Безумный спецназ

— А каким образом Аврил Лавин может использоваться на территории враждебного государства? — поинтересовался я.

Несколько секунд молчания.

— В ряде регионов мира западная музыка популярна, — наконец сказал он. — Мы стараемся идти в ногу со временем.

— А кто составляет этот репертуар? — далее спросил я.

— Наши аналитики, в сотрудничестве с нашими специалистами.

— И для каких стран?

— Я не могу обсуждать эту тему, — ответил он.

Моя экскурсия у военных психологов была умело срежиссированной постановкой. Такой же тур мог быть предложен конгрессмену или заезжему высокопоставленному чиновнику. Здешние офицеры отлично знают, что написать в буклете, как подготовить сувенирный компакт-диск, какой кнопочкой включается динамик, какую сделать фотографию на память и что именно показывать экскурсантам.

Вот они и показали мне свои радио- и телестудии, видеоархив, чьи полки забиты дисками и кассетами с ярлыками типа «База Гуантанамо» и так далее. Я заметил на стене плакат, напомнивший мне об официальных функциях военно-психологического подразделения: «Капитуляционные формулировки. Контроль толпы. Тактическая маскировка. Беспокоящие действия. Нетрадиционные средства. Меры безопасности на иностранной территории».

Мне показали станки для печатания листовок, а также доставочные канистры. При сбрасывании с самолетов они раскрываются в воздухе, рассеивая десятки тысяч страниц по вражеской территории.

Американцы всегда опережали иракцев по части умелой пропаганды. Например, в самом начале войны в Персидском заливе иракские военные психологи еще пытались сбрасывать на американских солдат свои листовки в надежде нанести сокрушительный удар по моральному духу интервентов. Так в этих листовках было написано вот что: «Ваши жены сейчас занимаются сексом с Бартом Симпсоном и Бертом Рейнольдсом».

Затем меня провели в конференц-зал, где познакомили со специалистами и аналитиками. Некоторые были в униформе. Другие выглядели просто как дружелюбные умники в очках и деловых костюмах.

Специалисты показали мне кое-какие листовки, которые пару месяцев назад разбрасывались с вертолетов на головы иракским солдатам. На одной я прочел: «Никто не выигрывает от оружия массового поражения. По любому подразделению, решившему использовать оружие массового поражения, коалиционные войска немедленно нанесут решительный ответный удар».

— Этот информационный продукт, — объяснил один из специалистов, — проводит ясную и недвусмысленную связь между ихнеудовлетворенной потребностью и нашимжелательным поведением.

— То есть… как это? — не понял я.

— Их неудовлетворенная потребность, — сказал он, — это нежелание попасть под наш решительный ответный удар. А наше желательное поведение — это нежелание попасть под их оружие массового поражения.

Я глубокомысленно кивнул.

— Наиболее эффективные информационные продукты, — продолжал он, — связывают неудовлетворенную потребность с их стороны с желательным поведением с нашей стороны.

Молчание.

— Отметим, что ОМП не применялосьпротив американских войск, — добавил специалист. — Отсюда можно сделать вывод, что данная листовка была эффективной.

— Вы всерьез считаете, что… — начал было я. — Впрочем, не важно.

Я взял в руку следующую листовку. Она гласила: «Ваш народ не кормят. Ваши дети голодны. В то время как вы живете в нищете, генералы Саддама настолько растолстели, что он вынужден штрафовать их за несоответствие боевой форме».

Просматривая листовки, я также обменялся парой слов с аналитиком по имени Дейв. Он был в гражданском. Дружелюбный мужчина средних лет. То, что он говорил мне, на тот момент не казалось очень уж важным, поэтому я просто кивал и улыбался. Затем меня спровадили из конференц-зала, и я очутился в дубовом кабинете, где высокий симпатичный офицер в полевой униформе потряс мне руку и сказал: «Приветствую. Меня зовут полковник Джек Эн…»

Тут он залился румянцем.

— «Эн»! — рассмеялся он. — Мое среднее имя! Джек Эн Самм. Я командующий 4-й группой ПСИОП ВДВ, Форт-Брэгг, Северная Каролина.

— А это правда, что вы командуете всеми военно-психологическими операциями? — спросил я.

Он по-прежнему горячо тряс мою руку.

— Я отвечаю за работу единственной на данный момент боевой ПСИОП-группы армии США, — ответил он. — Наша задача состоит в том, чтобы убедить противника принять американские политические взгляды и тем самым сделать поле сражения менее опасным местом за счет применения мультимедийной технологии.

— Полковник Самм, — сказал я, — вы не могли бы прокомментировать прослушивание «Барни» и «Улицы Сезам» внутри карго-контейнеров в Аль-Кайме?

Полковник Самм и глазом не моргнул.

— Я работал при Объединенном комитете начальников штабов и лишь 17 июля был назначен на должность командира 4-й группы ПСИОП, в связи с чем у меня не было возможности направиться в Ирак и лично выяснить, на каком уровне мы там действуем. — Он сделал очень короткую паузу, чтобы перевести дыхание, после чего продолжил: — В частности, мы выполняем кадровые и технические запросы. Когда возникает необходимость — кризисная необходимость, — нам поручают направить своих ПСИОПеров для оказания соответствующей поддержки. Если же военно-психологическая обстановка диктует развертывание тех или иных технических средств…

Слова полковника Самма, выстреливаемые с пулеметной скоростью, водили хоровод вокруг моей головы. Я улыбался и тупо кивал.

— …мы всегда оказываем поддержку командиру соответствующего подразделения. Старший командный состав, оперативно-тактический состав, командующие военными округами и так далее никогда не являются ПСИОП-офицерами. Мы всегда функционируем в качестве вспомогательных сил. Таким образом, всякий раз, когда мы усиливаем ПСИОП-подразделением ту или иную часть, у ее командира появляется возможность развернуть при необходимости широковещательную акустическую систему…

Я продолжал кивать. Создавалось впечатление, будто полковник Самм что-то хочет мне сказать, но лишь таким образом, чтобы я ничего не понял. «Возможно, — рассеянно подумал я, поглядывая за окно его кабинета в тщетной надежде увидеть каких-нибудь раненых коз, — он сейчас применяет ко мне что-то из своего ПСИОП-арсенала».

— …а если речь идет о боевых частях, то я бы хотел видеть развертывание ПСИОП-средств непосредственно для оказания поддержки выполняемой задаче в противоположность какому-либо иному применению, о котором вы упоминали в начале нашего разговора.

Затем полковник Сумм кашлянул, вновь потряс мне руку, поблагодарил за проявленный интерес и в сей же миг спровадил меня из своего кабинета.

8. Хищник

Пит Бруссо, преподающий рукопашный бой морпехам на базе Кемп-Пендльтон в Сан-Диего, прочел «Полевой устав Первого Земного батальона» Джима Чаннона «от корки до корки». Не далее как за неделю до нашей с ним встречи в марте 2004 года он провел за телефоном массу времени, обсуждая с Джимом пути возможного применения принципов ПЗБ в сегодняшнем Ираке. Пит сказал мне, что «прямо сейчас» в Ираке работают «несколько моих оперативников».

Мы ехали по территории базы Кемп-Пендльтон, сидя в его личном «Хаммере-Н1» стоимостью 167 тысяч долларов. На номерном знаке было написано: «Моя вторая тачка — танк».«Хаммер» Пита производит впечатление кошмарной версии фильма «Chitty Chitty Bang Bang»,где фигурирует машина, способная плавать, запросто преодолевать самую непроходимую местность на планете и, кроме того, является настоящим самоходным арсеналом. Пит вывернул громкость до отказа, демонстрируя достоинства своей новейшей акустической системы. Он проиграл мне очень громкую, хрустально ясную, но странную музыку, в которой в общем-то не было ничего, кроме дзынь-брынь, дзынь-брынь.

— Я ЕЕ САМ СОЧИНИЛ! — проорал Пит.

— ЧЕГО? — не остался я в долгу.

Пит уменьшил громкость.

— Я говорю, музыку эту сам сочинил, — повторил он.