Необыкновенная семья

Медсестра Уошберн побежала выполнять его распоряжения, в то время, как другая медсестра и доктор Коннельсон продолжали заниматься Эваном.

— Мистер и миссис Гаррет, — сказал врач, — я догадываюсь, что случилось с вашим малышом, хотя для подтверждения нужна спинномозговая пункция. С вашего согласия, мы ее сейчас сделаем, потом начнем давать ему антибиотики и положим в педиатрическое отделение.

— Он останется в больнице? — голос Кэти задрожал от ужаса.

— Несомненно, — ответил врач и, заметив панику на лице Кэти, добавил: — но вы можете остаться с ним.

— Что с ним? — вмешался в их разговор Колт.

— Похоже на менингит.

— О господи! Колт, — Кэти, как пьяная, подошла к Колту, — не дай ему умереть. Если он умрет, это будет мой грех.

— Тише, Кэти, — Колт крепко обнял ее. — Никто в этом не виноват.

— Ваш муж прав, миссис Гаррет, — доктор Коннельсон опытными руками исследовал вялое тельце Эвана. — Менингит — это инфекция, которая может проявиться, например, после переохлаждения. Иногда его можно подхватить от другого ребенка. Это невозможно ни предвидеть, ни предотвратить.

— Вчера вечером он прекрасно себя чувствовал, — в голосе Колта звучал почти страх.

— С менингитом иногда и так бывает. Но, похоже, вы вовремя спохватились. Чем раньше начинается лечение, тем больше шансов на полное выздоровление.

Эти слова эхом отозвались в душе Кэти. Если бы она проведала Эвана, когда проснулась в первый раз, она бы еще тогда, на час раньше, обнаружила, что он заболел.

Колт ходил взад и вперед по палате Эвана. Уже прошло три дня и три ночи с тех пор, как они привезли мальчика в больницу, но ни он, ни Кэти не покидали малыша. Каждый раз, когда медсестра вежливо предлагала им отправиться домой и поспать, Колт сердился и отметал даже мысль о том, чтобы оставить мальчика.

Как он может спать, когда Эвану грозит смерть? Как он будет жить дальше, если Эван умрет?

Кэти сидела на стуле рядом с Эваном, опустив одну руку за сетку кроватки и придерживая капельницу. Она все время не переставала упрекать себя в болезни Эвана. Но Колт знал, что виновата не она. Кэти хотела пойти посмотреть Эвана, но он из-за собственного эгоизма затащил ее обратно в постель.

Это было невыносимо, собственные шутливые слова все время звучали у него в ушах.

— Это мне наказание, — сказал он. Колт потер рукой небритое лицо. — Кэти.

Она подняла на него покрасневшие глаза, от этого взгляда у него внутри все перевернулось. Ему захотелось подойти к ней, обнять, успокоить, показать, как он любит ее, но он не осмелился.

— Возьми грузовик, милая, и поезжай домой. Я буду сидеть здесь, на этом стуле, и так же держать его руку. И не покину его ни на минуту.

Ее ответ был исполнен муки:

— Я люблю его, Колт, я люблю его так, будто он действительно мой.

Он опустился возле нее на колени. Милая Кэти тоже страдала, и все из-за его прихотей.

— Я знаю, что ты его любишь, — ласково сказал он и погладил ее по щеке. — Даже та мать, что его родила, не заботилась бы о нем лучше, чем ты.

— Я и не думала, что полюблю его, — она говорила какой-то вздор. — Я так волновалась, что придется его покинуть, а вот сейчас я боюсь, что он может покинуть меня.

— Тсс. Стоп. Эван поправится. Благодаря тебе он сильный и крепкий. Он победит болезнь.

— Я боюсь.

— Как и я, малышка, — он притянул Кэти к себе и прижал ее голову к своему плечу, — но доктор говорит, что ему уже лучше. Температура спадает, и приступы у него больше не повторяются. Он поправится.

— А что, если в его маленьком мозгу что-нибудь повредилось? Он такой умный, Колт, — она вцепилась в плечи Колта, — что, если у него что-то нарушится?

Врач предупредил их о возможных последствиях, и Колта сковывал такой же ужас, как и Кэти, но он отказывался даже думать об этом. Тем более говорить об этом с Кэти.

Она и так выглядела, как испуганный ребенок. Ему до боли хотелось успокоить ее, сделать ее мир безопасным и счастливым, подарить ей всю любовь, которая скопилась в его сердце.

Кэти нужна его поддержка, и он будет с ней. Он нежно поцеловал ее в щеку и опять вернулся на свое место у окна.

Прошло два дня, а Колт и Кэти все еще оставались с Эваном в больнице, сидя по очереди возле него, пока другой спал на узкой раскладушке рядом с кроваткой. И каждый вскакивал, когда шевелился Эван или входили сестра или врач.

Кэти лежала на раскладушке, уставившись в потолок, и молилась, чтобы Бог лучше взял ее, чем болезнь как-то отразилась на умственном развитии Эвана. Доктор убедил их, что Эван будет жить, но он не гарантировал, что малыш снова будет таким, как прежде. И опять ее грызло сознание собственной вины.

Так и не отдохнув, она поднялась с раскладушки. Несмотря на то, что Куки с Джеттом приходили каждый день и приносили им с Колтом сменную одежду, они оба чувствовали себя совершенно запущенными. Короткие обтирания губкой в крошечной ванной комнате — вот и все, что они могли себе позволить.

В этот момент Колт взглянул в ее сторону:

— Ты мало спала.

— Сейчас схожу в ванную и подменю тебя, чтобы ты тоже отдохнул.

Он открыл рот, чтобы возразить, и в этот момент из кроватки до них донеслись такие долгожданные, такие родные им обоим звуки:

— Да-да-да-да-да-да.

Кэти пулей пролетела через комнату. Колт протянул руку в кроватку и был встречен веселым похлопыванием пухлой ручонки. Широкая, во весь беззубый рот улыбка приветствовала двух ошеломленных взрослых.

— Ему лучше, — шептала Кэти, потому что не могла справиться с голосом.

— Он узнает нас, Кэти, — Колт был полон восторга и удивления. — Посмотри на него. Он узнает нас!

Глазенки у Эвана были живые и умненькие, что-то лепеча, он тянул вверх ручки.

Осторожно Колт взял его на руки и повернулся к Кэти.

— Подойди сюда, любимая, — севшим голосом сказал он, — мне нужно обнять вас обоих.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Несколько недель после болезни Эвана Кэти почти не спускала с него глаз. Хотя мальчик быстро поправился, Кэти все еще чувствовала себя виноватой.

Ее наняли, чтобы она заботилась об Эване, а она с этим не справилась. Колт считает ее ответственной за болезнь малыша, несмотря на все его возражения. Он доказал это, когда после возвращения Эвана домой, не сказав ни слова, забрал из ее комнаты все свои принадлежности и перенес к себе. С тех пор он не прикоснулся к ней. Он был дружелюбен и приветлив, ел с ней за одним столом, проводил много времени с Эваном, но их прежняя близость не повторилась. А фиктивный брак, о котором она когда-то так его просила, теперь ее не устраивал.

Кэти знала, что разрыв неизбежен. Маленькая квартира, которую она запланировала в одном из флигелей детского центра, была уже почти готова. Время их совместного проживания истекало.

— Вы сегодня опять собираетесь в этот свой детский центр? — Куки разбил в миску два яйца и начал их взбивать.

Кэти зашла на кухню за бутылочками Эвана. Она вынула их из холодильника и уложила в сумку.

— Я успею к ужину.

— Не надо делать вид, что вы собираетесь нас покинуть, — недовольно высказался Куки, бросая в яйца две чашки сахарного песка и энергично взбивая смесь.

— Куки, — ласково сказала Кэти, — центр почти готов к открытию. Еще неделя, и я уеду навсегда.

Расставаться с этим буйным, лохматым стариком было почти так же трудно, как с Эваном и Колтом. Так же, как и они, он стал частью ее временной семьи.

— Это неправильно, — проворчал он, — вы двое созданы друг для друга. Не знаю, что с вами происходит.

То, что с ними происходило, называлось словом «вина». Они играли в игру, в которой никто не мог победить. Фантазии Кэти о настоящей семье и желание Колта сохранить холостяцкий быт не сочетались друг с другом. Потребовалась болезнь Эвана, чтобы они оба очнулись.

— Как дела с вашим центром?