Хранитель

Майкл выглядел потерянным, словно выбирал между любимой плюшевой игрушкой и своей левой рукой.

— Настоящие друзья ведь помогают друг другу?

— Да, — ответил Майкл.

— Ладно, выберем книгу, — согласился Алекс.

Решили взять «Три сердитых козла», и Бобби, читая историю, прыгал по комнате и блеял, изображая самого старого из них. После этого он быстренько выскользнул из комнаты — прежде чем близнецы начали уговаривать его продолжить. У них была своя логика: одна книга — значит нужно читать дважды.

Проходя по коридору мимо ванной, Бобби увидел вертевшихся перед зеркалом сестер. Первая училась в седьмом, другая — в восьмом классе, и обе считали себя чуть ли не богинями моды.

У Маргарет были темные волосы и бледная напудренная кожа. Она красила ногти черным, постоянно облезавшим лаком и носила широкие вельветовые штаны на бедрах.

Бобби сунулся в дверной проем.

— Привет, дети, — с улыбкой сказал он.

— Дети, — насмешливо повторила Маргарет. Кэтти широко улыбнулась.

— До боли серьезная девушка-гот, — протянул Бобби, задрав подбородок.

Маргарет захлопнула перед ним дверь.

— Заткнись, коротышка!

Бобби рассмеялся.

Следующей остановкой была комната родителей. Они вдвоем сидели за письменным столом, и мама старательно «вбивала» в компьютер множество чисел. На ней был любимый голубой велюровый костюм, в котором она всегда ходила по дому. Он сильно обтягивал ее полные бока, запястья и щиколотки — видимо, так мать воображала себя постаревшей Дженнифер Лопес.

Отец был одет в больничный халат. Иногда он подолгу не снимал его, расхаживая со стетоскопом на шее — будто доказывая, что он все еще врач.

— Мама пытается научить меня пользоваться быстрым расчетом, — сказал он, кивнув на компьютер.

— Чья мама? Твоя или моя?

— Вот умный, наглец.

— Да уж, в отличие от тебя, Адам! — вставила мама, не отрываясь от экрана. — Смотри, как все просто: тянешь «мышкой» вниз нужное количество и… о, все выпрыгивает!

— Так. Теперь ты говори, — с иронией обратился отец к Бобби.

— У меня встреча с Лиз, ненадолго.

— Хорошо, но будь осторожен, — сказала мама.

— У него ж было сексуальное воспитание в школе, — заметил отец.

— Адам!!!

В следующую секунду между ними вспыхнула шутливая дискуссия, и о присутствии Бобби они уже забыли. Он вышел из комнаты.

Несмотря на то что родители сразу показали свое отношение к Лиз (отец заявил, что она слишком хрупкая, а мама — что Бобби зря тратит время, было ясно, что им просто не нравилось ее родство с Сюзан Мэрли), они никогда не спрашивали, куда сын направляется и во сколько вернется. Они знали, что он не попадет в больницу из-за глупой драки, как Оуэн Рид, и никогда не станет принимать метамфетамин, как дети южного района, основавшие целую лабораторию. Ничего крепче гашиша Бобби не употреблял. Особенно с тех пор, как начал встречаться с Лиз, считавшей полбанки пива убойной дозой. Один-единственный раз в четырнадцать лет он приполз домой, облевав все вокруг. Но и то Бобби убрал за собой, а на следующий день встал на рассвете и приготовил сестрам завтрак, пока мама кормила близнецов из бутылочки. Ответственность была для него как для самого старшего главной чертой. И все же родительское доверие иногда заставляло его чувствовать себя одним из тех идиотов, что раскладывали книжки в библиотеке Корпуса Кристи в надежде получить лишние пятьдесят центов.

Бобби вышел на улицу, под дождь. Зубы застучали от холода, и он вприпрыжку бросился к подаренному родителями на восемнадцатилетие «эксплореру», чтобы согреться. Ощущая полную свободу действий (какого черта, баскетбольный сезон уже закончился; хотя какая разница, он все равно не вставал со скамьи запасных), Бобби зажег сигарету и погрузился в долгожданное состояние покоя и расслабленности.

Выехав на дорогу, он взглянул на дом. В окнах виднелись сестры, родители и мягкое свечение ночника в комнате близнецов. Как здорово, подумал Бобби, что все эти люди, собравшиеся под одной крышей, были его семьей. Но еще лучше, решил он, когда-нибудь убраться отсюда.

ГЛАВА 12

Тело

Бобби припарковался рядом с домом Мэрли. Лиз села в машину.

— Приветик, — сказал он и поцеловал ее, щекоча верхнюю губу едва появившимся пушком.

Она поморщилась.

— От тебя пахнет табаком!

— Ага.

— Я думала, ты куришь только после секса. Или… у тебя на заднем сиденье резиновая женщина? — Предположение Лиз шокировало его, и девушка расхохоталась. — М-да, прости.

— Не смешно! Идиотская шутка.

— А труп? Может, у тебя труп где-то спрятан, а я и не знаю?.. — продолжила она расспросы, смеясь и уже не в состоянии себя контролировать. Честно говоря, она надеялась, что сохранит спокойствие, но попытки провалились. Все, приехали, крышу окончательно сорвало. Серое вещество отказалось работать.

— Да что с тобой такое? — возмутился Бобби. Ему претило употреблять слова «труп» и «секс» в одном предложении. А термин «трахаться» был для него за гранью добра и зла.

Лиз хохотала без остановки.

— Алле! — слышала она его голос уже где-то вдалеке. — Эй…

Парень так мягко сказал «эй», словно думал, что она плачет. Лиз только громче рассмеялась. Бедный глупенький Бобби считал себя слишком грубым! Ему нравился Элиот Смит, и всякий раз, слушая «Needle in the hay» («Игла в стоге сена»), он великолепно подражал серьезности и говору певца. Он отождествлял себя с больным наркоманом из Орегона, заколовшим себя до смерти. Глупый Бобби с его идеальной семьей. Конечно, человек может быть каким угодно, если не с чем бороться.

— Ли-из!

Она притихла. Бобби начал стучать по ее спине, будто она подавилась.

— Я в… порядке, — выдавила Лиз.

— Неужели, — тихо проворчал он, прижимая ее к себе.

Лиз ощутила его тепло. У Бобби всегда даже кончики пальцев были согреты. Видимо, мама с детства поила его горячим шоколадом и уберегла от замерзания на всю оставшуюся жизнь.

— Так. В чем дело? — спросил он.

Лиз не ответила. Она смотрела в сторону дома: в подвале все еще горел свет. Мама не пошла на работу? Наверное, прячется. И выйдет сейчас в шапке из газеты. «Здравствуй, Бобби, — скажет она. — Лиз опять рассказывает сказки? Поразительное воображение! Как выдумает что-нибудь… Представляешь, однажды в детстве она сказала мне, что видела в подвале монстра. Так вот, это оказался ее собственный отец. Моя пухленькая выдумщица!»

— Я даже не знаю, как мне быть…

— О чем ты?

«О том, что я неуверена, могу ли доверять себе. Вдруг я и вправду сошла с ума? Мне кажется, твои бывшие друзья были правы — со мной что-то не так».

— Ох… не знаю!

— Ну-у.

Бобби потянулся к ней. Лиз видела, что он хотел обнять ее, но вместо этого откинулся обратно, на спинку сиденья. Да, симпатичный… но он никогда не сможет прочитать ее мысли. Никогда у него не получится крепко обнять ее и успокоить словами «все будет хорошо»…

— Не хочешь рассказать мне? — спросил Бобби.

— А толку-то…

— Как там, на кладбище? Я слышал, ты ходила туда сегодня — Маргарет видела тебя. Почему ты ничего не сказала мне? Я бы пошел с тобой.

— Все нормально.

— Сегодня годовщина смерти твоего отца, верно?

— Да, пять лет. Мама наверняка запрется в своей комнате и устроит вечеринку.

Он фыркнул.

— Ты поэтому хочешь увидеть Сюзан?

Лиз покачала головой.

— Так, ты вообще собираешься сказать, зачем вытащила меня сегодня?

— Затем, что Сюзан — моя сестра, и я должна навестить ее. Просто хочу заскочить ненадолго, спросить — может, ей что-то нужно.

В последний раз Лиз навещала Сюзан примерно год назад. Она отправилась к сестре после школы на велосипеде. Появившись на пороге, Сюзан взглянула на нее сверху вниз, затем открыла дверь шире — показать, что не одна. В комнате был странный жирный тип с дыханием, похожим на предсмертные возгласы.