Страница 21 из 30
Но у Оливии не было желания думать о Доминике, поскольку ее чувства к нему не поддавались простому анализу. Для нее стал настоящим откровением тот факт, что она испытывала острые приступы ревности в те мгновения, когда ей приходилось быть свидетельницей попыток Трейси соблазнить этого мужчину.
Оливия попыталась сосредоточиться на миндальном кремовом торте, который она собиралась сделать к ужину.
Но едва она насыпала в миску муки, две сильных руки обхватили ее за талию.
— Господи! Как ты меня напугал! — проворчала Оливия. Она глубоко вздохнула и только потом осознала, что оказалась зажатой между мужчиной и столом, поскольку Доминик всем телом навалился на нее. — О чем ты думал, когда так тихо подкрадывался ко мне?
— Тсс!.. Я на цыпочках крался к тебе, чтобы меня не заметила Трейси, — шепнул он ей в ухо. — Если быть честным, дорогая, эта женщина вселяет в меня ужас.
— Да ну! — Оливия саркастически рассмеялась. — Вчера я вас видела, и ты не выглядел особенно «ужаснувшимся». — Тут она внезапно сообразила, что если даст ему понять, как ее коробит подобное бесстыжее поведение этой рыжеволосой женщины, то он может вообразить бог знает что. А ей очень не хотелось выглядеть в глазах Доминика ревнующей или хоть немного озабоченной его отношениями с Трейси.
К несчастью, он отличался поразительной способностью читать чужие мысли.
— У тебя нет причин для ревности, дорогая! Верь мне: даже если бы Трейси была единственной женщиной среди нас, я бы до нее не дотронулся. — Сказав это, он наклонил голову и поцеловал Оливию чуть пониже шеи.
— С чего бы мне ревновать? — как можно равнодушней поинтересовалась Оливия, хотя вся дрожала от сладкого прикосновения его губ к своей коже.
— В любом случае, — мягко сказал Доминик, позволяя ей выпрямиться, а затем кладя свой подбородок ей на голову, — я пришел сюда говорить не о Трейси. Погляди в окно: нынче такой солнечный, спокойный день — горные склоны так и манят, не правда ли?
— Ты прав, — тихо ответила она, любуясь картиной, очень похожей на те, которые часто можно видеть на рождественских открытках, только сейчас все было вживую: блестящий на солнце снег, покрывающий и горы, и дороги, и ели с отяжелевшими под его весом ветвями, и непередаваемое ощущение праздника.
Пораженная открывшейся перед ней красотой, Оливия откинулась назад и скорее почувствовала, чем вспомнила, что сзади стоит Доминик. Он зарылся лицом в ее волосы и тихо произнес:
— Пойдем покатаемся на лыжах?
— Я не могу, — отказалась Оливия. — У меня еще не готов ужин. И потом...
— Ну и бог с ним, с ужином! Все-таки тут не малые дети собрались, не способные себя прокормить. Если они ничего не придумают сами, пусть отправляются в один из местных ресторанчиков, — с легким раздражением заметил Доминик. — Но, конечно, если ты настаиваешь на том, что хочешь остаться на кухне, — добавил он, а его руки забрались к ней под свитер и через тонкую шелковую рубашку начали ласкать ей груди, — то я буду не в силах сопротивляться искушению заняться здесь с тобой любовью и...
— Хорошо-хорошо, — быстро решилась Оливия. — Пойдем кататься на лыжах, но для этого мне нужно пять минут, чтобы переодеться, — добавила она, вся дрожа от ласковых прикосновений его пальцев к своим напрягшимся соскам.
— Меня не волнует, сколько времени это займет, — ответил Доминик. — Самое важное, чтобы нас не заметила Трейси, когда мы будем выбираться из дома. Я недавно видел ее в гостиной, она, как всегда, красила себе ногти, но на этот раз каким-то ярко-синим цветом.
Идя в свою комнату, Оливия старалась найти хоть какое-то оправдание тому, что она не выполняет свои поварские обязанности. В конце концов, она решила кататься не очень долго, а потом вернуться домой и приготовить для всех ужин. Слава богу, времени хватало и для того, и для другого.
За прошедшие дни отпуска они катались всего лишь два раза, поэтому решили не кататься на сложных участках, а выбрать более простые трассы. Несмотря на это, Оливии вскоре стало очевидно, что Доминик — первоклассный лыжник. И когда он делал ей комплименты, касающиеся ее ловкости, ей было необычайно приятно.
— Ну что же, замечательно катаемся! — сказал он в один из моментов отдыха, когда они стояли, переводя дыхание. — Поедем к самому низу горы! Хорошо? Давай догоняй! — и с этими словами Доминик направил свои лыжи вниз по склону.
— Это было великолепно, — выкрикнула она немного позднее, когда, съехав с горы, остановилась рядом с ним.
— И на тебя смотреть одно удовольствие! — Доминик улыбнулся. На Оливии был модный лыжный костюм темно-зеленого света, глаза лучились от радости, а щеки раскраснелись от мороза и движений. Она выглядела совершенно очаровательно, и Доминик, не удержавшись, чмокнул ее в лоб. А затем неожиданно толкнул в грудь и вместе с ней упал в снег. Тут же Оливия поняла, зачем он это сделал, так как мимо них со свистом пронеслась группа спортсменов.
Молодая женщина совсем забыла о времени, ведь она проводила один из лучших дней за последний год. И только когда заметила, что начинает темнеть, взглянула на часы и поняла, что по ее вине люди могут остаться без ужина.
— Мне пора наверх, — со вздохом разочарования обратилась она к Доминику. — Я отсутствовала гораздо дольше, чем предполагала. Даже если, вернувшись, сразу брошусь на кухню, ужин будет готов не раньше чем через час.
— Тем хуже для них. Перебьются! А я заказал нам столик в чудесном ресторанчике поблизости. И не вздумай отказываться, — твердо пресек он ее возражения. — Мы с тобой во Франции для того, чтобы отдыхать, я не желаю смотреть, как ты целыми днями крутишься на кухне, как Золушка, в то время, как мы с тобой могли бы наслаждаться компанией друг друга.
— Но если я не... — все-таки попыталась сказать Оливия.
Но Доминик не дал ей закончить.
— Пусть остальные накормят себя сами. С голоду они все равно не умрут, — заметил он. — В округе полно ресторанов. Так что мне никого не жалко, да и тебе тоже не стоит из-за этого переживать.
После заявления, что Доминик приехал сюда лишь для того, чтобы находиться рядом с ней, Оливия совершенно растерялась и не смогла больше сопротивляться.
— Вот и прекрасно! — объявил он. — Теперь, когда мы пришли к согласию, пора действовать.
— Как здесь замечательно готовят, — с удовлетворением вздохнула Оливия, положив вилку и нож на пустую тарелку.
— Хочешь, мы что-нибудь еще закажем?
— Нет, спасибо, — покачала она головой. — Я больше и кусочка не съем. Но вот кофе выпила бы с удовольствием.
— Мы сегодня прекрасно отдохнули, не правда ли? — медленно спросил Доминик. Он откинулся на спинку своего стула и с улыбкой смотрел на молодую женщину.
Та кивнула.
— Фантастически! И, должна признаться, я тебе очень благодарна еще вот за что: ты убедил меня в том, что мне не нужно каждый день готовить всем еду.
Если бы не Доминик, она не смогла бы объявить гостям «Моего сердечка», что им придется самим позаботиться об ужине.
— Я увожу Оливию в ресторан, — придя домой после катания на лыжах, сразу же заявил он всем. — Так что сегодня каждый питается самостоятельно. А ты сможешь наконец заняться делом, — добавил он, обращаясь к Трейси. — А то целыми днями красишь ногти и скучаешь. Смотреть без слез нельзя. Вот и приготовь для всех еду. Ну? Чего ты ждешь? — спросил он ее, так как рыжеволосая женщина в полном изумлении уставилась на него. Было совершенно очевидно, что уже давно с ней никто так не разговаривал. — Там за дверью кухни висит передник. Надень его и займись ужином.
Оливия не понимала, как ей удалось тогда сохранить невозмутимость. Все собравшиеся тоже долго не могли прийти в себя от удивления, когда Трейси, увидев выражение лица Доминика, и догадавшись, что он не шутит, тихо повернулась и отправилась на кухню. Через некоторое время оттуда донеслись звуки ударов. Возможно, Трейси решила выместить свою злость на кастрюлях и сковородах.