздуха в грудь. Надеюсь, я не делаю очередную ошибку:

— Я согласна. Благодарю вас за предложение.

— Жду вас тут через час. Вам хватит на сборы?

Нет, просто совпадением такое назвать невозможно: наш брак в зале Союзов засвидетельствовал и зарегистрировал тот же самый храмовник, у которого я разводилась и который потом помог бывшему заявить права на мою нерождённую дочь.

Сходить пожениться стоило уже затем, чтобы посмотреть на этого старого женоненавистника. У моего нового супруга лицо было длинным от природы, но у храмовника рожа стала просто лошадиной — хоть хомут на шею надевай!

Холт покосился на закусившую от смеха губу меня и шёпотом поинтересовался, что такого весёлого я углядела в происходящем. Я шёпотом же объяснила, что вижу этого облезлого марабу при интересных обстоятельствах уже в третий раз.

— Дщерь, хорошо ли ты обдумала, что делаешь?

— Да, мой жених — прекрасный и достойный человек, и я с радостью приняла его предложение.

«Прекрасный и достойный» запереминался с ноги на ногу, но в свою очередь сообщил, что счастлив на мне жениться. И нет, ребёнок его не смущает — он считает его своим.

Совершенно двусмысленное выражение.

Представила, как взбесится Андреас, когда ему донесут о произошедшем. А в том, что доложат уже к вечеру, — я не сомневалась. Он-то уверен, что почти вернул жену, — и тут такой удар топором по корням развесистого мужского эго!

Дома я сняла прицепленную к голове кружевную накидку, которую одолжила мне тетушка Бет, и устало опустилась в кресло. Куда я опять влипла? Хотя, если что, разведусь — не впервой.

Новоиспечённый муж подошёл ближе… а потом присел на ручку моего кресла.

— Ещё небольшая формальность.

Наклонился и прижался ртом к моим губам. Я вытаращила глаза и замахала руками — мы так не договаривались! В ответ Холт фыркнул и водрузил пятерню правой руки мне на грудь. Чуть сжал пальцы. Левая оказалась где-то за спиной, в районе поясницы. Я взвыла и ткнула пальцем ему в плечо, стараясь попасть в подживающую рану. Холт тоже взвыл и отпрянул прочь.

— Могли бы ограничиться пощёчиной. — Тон мужа был нейтрален, будто и не он меня только что лапал. — Вы понимаете, что если ваш экс-супруг заявит, что наш брак фиктивный, мне и вам придётся сообщить под присягой, целовались ли мы и — готов поручиться, что формулировка будет максимально обтекаемой, дабы не нарушать приличий — было ли у нас что-то ещё? Вот теперь мы оба можем ответить с чистой совестью, что да, целовались. В губы. И что-то ещё было. А если кто-то поймёт это неправильным образом, мы же не виноваты?

Невольно засмеялась.

— Простите, что поняла вас неверно.

— Вот с этим «вы, вас, ньер, ньера» тоже надо что-то делать… — задумался Холт. — Скажите, как я могу вас называть?

Внимательно посмотрела в серые глаза под изломом чёрных бровей. Верю я ему? Пожалуй, да.

— Зовите Ситой.

— Сита, я для тебя отныне Рейн. А имя для дочки у тебя уже есть?

Невольно расцвела в улыбке:

— Да. Сонеали. Как солнышко или весенняя капель. А ещё так звали мою прабабку — самую сильную магиню за всю историю нашей семьи.

— Красивое имя для девочки, — Рейн улыбнулся. — Ну что, перекусим пирожками на кухне и снова садимся за работу?

Перебирая бумаги, я косилась на Рейна. Муж. Ну, пусть фиктивный… но все равно не чужой человек. Сколько мы знакомы? Уже три месяца. А что я про него знаю? Да только то, что он мне сам рассказал на другой день после ранения, — что он личный королевский эмиссар. Высокая должность, большие полномочия. И он достиг этого в столь юном возрасте.

— Сита, хочешь что-то спросить?

Покачала головой. Обращение на «ты» сбивало с толку. Не хочу. Я вообще не планировала выходить замуж снова… а тут на тебе! Ну, Андреас, ну ты гад!

— Кстати, потом, если у тебя возникнет желание, думаю, что смогу заставить вернуть ньера Тинтари присвоенное наследство твоей матери. Нет, не отвечай сейчас. Просто запомни. И, если захочешь, скажи мне.

Не скажу. Потому что заставить вернуть — хочу. Но сама! Не полагаясь на другого мужчину, не прячась за чужой спиной. Да, сейчас пришлось… но пусть это будет в последний раз.

Ещё один червяк начал грызть меня ближе к ночи…

— Ёрзаешь. Что случилось?

— А если нас спросят, спали ли мы в одной постели? — решилась я.

— Думаю, от беременной на таком сроке никто этого не ждёт. Но поскольку вряд ли, если дойдёт до разбирательства, будет упоминаться дата… — Рейн усмехнулся. — Не беспокойся.

Поздно вечером, когда я уже легла, он постучался ко мне в дверь. Со своими подушкой и одеялом. Скупо улыбнулся уголком рта:

— Чего не сделаешь для ближнего?

Устроился на кровати с краю, повернулся ко мне спиной:

— Спокойной ночи, Сита.

— Спокойной ночи, Рейн.

Я завозилась, устраиваясь поудобнее. На спине спать было плохо, на животе — невозможно, а вот калачиком на левом боку — вполне приемлемо. На другой стороне кровати тоже задвигались. А потом я почувствовала, как с меня тянут одеяло. Вцепившись в угол у груди, зашипела…

— Не волнуйся. Мне нужен только край. Понимаешь, зачем?

Хм-м… понятно. В одной постели, под одним одеялом. А про то, что задом к заду, не касаясь друг друга, нас вряд ли догадаются спросить.

Он затих, даже дыхания не слышно. Я полежала-полежала и незаметно уснула тоже.

А когда проснулась утром, его уже не было в комнате.

Рейн оказался прав: спустя неделю мне опять пришлось предстать перед тем же самым храмовником, положив руку на чёрный ларец и молясь про себя Рианнесу, чтобы мы угадали с вопросами.

Андреас пожелал присутствовать при испытании. Стоял, скрестив руки на груди, в великолепном пунцовом камзоле, и сверлил глазами в упор. Давил. Интересно, а куда он дел Орсетту? Та, небось, рассчитывала, что после моего исчезновения освобождённый от законной коровы красавец торжественно поведёт её в Храм. Угу, размечталась…

Рейн тоже был здесь, в обычной неброской тёмной одежде. Прислонился к стене, с интересом рассматривая носки своих чёрных начищенных сапог. Потом поднял глаза на меня и улыбнулся уголками губ, словно подбадривая: «Не волнуйся, всё будет хорошо».

— По иску, выдвинутому ньером Андреасом лен Тинтари, слушается дело о признании недействительным брака ньеры Алесситы лен Ориенси и ньера Раиндэлла лен Холта. Брак был заключён здесь восемь дней тому назад, — сообщил присутствующим храмовник. Вперился тяжёлым взглядом в меня и спросил в лоб: