Хранитель

— Вы не волнуйтесь, — сказал доктор Конуэй, похлопав ее по спине. — У этих детишек вместо костей — одни хрящики.

Джорджия держала Мэтью за руку, пока накладывали швы. От изнеможения он уже не мог ни плакать, ни сопротивляться. После операции под волшебным действием демерола Мэтью спокойно уснул. Заполнив необходимые документы по страховке, Джорджия оставила отцу сообщение, что все обошлось и вечером она ему расскажет.

Она пила кофе, унимая дрожь во всем теле, чтобы сесть за руль и поехать домой. Ничего удивительного не случилось, думала она, это была далеко не первая травма. В прошлом году Мэтью сломал руку, пытаясь пролезть в свою спальню через окно. Зачем? Ему просто хотелось узнать, получится ли. А в три года он съел пузырек дедушкиного «Дигиталиса» — лекарства в соблазнительной конфетной оболочке. Мэтью потом весь вечер тошнило, а Джорджия молилась, чтобы отцу не стало плохо с сердцем без таблеток.

Она вздохнула. Похоже, придется свыкнуться с таким положением вещей. Если Мэтью вырастет похожим на нее, то будет пьяным приходить с молодежных вечеринок и шляться бог знает где после комендантского часа. Если же какая-нибудь девушка «залетит», он, возможно, захочет стать полноправным отцом. И это будет правильно.

Покончив с кофе и остатками сахара на дне чашки, Джорджия подумала, что в эти трудные времена помощь морского офицера была бы очень кстати.

ГЛАВА 4

Нечто в лесу

В тот мартовский четверг ранним утром Лиз Мэрли проснулась и, потерев глаза, откликнулась на мамины возгласы снизу:

— Уже встаю!

Она почему-то ужасно себя чувствовала: ноги болели, голова раскалывалась. Как будто Дрема явился к ней посреди ночи и огрел пыльным мешком. Стыдно даже думать, но… может, удастся убедить маму в загадочной инфекции вроде суточного гриппа и не пойти сегодня в школу? Нет, в третий раз за месяц это вряд ли прокатит.

Ночью Лиз приснился кошмар. Воспоминаний о нем почти не осталось, что-то про Сюзан и отца. На глазах еще не высохли слезы, горло болело — видимо, было настолько страшно, что она плакала во сне. В памяти всплыли отдельные картинки: снег, кровь, розы на папиной могиле… Вместо того чтобы думать о кошмаре, Лиз начала считать: одна Миссисипи, две Миссисипи, три Миссисипи… двадцать Миссисипи. Простая математика всегда помогала взбодриться и сосредоточить мысли на новом дне.

В доме было тихо, с кухни доносился запах жареных яиц. Спальня Лиз нисколько не изменилась со вчерашнего вечера: на стенах — все те же постеры «Иглз» и «Уайт страйпс», а напротив кровати с плаката улыбался Джек Уайт, солист группы.

— Привет, незнакомец, — прохрипела Лиз, смотря на него одним глазом.

На письменном столе валялась домашняя работа по тригонометрии, которую она даже не открывала. Черт, это будет уже третья двойка за две недели. Что ж, как обычно, ничего нового — школа вместе со всем Бедфордом по-прежнему вызывала рвотный рефлекс. Хорошо, что хоть Бобби есть и закончились турниры по баскетболу — можно будет после уроков сходить вместе в кафе.

Девушка вылезла из кровати и натянула халат. За окном шел дождь — значит весна совсем близко. А за ней — лето, осень и… ура!!! Прощай, школа, здравствуй, колледж! С чемоданами, счастливая, она запрыгнет в автобус «Бедфорд — Ороно» и больше никогда не вернется! Забывшись радостью и не чувствуя холодного линолеума под ногами, Лиз поскакала в ванную комнату.

Она застыла на месте, увидев отражение в зеркале. Что это?.. Приподнявшись на цыпочки, девушка подалась вперед. От страшной догадки по спине пробежал холодок. На ее горле пылало огромное красное пятно. От него словно щупальца отходили следы пальцев.

Лиз прислонилась к стене и закрыла глаза. Одна Миссисипи, две Миссисипи, три… так, успокойся, сказала она себе. Просто расслабься. В мире и так полно всяких гадостей, хватит выдумывать новые! У тебя куча своих проблем. Не сошьешь вовремя дурацкую рубаху — завалишь никому не нужное домоводство — и все, плакала твоя стипендия в УМО. [3]В итоге Бобби — студент, а ты — официантка. Так что прекрати нагнетать обстановку!

— Лиз, ты опаздываешь!

— Иду, мам! — крикнула она, придавая голосу радость.

Шесть Миссисипи… Лиз еле сдерживала подступившие к глазам слезы. Здесь три варианта, подумала она. Первый — в годовщину смерти отца она свихнулась и теперь страдает галлюцинациями. В роли маленьких зеленых человечков — окровавленная сестра. Второй — это сон. Третий — все произошло на самом деле.

Поразмыслив, Лиз выбрала менее страшный — второй вариант. Да, точно. Всего лишь сон, бывает. Но что тогда с горлом? Можег быть, простуда? Или аллергия на простыни? Она расчесала шею, пытаясь избавиться от раздражения. Мало ли что!

— Лиз, мне самой подняться?

— Нет, мам, я уже встала!

Стоя под душем, она продолжала медленно считать. Пятьдесят Миссисипи… сон, только сон. К тому времени как Лиз привела себя в порядок, натянула свитер с большим воротником и спустилась к завтраку, кошмар забылся. В памяти остался только мрачный, неприятный осадок. «Все, забудь и успокойся!»

Лил дождь. Она шла в школу, смотря только перед собой и проговаривая одну и ту же фразу. Ни упавшее перед носом дерево, ни разбившийся автобус не удивили бы сейчас Лиз. Надень красные туфельки, стукни трижды каблуком о каблук и повторяй за мной: «Это был только сон… только сон… только сон».

За обедом в школьной столовой Бобби спросил, все ли с ней в порядке.

— Да, отлично, — сказала Лиз, широко улыбаясь. Перестаралась.

— Ты уверена? Выглядишь измотанной.

— А… ну… ты знаешь, в сериале «Одинокие сердца»… на следующей неделе Райен вернется к Мариссе, которая стала шлюхой и тайком выпивает. Меня это больше всего расстраивает.

— Хм… что-то с тобой не то.

— Видите, насколько полезны числа! И они действительно существуют, — тараторила учительница на пятом уроке. Что-то про постройку домов — Лиз не слушала, погрузившись в мысли о Сюзан.

Как долго они не виделись? Вдруг сон был знамением? Она помнила расплывавшееся на снегу пятно крови. На лбу выступили капли пота.

— Мне нужно к сестре сегодня вечером. Подвезешь? — спросила Лиз Бобби, встретив его на перемене в коридоре.

— Ты серьезно? Я думал, мы в кафе пойдем. Что-то случилось?

Она усмехнулась. Притворная загадочность отлично действовала на маму, но только не на Бобби.

— Это страшная тайна. И если я скажу тебе, меня сварят в кипящем масле.

— Кто?

— Мормоны! Очень кровожадные люди. Во всем виноваты их невыносимые жены.

Бобби нахмурился. Его «радар», настроенный на Лиз Мэрли, безошибочно срабатывал, когда она что-то скрывала. Впрочем, это было ее нормальное состояние.

— Лиз, ты как-то странно себя ведешь.

— Все в порядке, честно! Мне просто надо увидеть сестру. Заезжай за мной к восьми.

Уроки закончились, все автобусы уехали. «Бобби, не обижайся, пожалуйста. Я хочу пройтись… Да, я знаю, очень сильный дождь. Схвачу воспаление легких — сама буду виновата… Конечно, ты прав, мистер Мартин совсем уже того… Да, взорвется, если к его дыханию поднести спичку… Все, давай, увидимся вечером». Лиз торопливо спровадила парня и пошла пешком. Но не домой, а на кладбище.

Как глупо, думала она, ведь это был всего лишь кошмарный сон! Меньше надо смотреть на ночь телевизор. Но Лиз все же добралась до цели. К тому времени она уже насквозь промокла, джинсы прилипли к ногам. Могила отца виднелась издалека: роз на ней не было, только маленький флажок-указатель. Взявшись голыми руками за холодные прутья забора, Лиз начала всматриваться в темноту.

Сосны, будто дряхлые старики, сгибались низко над землей под тяжестью снега. Это был необычный лес: диоксины от отбеливаемой целлюлозы убили за последнее время множество животных и птиц. Лиз пожалела, что не взяла с собой Бобби: ходили слухи, что среди зарослей кто-то живет. Кто-то или что-то, наблюдавшее за людьми.

3

УМО — Университет штата Мэн, Ороно.